Пожизненно. Цитадель в огне - Юрий Валин

— Ну, что с вами делать? Вернемся, буду я вас тренировать. Воздержанности учить. Мин — иди на разведку. Да оставь копье. Там Ашиных мамонтов не предвидится.

Вернувшись, Даша решила, что теперь вполне может просидеть в тайнике сколько нужно. Здесь спокойно, тихо и можно поспать, пока ничего не происходит. Пыли бы еще поменьше. Совершенно не убирают в королевском замке.

Но расслабиться не дала Эле. Собрала соратников вокруг себя и провела воспитательную беседу. Вроде шепотом, но впечатление такое, что наорала во весь голос. Дашу беспощадно обругала за фокус с провокационным выпячиванием задницы под вражеское копье. Эле придерживалась мнения, что биться нужно правильно, с умом, и умирать честно, а не подставляя вместо себя ягодицы глупых девчонок. Ни о каких отвлекающих маневрах и факторах внезапности бывшая Перчатка в данном случае и слышать не желала. Костяка хозяйка облаяла за привычку несвоевременно разбивать нос и за то, что не удосужился подружку научить дисциплине. Мину досталось за импровизацию с выводом груага под стрелу хозяйки. Полукровка оправдывался тем, что вышло это почти случайно, — на солдата он наткнулся, вылезая из подвала Цитадели, а груаг уже отправился наперерез по собственной инициативе. Куда же его было вести, как не под стрелу? К тому же Мин выполнил задание — все выведал. К вечеру в Цитадели оставалось около восьми груагов. Еще с десяток калатерских солдат и сам лорд Дагда с пятью-шестью приближенными.

— Так мало? — недоверчиво переспросила Эле. — Тощих дарков должно быть в два раза больше. Мы же их у ворот своими глазами видели.

Полукровка заверил, что так оно и было, только не меньше пяти груагов отправились из Цитадели с каким-то важным заданием. И часть собственной охраны лорд Дагда с ними отправил. Мин собственными глазами видел, как люди и груаги садились в лодки у Каменного канала. В настоящее время Цитадель практически пуста.

— Сейчас бы ударить хоть бы с полусотней, — Эле разъяренно фыркнула. — Да еще бы два десятка настоящих лучников иметь для прикрытия. Этот худосочный Дагда разве что за одну башню смог бы зацепиться. Только нет у нас никого. Выродился Каннут.

— У Дагда в запасе маг имеется, — помрачнев, заметил полукровка. — Я этого колдуна даже через стены почувствовал. Вроде шепчет что-то в самые уши. Зовет куда-то. Хорошо, что бубнит неразборчиво.

— А я ничего не чувствовал, — несколько растерянно заметил Костяк. — Неужто настоящий маг?

Даша знала, что лохматый с детства побаивается колдунов, гадалок и прочих непонятных личностей, у которых просто так кошелек стащить весьма затруднительно.

— Я тоже ничего не чувствую, — призналась Эле. — Хотя нас учили.

— Это дарковское колдовство. На тех, кто на меня похожи, рассчитано, — пробормотал полукровка. — Я, правда, очень толстокожий. Но те из наших, кто в городе остались, давно уже шептались, что диких дарков кто-то в город чарами приманивает. Теперь верю. У меня там, в подвале, шерсть несколько раз дыбом вставала. Только я так и не понял, кто меня зовет и чего хочет.

— Некоторые люди тоже чувствуют, — прошептала Даша, вспоминая рассказ впечатлительной служанки.

— Ладно, к нам колдун не пристает, и хорошо, — буркнула Эле. — А ты, Мин, если что, скажи. Мы тебе лапки скрутим. Не нужно тебе ни на какой неумный шепот отзываться. Ты у нас хоть и простофиля необученный, но полезный. Вот если ты еще отучишься сам по себе носиться среди врагов и заманивать…

Снова войти во вкус наставительно-воспитательного нравоучения Эле не успела. С реки донесся звонкий и протяжный зов.

— Это кто?! — Мин, похоже, перепугался.

Эле и лохматый в замешательстве переглянулись.

— Это труба. Сигнальная, — сказала Даша. — Кажется, горном называется. У нас в такую трубу раньше пионеры и кавалеристы дудели.

— Кто? — в один голос поинтересовались лохматый и Мин.

— Аша, сигнальный рог звучит по-другому. И такую звонкую трель из него не выдуешь, хоть лопни, — возразила не интересующаяся второстепенными деталями Эле.

— Горн — металлический музыкальный инструмент, — объяснила Даша. — На нем и в оркестре играют. Или нет? Кажется, та труба, что в оркестре, фанфарой называется.

Выяснить различия не успели, с донжона Цитадели раздался ответный сигнал. На этот раз гудел обычный сигнальный рог. К этому звуку все горожане Каннута, включая Дашу, вполне привыкли.

— Переговоры затевают, — уверенно прошептала Эле. — Ой-ой-ой, они же могут их прямо здесь устроить. Вот, нагадь на них боги, как нарочно. Мы же из этой башни никогда не выйдем.

Эле угадала. Очень скоро внизу застучали сапоги, кто-то негромко переговаривался. На узкой пристани замелькало несколько фигур, появился факел. Взмахами факела просигналили далеким кораблям.

