Инго и Инграбан - Густав Фрейтаг

– Витязь этот, которому прыжки римлян известны лучше, чем тебе, готов подать, если ответишь ты на один вопрос: в каком платье ходит твое чудовище, когда ты выпрашиваешь подаяние у римлян?

Скоморох взял серебро, робко взглянул на Инго и ответил:

– Знаю я, что груб и лукав привет вандалов. А тебе скажу: кто хочет пляской понравиться римлянам, тот должен плясать нагишом. Советую тебе делать то, что делает там моя обезьяна.

– А я думаю, что твой пляшущий кот точно так же среди чужих позорит воинов моего народа, как чужих – у нас.

Мужчины кивнули головами и, улыбаясь, отвернулись от фигляра. Но Инго подошел к нему и спросил:

– Откуда ты знаешь, что я вандал?

– Это довольно ясно из того, что носишь ты на голове, – ответил скоморох, указывая на шапку Инго, в которую воткнуты были три ровных пера дикого лебедя. – Едва ли восемь дней прошло с того времени, как шибко досталось мне у бургундов от таких перьев.

Инго изменился в лице и, поспешно схватив фигляра за руку, отвел его в сторону.

– Сколько было тех, которые носили этот знак? – спросил он.

– Больше десяти, но меньше тридцати, – ответил фигляр. – С грубыми речами отнеслись они ко мне и грозили побоями, потому что мой малютка плясал в гусиных перьях.

– Бранивший тебя – седобородый воин с рубцом на челе?

– Он таков, каким ты обрисовал его; кроме того, человек это грубый.

Ирмгарда заметила, что витязь с трудом скрывал свое волнение и, отделившись от других, в одиночестве возвратился в дом.

Вскоре после этого во двор пришел Фолькмар, посол королевский. Инго принял его как давно желанного друга. Выслушав его вести, витязь повел Фолькмара к князю, и втроем они держали дружеский совет.

– Король приглашает меня к себе и обещает мне безопасность, – сказал Инго. – Что бы ни думал он в сердце своем, но я должен принять его приглашение. Одно только удерживает меня, и со стыдом сознаюсь в этом: не могу я неимущим человеком явиться ко двору короля; тебе известно, как я пришел сюда.

– Не будешь ты нуждаться, витязь, ни в коне, ни в одежде, – ответил король, – а Вольф прислужником последует за тобой; не советую тебе, однако ж, полагаться на слово короля и подвергаться риску угодить под топоры его телохранителей, и значит, бесследно исчезнуть за каменными стенами замка. Путь этот может оказаться бесславным концом твоей доблести.

Фолькмар тоже сказал:

– Тебе, витязь Инго, прилично пренебрегать опасностью, ибо знаешь ты, что порой отвага полезнее всего мужу. Но если ты намерен последовать приглашению короля, то не делай этого одиноким путником. В презрении будешь ты у короля и его дружины, и недостойно станут обходиться с тобой, если бы даже король и не посягал на твою жизнь. Таков уж обычай при дворах королей: только нарядная одежда, кони да прислуга дают витязю значение. Поэтому, прежде чем отправиться к королю, приобрети все это, но если за тобой последуют люди здешних лесов, то вконец будешь ты ненавистен королю.

– Разумно говоришь, ты, Фолькмар, – ответил Инго. – Если ты решишься показаться на глаза королю, то скажи ему, что благодарен я за высокое посольство и что предстану я пред его очами, когда снаряжусь, как того требует и его честь, и моя собственная.

– Ответ я отнесу, – ответил Фолькмар, – и надеюсь проворно отскочить в сторону, когда король запустит в меня кружкой.

Князь Ансвальд тоже одобрил изъявление такой благодарности, потому что его тайно тревожило требование короля, хотя он и мужественно скрывал свою озабоченность.

Когда Фолькмар и Инго остались наедине, то витязь сказал:

– Кто дал один благой совет, тот не откажет и во втором. Ты сам видишь, что я подобен щенку, которого кинули в воду. Добросердечны здесь люди, но редко предпринимают они военные походы; понаблюдай, верный товарищ, нет ли в стране славной работы для меча.

– Потерпи немного, – улыбнулся Фолькмар, – а между тем не брезгуй моими песнями, когда Ирмгарда станет петь их пред тобой, потому что искусна она в пении и игре на лютне. Но если я услышу про честные походы, то ты узнаешь об этом. Тебе известно, что осенью воинов манит родина, а весной – ратные походы.

– Теперь послушай, отчего без сна мечусь я по ночам, – продолжал Инго. – Бросок на Рейн разлучил меня с ратниками моими; подобно водному потоку, ринулись за мной в страну римские отряды; жрица тщательно скрывала меня до тех пор, пока не услала на север, а при расставании обещала разыскать соотечественников моих, с которыми я стоял у челноков. Но недавно слышал я от одного скомороха, что в этом месяце воины моего народа находились среди бургундов; один из них – Бертар, которого ты, кажется, знаешь. Если ты расположен ко мне, Фолькмар, то, коли возможно, проведай у верных людей эти вести; как ни милы мне иные из турингов, среди которых живу я, но не могу я успокоиться, доколе не узнаю, не избежал ли кто-либо из моих железа римлян.

– Хозяин дома этого расположен к тебе, но изменчиво сердце людей, и опирающийся на одну ногу легко устает. Ты почтил меня доверием своим, рассказав, каким образом тебя спасли из воды. Поэтому я попрошу тебя об одной милости. Некогда ты дал мне это золотое кольцо; возьми его обратно, витязь, чтобы я мог доказать тебе мою преданность. Со временем ты дашь мне больше, если только боги пошлют тебе удачу. Кольцо доставит тебе коня и одежду или готового на послуги товарища.

– Я охотнее взял бы взаймы у тебя, чем у другого, – ответил Инго, – ведь тебе известно, что без золота воин не ходит на битву. Данное мне Бертаром в день, когда я лишился его, я храню при себе на тот случай, чтобы нашедший у меня золото из благодарности предал меня честному погребению, если б одиноко лежало на поле тело мое.

– Тогда вспомни, витязь, и о живых, и если смею дать тебе совет, то дай что-нибудь Фриде, потому что во дворе перешептываются, будто она сняла с себя серебряное запястье с тем, чтобы угодить госпоже своей. Одари также своего оруженосца Вольфа, да не будут презирать его за то, что служит он неимущему господину. Не гневайся, если я говорю как твой наперсник, но кто привык искать милостей, тот разумеет, чем приобретается любовь.

Инго с улыбкой протянул ему руку.

– Только тебе ничего я не дам и охотно останусь твоим должником, – сказал он.

– А я твоим – покуда жив, – почтительно поклонился Фолькмар.

Инго последовал совету Фолькмара. Когда он дал своему, оруженосцу две золотые монеты с изображением великого властелина римлян Константина, то заметил по счастливому лицу Вольфа и его горячей благодарности, как ценились подобные дары в лесах. А после обеда, подойдя к Ирмгарде, в присутствии других он сказал: