Очаровательная проказница - Лиз Карлайл

Как его брат заметил такое скромное существо, было выше понимания лорда Мерсера. А как Робин сумел сделать ее своей любовницей, было для него еще большей тайной.

Учитывая нынешние нравы, естественно было предположить, что дело в титуле Робина, внешности и деньгах, коими он обладал в изобилии.

Но, насколько он мог заметить, миссис Уилфред ничего не просила у Робина. Мерсер без колебаний постарался узнать о ней все, как только понял, что брат содержит ее, причем «содержит» — это очень сильное выражение. Миссис Уилфред старалась сохранить отношения в тайне. Однако теперь это не имеет значения. Что бы ни было между ними, теперь это кончено.

— Мне жаль миссис Уилфред, — сказал он. — Мне она в принципе нравилась, Роб. Поймет ли она?

Робин, глядя в пространство, пожал плечами.

— Полагаю, да, — ответил он. — У Марии спокойный нрав и доброе сердце. Я надеюсь…

— На что? — Мерсеру не понравился взгляд брата. Робин покачал головой:

— Я… Я не знаю. Я только молюсь, что смогу убедить ее… Внезапно Мерсер понял, о чем речь.

— Нет! — приказал он, схватив брата за лацкан. — Мы это уже обсуждали. Ты женишься. И как Зоэ ни сумасбродна, она заслуживает преданного мужа.

— Убери руки, черт возьми! — отстранившись, огрызнулся Робин. — Да, я буду преданным. Я говорил что-нибудь другое?

— Нет, — сказал Мерсер, — но ты об этом думал. Опасная улыбка скривила губы Робина.

— О, какая высоконравственная речь для человека, который чуть ли не год содержал чужую жену! — прорычал он. — Я, по крайней мере, в адюльтере не участвовал.

Слова ударили в больную точку. Мерсер запнулся и отступил. Явно удовлетворенный, Робин повернулся и вставил пробку в графин с бренди.

— Посмотри правде в лицо, дружище! — зло предложил он. — Ни один из нас не получит то, что хочет, но я все же имею мужество признать это.

Глядя на брата, выходившего из комнаты, Мерсер чувствовал что-то вроде дурноты, слабой тошноты, наступающей после несчастного случая.

Но почему? С его одержимостью Клер покончено, и ему придется переносить позор. А Робин, несмотря на все его красивые слова, уложил в постель столько замужних женщин, что и не сосчитать. Что до остального — судьбы миссис Уилфред, верности Робина в браке с Зоэ, — какое ему до этого дело?

Никакого. Видит Бог, ему это безразлично. Зоэ и Робин пожинают то, что посеяли вместе.

При этой мысли Мерсер быстро закрыл глаза и оперся руками на буфет. Праведное негодование не принесло никакого успокоения. Вид Зоэ, занимающейся любовью с Робином, потряс его, потряс даже больше, чем полубезумная выходка и прозрачные намеки Клер. И так не должно быть.

Всегда… всегда!.. Зоэ и Робин. Робин и Зоэ. Робин был ее сердечным другом и доверенным лицом. А он — кем-то вроде слуги, сглаживающим ее дорожку к следующей выходке и устраняющим разрушения. Зоэ едва удостаивала его взглядом.

По правде говоря, Мерсер ни секунды не думал, что Зоэ больше Робина счастлива из-за этого брака. Подобная, а может, и более опасная сцена разыгрывается сейчас в эту минуту в Стрэт-Хаусе.

Мерсеру не пришлось долго об этом раздумывать, поскольку отворилась дверь и появилась его мать. На мгновение она замялась на пороге, зажав между пальцами листок бумаги, Бонни и Озорник подбежали к ней, радостно виляя хвостами, будто не видели ее несколько недель.

— Прочитай. — Мать положила бумагу ему на стол. — Хотя, полагаю, в этом нет необходимости. Ведь всегда пишут одно и то же, правда? Сама не понимаю, почему это меня тревожит.

Мерсер, чтобы успокоить ее, вернулся к столу и уставился на объявление. Джонет, опустившись на колени, гладила и трепала собак за уши.

Это был листок почтовой бумаги, слабо пахнущий розами, с гербом графов Килдермор. После второго замужества его мать перестала быть леди Мерсер. Но как иногда бывает у шотландцев, она получила графский титул при рождении и останется графиней Килдермор до смерти.

— Стюарт! — Мать отвлеклась от собак и медленно опустилась в кресло, которое освободил Робин. — В чем дело? Я что-то неверно сформулировала?

Он резко прочистил горло.

— Нет, извини. Это просто рассеянность. — Он действительно не имел никакого желания видеть проклятую бумагу, но сел и внимательно прочитал ее. Закончив, он твердой рукой передал листок матери. — Читается хорошо. И все-таки дадим Робину несколько дней?

— Да. — Джонет вздохнула. — Хорошо.

Однако она не сразу взяла бумагу. Только тогда Мерсер понял, как устала его мать. Хотя она, конечно, не выглядела на свой возраст, в ее волосах цвета воронова крыла теперь появилась пара серебряных нитей, глаза налились печалью. Осознание этого потрясло его. Всю его жизнь мать казалась ему и остальному миру неколебимой стеной и защищала своих детей как львица, а это было очень необходимо в долгие суровые месяцы после убийства его отца.

Хотя они с Робином были детьми, Мерсер помнил то ужасное время с болезненной ясностью. Мать отважно боролась за их безопасность, а когда, наконец, достигла предела, в их жизнь вошел Коул, чтобы защитить их от погибели. Он стал им лучшим отцом, чем покойный лорд Мерсер.

И теперь еще Робин бросит всех их в ад этим ужасным браком?..

— Стюарт, — сказала мать тихо. — Что, не так?

Он сел за стол и заставил себя улыбнуться:

— Ты выглядишь усталой, мама. Я знаю, что тебя все потревожит.

Она бросила на него странный оценивающий взгляд.

— Я должна сказать то же самое о тебе.

— Конечно, я обеспокоен, — ответил Мерсер. — Я предпочел бы, чтобы Робин сам выбрал себе невесту.

Мать слабо улыбнулась:

— Возможно, миссис Уилфред?

— О, так ты знаешь о ней?

Мать пожала плечами.

— Я ожидала такого от Робина, — ровно сказала она. — Ты бы… словом, я всегда рассчитывала, возможно, несправедливо, что ты поступишь правильно… — Слова ее оборвались, но проницательный взгляд не отрывался от него.

Он отвел глаза. Поступить правильно? Он слишком медлил с этим!

Джонет встала, предложила ему кофе и налила себе.

— Клер подошла ко мне вчера вечером, — пробормотала она, — и намекнула, причем не только мне, что она, возможно, носит твоего ребенка.

Мерсер медленно выдохнул.

— Меня мало волнует, что я стал объектом сплетен.

— Это правда? — Джонет, сев, взглянула на него. — О ребенке?

Он уставился на ложку, которой она медленно помешивала кофе.

— Сомневаюсь, — сказал Мерсер после паузы. — Хотя, возможно, я говорю это для самоуспокоения. Но выбор времени… момент слишком удобен. Я порвал с ней, ты знаешь.

— В самом деле? Слава Богу, хотя я старалась быть с ней любезной. — На сей раз Джонет, поймала его взгляд. — Что ты сделаешь, дорогой мальчик, если она не лжет?