— От того корабля, что поменьше, лодка отваливает, — доложил зоркий Мин. Остальные трое случайных узников Плавучей башни пока ничего не видели, ослепленные ярким огнем факела.

— Да что же это такое?! — шипела Эле. — Почему мы все время в заднице оказываемся? Неужели им другого места нету ультиматумы передавать? И какого косорылого демона мы в эту башню залезли? Оружие готовьте, того и гляди на нас наткнутся.

В тайный чулан никто не сунулся — сейчас в Цитадели хозяйничали люди, плохо знакомые с секретами Каннутского замка. Но четверым беглецам пришлось снова замереть — на смотровую площадку башни кто-то полез. Эле показала два пальца — с боевой площадки башни пристань теперь прикрывали двое лучников. Бывшая Перчатка грозным жестом приказала никому не шевелиться, а сама очень осторожно вытянулась на свернутом ковре и сделала вид, что никакая суета и переговоры ее не касаются.

Даша лежала у окошка, смотрела. Щека ловила дуновение ночного ветерка. Где-то далеко на темной воде покачивался огонек факела, зажженного на носу лодки. Внизу, на пристани, тихо возились темные тени. Девушке казалось, что она уже долго-долго наблюдает малопонятный спектакль — привычный мир обезлюдел, немногие оставшиеся в живых ведут изощренную игру, окончательно уничтожая друг друга. Лишь отражение двух лун привычно скользило по речной воде. Так и тогда было, у Навьих камней. Даша почувствовала, что на нее смотрит лохматый. Наверное, догадался, о чем подруга думает. Даша неуверенно улыбнулась. Ничего, мы и бесконечное заточение в башне переживем.

Внизу, на пристани, людей прибавилось.

— Они подходят? — донесся неприятный надтреснутый голос. — Кто-нибудь может сказать, сколько человек в лодке?

— Трое, милорд, — почтительно доложил грузный человек в великолепной, отливающей черным кольчуге. — Груаги уверяют, что, кроме этих троих, с корабля никто не сошел.

— Будем полагаться на зрение наших союзников, — произнес надтреснутый голос. — Пожалуй, я присяду. Бедро опять ноет невыносимо. И прикажите добавить огня, пусть видят, куда плыть. Я не собираюсь здесь торчать до утра.

Огня прибавилось. Теперь Даша могла разглядеть людей на пристани. Сухощавый сутулый человек сидел на складном табурете, пристально всматривался в медленно приближающееся пятно факела лодки. Лицо человека казалось болезненным и изнуренным. Запавшие, гладко выбритые щеки, морщины вокруг глаз, залысины высокого лба. На плечи накинут плащ, под которым угадывалась кольчуга. Шлем незнакомец держал на колене. Даша немедленно пришла в уверенность, что это и есть знаменитый лорд Дагда. По крайней мере, именно так девушке и представлялся столь цинично израненный в бою самодержец. Смотреть на сидящего лорда-регента было неприятно, господин весьма смахивал на памятного Даше йиену. Разве что одет цивилизованно. Но стоит принюхаться — и уловишь знакомую вонь.

Решив, что все это предрассудки, девушка принялась рассматривать свиту лорда-регента. За спиной сидящего господина худыми изваяниями замерло четверо груагов. Знакомые копья в длинных руках, все та же темная невыразительная одежда. И почему все дарки одного племени так похожи? Прямо близнецы какие-то. Один Мин неповторим в своей метисской непосредственности.

Даша покосилась на полукровку. Мин лежал на животе, смотрел во все глаза. Вот кому все жутко интересно. Даже дыхание затаил.

Еще двух или трех человек внизу Даша разглядеть не могла, они стояли под самой башней.

Лодка заметно приблизилась. Толстяк в кольчуге почтительно склонился к уху сидящего, что-то забормотал. Расслышать Даша не смогла, поняла лишь, что кольчужный тип что-то предлагает.

Болезненный лорд пристукнул ногтями по шлему, пренебрежительно и отчетливо сказал:

— Не стоит волноваться. В конце концов мы готовились к этому моменту не один год. Не считаете же вы, что я буду наблюдать за решающим этапом издалека? И насчет провокации вы, мой друг, скорее всего, не правы. Наш командор предпочитает играть по старомодно-книжным правилам. Он, знаете ли, в детстве начитался легкомысленных текстов, к счастью, совершенно вам незнакомых. В тех опусах, мой друг, пиратский капитан неизменно великодушен, красив и ослепительно самоуверен. Джентльмен. И этого джентльмена совершенно не волнует кровожадность подчиненного ему сброда. Наш командор всегда остается в стороне, одетый в безупречно чистую рубашку. Никаких выстрелов отравленными стрелами или предательского броска ножа, инициированного лично командором, ждать не стоит. Он спортсмен. Помните, мой друг, я объяснял, что это за чудные люди. Так что эти трое субъектов в лодке считают себя настоящими парламентерами. Если в этом и есть какая-то хитрость, то… Мы ведь готовы? Не удивлюсь, если у командора хватит наглости лично явиться на переговоры. Было бы недурно. Сегодня ночью нам с вами определенно отведена роль опереточных негодяев.