На пути в рай - Дэйв Волвертон

— Да, верно, — подтвердил Крысиная Морда. — Его убил в Чили cabron,[12] которого ты прикончил сегодня! Мы поймали и судили Эйриша, но кто-то отравил его конвоиров, и он сбежал. Помнишь?

Я не помнил. Cabron тот, что трахает коз, какое забавное слово! Я повторял его снова и снова: «Cabron, cabron, cabron».

Бордельная Крыса продолжал:

— Теперь мы тебя свяжем, потому что не можем тебе доверять, пока ты находишься под действием наркотика. Ладно?

— Подожди! — сказал я, вспомнив человека в серых брюках. Но кто-то уже сунул мне в рот кляп, связал за спиной руки. Нога была сломана, встать я не мог. Я напрягал мышцы, пытаясь разорвать веревку, но все было бесполезно; тогда я посмотрел на человека в серых брюках и рассмеялся.

Сзади тот, что связал мне руки, прошептал:

— Все будет в порядке. Мы о тебе позаботимся. — Он стоял у меня за спиной, и я не мог видеть его лица, но он похлопал меня по руке рукоятью своего ружья пятидесятого калибра для войны в джунглях, чтобы показать, что он вооружен.

В коридоре гринго снова крикнул в громкоговоритель:

— Анжело Осик, выходи с поднятыми руками!

Конечно, я был связан и никак не мог исполнить команду. Мне захотелось сообщить об этом человеку с громкоговорителем, но и этого я не смог сделать, потому что во рту у меня был кляп. Оставалось только оценить комизм своего положения и посмеяться, что я и сделал.

Все в помещении напряженно ждали, но почему-то никто не пытался ворваться в дверь. Кое-кто начал потягиваться, один молодой человек, соскучившись, зевнул. Другие увидели это и тоже начали зевать, как будто хотели проверить, кто лучше всех изобразит скуку. Наконец, очевидно, пытаясь заманить службу безопасности в помещение, женщина с плазменным ружьем закричала:

— На помощь! На помощь! У него пистолет! Он говорит, что всех нас убьет!

Несколько человек в комнате захихикали. И я был согласен, что ничего более забавного в жизни не слышал. Я рассмеялся, заплакал и испугался, что задохнусь из-за кляпа, потому что невозможно одновременно смеяться и дышать.

Молодой человек из зевающей команды улыбнулся и выпустил заряд в потолок.

— Назад, вы все! — громко скомандовал он, и несколько человек закричали словно от ужаса и боли, а один их молодых людей принялся издавать звериные звуки — как свинья или обезьяна. С потолка падали мелкие кусочки пластика. Это вызвало у меня настоящие спазмы хохота, и я начал задыхаться; каждый раз, как мне удавалось перевести дыхание, я снова начинал хохотать. Многие оборачивались ко мне, показывали на меня и смеялись; они все еще пытались удержать смех, когда в помещение ворвались агенты службы безопасности, чтобы освободить «заложников».

Их было шестеро, в красивом синем космическом защитном снаряжении, со станнерами, и у них не было ни одного шанса на успех.

Когда первый из них показался в двери, Перфекто так сильно ударил его, что броня у него на груди раскололась и осколки эмали посыпались на пол. Я вздрогнул от звука, с которым кулак Перфекто пробил защитный слой, и понял, что это совсем не забавно. Второй агент выстрелил в Перфекто из станнера, Перфекто упал, но на агента мгновенно набросились четверо наемников. Он был рослый, этот агент, двоих он отбросил, один из наемников ударился о стену и исчез, и я закричал: я понял, что вижу галлюцинации, неотличимые от реальности.

На лицах юнцов из зевающей команды появился ужас. Всякий раз как огромный агент ударял кого-то, на него набрасывались двое новых. Молодой человек разорвал ремни его шлема и стащил шлем с головы, чтобы химеры могли бить его в лицо. Кто-то захлопнул за агентами дверь, отрезав им путь к отступлению. На каждого нападающего приходилось по два наемника в защитном снаряжении, и те держали и избивали агентов до тех пор, пока не сорвали с них форму, подтащили к стене и засунули под кресла. Они лежали там, обнаженные, и стонали.

На несколько мгновений наступила тишина, и эту передышку наемники использовали, чтобы шестеро из них надели защитное снаряжение агентов. Человек в серых брюках придвинулся ближе. Он пробирался ко мне. Я снова рассмеялся, на этот раз потому, что нервничал, и руки мои будто сами по себе напряглись, все-таки пытаясь разорвать веревки. Перфекто шевелил руками, приходя в себя; кто-то оттащил его от входа. К двери подошел химера и посмотрел на нее, словно мог видеть насквозь. Уши его поднялись, как у собаки, и поворачивались из стороны в сторону. Это напугало меня, потому что раньше я ничего подобного не видел и решил, что это галлюцинация. Но уши химеры оставались напряженными, и я понял, что это реальность.

— Кто-то идет! — сообщил химера с улыбкой. — Я слышу управление на расстоянии. Возможно, это робот.

Гитарист с ракетной установкой подбежал к двери, все задержали дыхание. Человек в серых брюках продолжал приближаться ко мне, теперь он был на расстоянии вытянутой руки, и я увидел, что в руке у него нож. Я пытался привлечь внимание своего охранника и ничего не слышал из того, что говорили вокруг, но тут все химеры в комнате одновременно закричали: «Давай!» Человек с ракетами пинком распахнул дверь и выстрелил.

За дверью стоял бронированный робот размером с небольшой танк. Одна ракета попала в его энергетическую установку с химическими лазерами. Язык пламени ворвался в помещение, и я понял, что теперь знаю, каково смотреть в глотку дракона. Люди закричали. От взрывной волны прогнулись металлические крепления, я ударился о стену. Человек с ракетной установкой взлетел на воздух и ударился о стену надо мной, потом скользнул вниз прямо на меня. По стенам застучали осколки и куски робота, из остатков танка повалил дым. Где-то вдалеке прозвучал сигнал пожарной тревоги. Из рваного отверстия в потолке повалился мусор.

Кто-то брел по комнате, зажав руками глаза и давясь дымом. На пол с криком упала женщина, руку ее пробил металлический прут. Ранило многих. Кровь забрызгала мою рубашку, и я подумал, что тоже ранен. Попробовал крикнуть, попросить помощи, оглянулся и увидел, что рядом со мной лежит человек в серых брюках. В бедро ему вонзилась труба толщиной в человеческую руку, и большой металлический осколок разорвал правую часть лица. Кровь была его. Руки еще дергались. И я сообразил, что так и не успел узнать, кто же его сообщник.

Сквозь дым я видел, что в ста метрах дальше по коридору собралась толпа работников станции и смотрела на происходящее. Взрывная волна бросила их на пол. Некоторые кричали. Стены коридора были забрызганы кровью.

Наемники в защитном снаряжении поднялись и, стреляя в потолок, с криками бросились по коридору. Подбежав к работникам станции, они окружили их, объявив заложниками. Я оглядел помещение. Еще трое наемников, включая человека с серебряным лицом, ранены, но в сознании; двое мертвы. Перфекто взрыв не задел, он сидел у стены с вмятинами и потирал голову. Несколько нападавших агентов получили осколочные раны; двое умерли.

Перфекто какое-то время разглядывал зал, потом объявил:

— Нужно выпить! — После чего пробрался между обломками и телами погибших и вышел в коридор.

Голова у меня болела, во рту все онемело. Но, тем не менее, я все же заметил кое-что странное: наемники расхаживали среди заложников с весьма уверенным видом, полные энергии. Казалось, это совсем не те оборванные люди, каких я встретил недавно. Их движения виделись мне точными и грациозными, почти как в балете, а все вместе они, казалось, исполняли некий танец радости.

Через несколько минут вернулся Перфекто с кувшином агвайлского пива. Он сел рядом со мной, дал мне выпить и заговорил. Я был слишком ошеломлен, чтобы отвечать, поэтому он говорил один; он объяснил, что теперь уже совершенно ясно, до чего же мне везет.

— Только посмотри, сколько друзей ты встретил именно тогда, когда нужно! Подумай, сколько добра можем мы награбить на станции. Хочешь чего-нибудь? Наркотики? Выпивка? Что угодно!

Скоро появилась еда и ром. Раненых перевязали и накормили. Заставили выпить рома и агентов; наемники собрались вокруг рослого парня, доставившего им так много неприятностей. Они хвалили его за силу и храбрость и говорили, что он должен бросить слабаков из своей службы и лететь с нами воевать на Пекарь, и когда он напился, то с готовностью ответил, что это хорошая мысль. Все пели, пили и ели. Я вдруг почувствовал огромную усталость. Мышцы ныли, голова болела. Лучше всего было вытянуться на полу и расслабиться. Пение, крики, звуки сирен, треск огня — все это становилось все глуше и глуше, постепенно я уснул.

* * *

Проснулся я привязанным к стулу, который находился в небольшом сером помещении. Ко мне склонился почтенный седовласый человек, за ним стоял Бордельная Крыса, и свет блестел на его татуированных слезах. Седой человек расспрашивал меня, как мне удалось убить Эйриша. Я смотрел в его темные глаза и от всей души хотел ответить, но я не мог соображать и с трудом вспомнил собственное имя. Хотелось спать, но седой человек сказал, что, пока я ему все не расскажу, делать этого нельзя, и это мне показалось разумным. И вот как можно подробнее я разъяснил, как Эйриш задушил Флако и пытался убить меня и как я застрелил Эйриша и использовал его глаз, чтобы на челноке добраться до станции. Воспоминания были краткими, несвязанными вспышками. Рассказал о Тамаре, и о Джафари, и об ИР. Седовласый заставил меня несколько раз повторить отдельные части рассказа, и каждый раз его просьба казалась мне весьма разумной, и я старался ее выполнить. Когда я засыпал, он снова и снова легким толчком будил меня. Расспрашивал о Джафари, просил назвать ИР по именам. Но я не знал имен Искусственных Разумов, помогавших социалистам. Его очень заинтересовала Тамара, и он начал расспрашивать меня о ее снах, и, когда я рассказал ему, что, очнувшись после последнего сна, был не в состоянии рассуждать, он пришел в сильное возбуждение, и глаза его заблестели.