Пустой - Мария Берсенева

дорожку. Не хочу, не хочу, не хочу находиться в реальном мире!!! И меня снова отпустило быстро. У меня наступает настоящая истерика. Я слышу звонок телефона. Это была мама. Я беру трубку и начинаю реветь.

– Маш, что с тобой?! – испугалась она.

– Мам, мам…

– Ну расскажи, чего ты плачешь?! МАШ!

– Мам, я… – я не могла вымолвить слов из-за слез, – я… Наркоманка…

Тишина. Не было слышно даже её дыхания. Но через минуту она спокойно сказала:

– Я догадывалась.

Наверное, у всех любящих мам это заложено. Чувствовать своих детей. Мы поговорили ещё полчаса, на счастье, мама успокоила меня и поддержала. Наверное, у неё не нашлось нужных слов, которые вразумили бы меня в тот день, да и вообще у неё в запасе было мало слов на этот счёт. Не представляю, насколько ей было плохо. Я пообещала, что этого больше не повторится и ещё я пообещала приехать в гости, хоть и не хотела этого. Я вообще не люблю тот город, в котором живёт моя семья. Мама, папа, братик – это, безусловно, святое, но мне было бы гораздо легче, если бы они навещали меня, нежели я поеду к ним. Но я понимала, что нужно поехать. Нужно отдохнуть головой. Тем более что у родителей свой огород и свежий воздух. К тому же, получить порцию любви от родных было как никогда кстати.

Я испугалась. Я реально испугалась за свою жизнь. Мне было очень страшно. Я решила – еду к родителем. Там негде взять вес и можно спокойно восстановиться.

На следующий день у меня едва оставались силы на работу. Большим плюсом было то, что в этот день мне не пришлось сидеть в ресторане до ночи. Сергей не разговаривал со мной, как бы я не пыталась подойти к нему. Все мои попытки оказались безнадёжными – то шеф подходила в самую неподходящую минуту, то было много новых заказов, то я не решалась попросить его о разговоре. В конце концов мой рабочий день подошёл к концу. В раздевалке я разревелась, пока обувалась. Потом я вышла на улицу, зашла в арку, чтобы покурить там. В арке стоял он. Я немедленно подошла к нему, еле сдерживая слезы:

– Серёж, объясни мне, что не так? Почему ты не разговариваешь со мной?

– Всё нормально. У меня просто нет настроения.

– Почему у тебя его нет? Его не стало, когда ты узнал, что я работаю в казино!

– Маш. Это твоя жизнь, – спокойным тоном говорил он.

– И ты не хочешь в ней участвовать?! – я практически кричала, пытаясь добиться от него ответа.

– Какая разница, что нравится мне?

– Послушай, я пошла туда только потому что мне нужны сейчас деньги.

– Всё понимаю. Молодец.

– Серёжа…

– Маш, я не могу так, – задумался он, – Это всё очень тяжело. Я не могу быть с девушкой, за которой закрывается дверь на разных там… Вип-тусовках.

– Ах вот оно что… Я не могла подумать, что тебе это будет не приятно.

– Не надо обо мне думать, – отрезал он и, бросив окурок на асфальт, попытался уйти.

– Серёжа! – закричала я, – Прошу тебя, послушай!

Я остановила его и обняла, уткнувшись ему в грудь.

– Пожалуйста, не уходи…

– Мне нужно работать, Маш, – говорил он, гладя меня по спине, но, видимо, из-за жалости.

– Я не могу без тебя, прости, что я такая, – я нехотя начала плакать, но пыталась отвернуться, чтобы он того не видел, – Я не хочу, чтобы ты думал обо мне плохо.

– Разве я могу думать о тебе плохо, белочка? Ты самая лучшая…

– Тогда почему всё так? Будь со мной и я покажу тебе, что отношения – это не плохо!

– Маш… Я уже много раз говорил на эту тему.

Он оставался спокойным, но всё так же гладил меня по спине, щекам, вытирал слёзы, а я захлёбывалась от своих же слов.

– Мне нужно идти, – сказал он.

– Постой! Давай поговорим, не уходи, я не знаю, что мне делать.

– Пока, Маш.

– Серёжа! – остановила я его во второй раз и крича, добавила: – Почему ты так со мной? Ты же видишь, что я к тебе искренне! Ты же видишь, что я мучаюсь, зачем ты уходишь? Ты дал мне повод думать, что у нас отношения, ты сделал так, чтобы я не могла без тебя, а теперь уходишь! Да как ты можешь поступать так со мной, какое право, какое право ты имеешь? – истерически орала я, – Ты знаешь, ты лучшее, что было в моей жизни и ровно так же – худшее! Я хочу забыть тебя, я первый раз чувствую такую боль! Ты знаешь, – чуть тише добавила я, – Я не смогу быть прежней, и знаешь, – ещё тише сказала я: – Я, кажется, люблю тебя.

А потом я развернулась и убежала. Боковым зрением я видела, что он ещё остался стоять на том же месте, как будто я всё ещё что-то говорю, но я так и не обернулась. Как будто выплеснула всё, что хотела сказать давно. И что теперь будет? Я вызвала такси и отключила телефон.

По приезду домой я сходила в душ, смыла с лица потеки туши и легла под одеяло. Шутки с телефоном показались мне не лучшим вариантом, на случай, если будет звонить мама. Пересмотрев свою позицию, я всё-таки его включила и обнаружила на дисплее кучу сообщений. От него. Они были такими:

– Маш, я не хотел сделать тебе больно.

– Ты такая вся… Сильная натура.

– Мы не можем быть вместе.

– У меня тоже есть к тебе чувства… Сильные…

– Но это не значит, что нам нужно быть вместе.

– Мы – свободные люди, понимаешь, мы не сможем.

– Я не тот, кто будет дарить цветы и гулять за ручку вечером.

– Маш, тебе это тоже не нужно.

– Прости.

– Белочка…

Дочитав до конца, я легла спать, просто вырубилась за две минуты.

На неделе я отпросилась с работы в отпуск. На самом

деле отпуском это назвать трудно. Я собиралась к родителям всего на пару дней.

Двадцать девятое мая. Три душных электрички за пол дня. Я выхожу из вагона в шортах и кофте. Худые ноги, слабые руки, иду, спотыкаясь о все косяки по дороге. Я еле дышу и хочу спать. Колит сердце. Мне двадцать, а чувствую себя на все девяносто, будто вот-вот меня парализует или случится инфаркт. Вдалеке я вижу белую десятку. Это был мой папа. Я улыбнулась, что есть сил и поплелась к нему в объятия.

– Привет,