Просто... повезло! (СИ) - Наталья Захарова

   - И он сумеет войти в наследие... - холодный голос Ксаффана легким ветром пронесся по помещению. Андрамелех кивнул.

   - Раахе уже проступили.

   - Сколько ему? - прошептал Данталлион, лихорадочно просчитывая все плюсы и минусы появления в их семье полукровки. Признанного полукровки!

   - Тринадцать.

   - Малое совершеннолетие... - в полном восторге произнес Ксаффан. - И он проходит "Ленту"?

   - Да. Малыш сам выбрал, - улыбнулся Андрамелех. Братья снова переглянулись.

   - Изумительно... кто Наставник?

   - Нуада.

   - Даже так?! Какой потенциал! Сколько?

   - Полный цикл.

   - Великолепно... - прошептал Данталлион, захваченный оценкой расстилающихся перед их семьей возможностей. Демон был искренне рад, и совершенно не боялся конкуренции со стороны племянника. Хоть тот и признан, но жить в Инферно постоянно не сможет, только наездами, значит, опасаться за свое место в иерархии не нужно. А вот плюсов от его происхождения просто уйма... какой подарок судьбы! Неожиданная мысль заставила вздрогнуть:

   - Отец... как вы думаете, этот договор... это ведь не случайность?

   ***

   Самое тяжкое было не обучение боевым искусствам, нет. Кровь демонов, текущая в его венах сильно облегчала процесс обучения, Нимхейн и сам поражался, с какой скоростью он все это усваивает... Самым сложным оказался этикет.

   Все остальное просто меркло на фоне этих издевательств!

   Придворный, светский, деловой, застольный, брачный, боевой...

   Все человеческие извращения на этой почве казались потугами мартышек. У демонов имело значение все! Поворот головы, положение глаз, каждое движение пальца, легчайшее изменение наклона крыльев... и это только то, что касается тела! А слова... Обращение к вышестоящему, нижестоящему, равному и рабу, родственнику, знакомому, сюзерену и вассалу... а выбор брачного партнера! Супруга или супругу (в зависимости от пола желающего вступить в брак) просто так к алтарю не потащишь! Целые церемонии и ритуальные ухаживания, имеющие свое значение в зависимости от статуса желающих вступить в брак, положения их семей, и многого, многого другого... Дуэли. Бои насмерть и до первой крови, учебные и не очень... Как правильно вызвать противника на бой, как принять вызов и отклонить, от кого можно принять, а от кого нет. Сотни нюансов.

   А повседневное общение!

   А отношения внутри семьи...

   Малейшая ошибка - и тебя имеют право убить на месте, унизить, растоптать... а надеяться на чью-то помощь глупо. Ее не будет. Или будет, но на таких условиях, что лучше бы убили...

   Этикет плавно сменялся изучением законов, обычаев, предписаний и установлений. Бой на мечах перетекал в лекции по тактике и стратегии. Экономика сменялась стихосложением, медитации - изучением искусства пыток, а рассказы о том, как провести ночь со знатной дамой и не помереть после от рук ее родственников - отработкой заклинаний.

   Нимхейн впитывал знания, развивался, не замечая, как постепенно меняется его тело, магия, и психика. Теперь принять его за мага, пусть и экзотической внешности было практически невозможно.

   Время от времени Нуада давал ученику отдых, проводил какие-то измерения с помощью непонятных артефактов, тщательно изучал знаки на руках. Пиктограммы, которые принц называл "раахе" иногда менялись, или сияли по-другому, или исчезали и появлялись другие... Каждый раз Нуада или одобрительно кивал, или хмурился, или неопределенно чесал затылок, но результат был один: менялась программа обучения, и Нимхейн продолжал грызть гранит науки.

   А Нуада пытался загрызть его.

   Время то ли стояло, то ли летело, Нимхейн уже не обращал на это внимания. Он слушал Нуаду, пытался уворачиваться от наказаний, и пахал, пахал, как проклятый, пока не настал тот день, когда кровь Уркварта вырвалась на свободу.

  Глава 12. Вы не ждали, а я приперся!

   Косая аллея. 1 августа.

   Томас настороженно оглядывался по сторонам, стараясь делать это незаметно, одновременно судорожно сжимая в руке полученный от профессора Дамблдора мешочек с галлеонами. Окружающее действовало на нервы, заставляя его нервничать, и все больше терять лицо.

   Реальность в очередной раз сделала кульбит, показывая себя во всей своей неприглядной красе. Мальчик злобно скрипнул зубами, с опаской отойдя к стене и пытаясь привыкнуть хоть немного к обрушившейся на него действительности. Мир был другим.

   Даже не так. Мир был чужим.

   Он выглядел по-другому, он пах совершенно не так, как пахли окраины Лондона, он издавал странные звуки, слепил глаза круговерью ярких красок, он впивался в мозг и вызывал чувство неполноценности.

   А еще он вызывал страх.

   И это вызывало ярость.

   Первым звоночком что с окружающим миром что-то не так, стал визит того жуткого старика, что приперся в приют, представившись профессором трансфигурации. Некто Дамблдор. Имя ему неплохо подходило. Шмель красив, пушист, и вызывает умиление, если смотреть, как он роется в цветке в поисках нектара... А еще от его гудения холодеет желудок, а уж как эта тварь кусается!

   Томасу как-то случилось увидеть последствия укуса, так что, он отлично представлял, что это такое. Поэтому, мальчика не обманули ни добродушный голос, ни веселое сверкание голубых глазок. У чудаковатого мужчины была длинная вереница имен, которую он произнес с тщательно скрываемым самодовольством, и очень жесткие командные интонации.

   Риддл прекрасно понял что к чему, когда мужчина поджег его шкаф, и приказал... приказал! отдать все отнятое у врагов их владельцам. Все его трофеи... Томас просто чувствовал то наслаждение, с которым Дамблдор отдал это распоряжение, хоть он и не подавал вида.

   Но его не обманешь. Жизнь в приюте отлично учит, что человек человеку - волк.

   И теперь он стоит, прижимаясь к стене какой-то лавки, чувствуя на себе презрительные, брезгливые, равнодушные взгляды странно одетых людей, и понимает, что ему придется выгрызать свое место под этим солнцем. Остро ощущая, что на нем потертая, немного маловатая ему одежда (за последние несколько месяцев Том стремительно вырос, что очень злило мисс Коул), поношенные ботинки, которые жмут, и взгляд озлобленного волчонка. Впрочем, чем этот мир отличается от того, в каком он жил до сих пор?

   Ничем.

   ***

   Сумма была небольшая, особо не разгуляешься.

   Решив начать с самого легкого, мальчик зашел в ателье, носившее гордое название "Мантии от Малкин", где и попал в цепкие руки владельца: низенького, полноватого мужчины с добродушным лицом. Месье Малкин тут же обмерил Тома, понимающе покивал, когда тот выбрал скромный и недорогой вариант, прямо на нем подогнал мантии. Упаковав приобретение, месье радостно подпорхнул к зашедшему в помещение хорошо одетому мальчику, и Том сжал кулаки. К нему так не подбегали, рассыпаясь в комплиментах и угодливо предлагая ту, или иную модель.

   Дальше - больше. Недовольно поджимая губы, Том уже успел приобрести пергаменты, перья, чернила с чернильницей, а также прочие мелочи канцелярского назначения. Купленное вызывало недоумение. И это волшебники? Великие маги? Что за убожество?

   Где бумага, ручки со стальными перьями, прописи? Ничего подобного мальчик не увидел, а ведь даже у них, в приюте, в который не спешили попечители с тугой мошной, все это было! Мало, не лучшего качества, что уж греха таить, но было!

   Таща связку учебников, которая оттягивала руки и пакет с канцелярией, Том злобно зыркал по сторонам, пытаясь определить, где та самая лавка Олливандера, в которую ему очень настойчиво порекомендовал обратиться Дамблдор. Озираясь по сторонам, мальчик вертел головой, время от времени останавливаясь, привставая на цыпочки и пытаясь обнаружить искомое.

   Волшебная палочка... с одной стороны, это вызывало скепсис: феи, Мерлин, колдуньи... с другой... Дамблдор наглядно показал, что эта палка может быть серьезным оружием. Глаза ребенка мрачно сверкнули: палочку хотелось. А еще больше хотелось магию. И если какая-то деревяшка поможет ему низвергнуть врагов и выбраться из нищеты, то она ему нужна позарез.

   Наконец, на глаза попалась облупленная вывеска, с которой слетела позолота, оставив только жалкое напоминание о прошлом блеске, гордо сообщавшая, что здесь продаются палочки с какого-то лохматого года. Скептически хмыкнув, Том уставился на это убожище. Даже он, совершенно неизбалованный реалиями, сомневался, что тут ему предложат что-то стоящее. Но выхода не было.