Ликвидаторы времени. Охота на рейхсфюрера - Артем Рыбаков

Блин, теперь, не дай бог, нас обстреляют!

Головную машину вел Люк, я же пристроился ему в хвост, и мы, сделав небольшой крюк и переправившись бродом через реку, неспешно покатили прямо на запад.

Проселки были пустынны, только где-то через полчаса мы обогнали крестьянскую телегу, да еще минут через двадцать после этого уже нас обогнал одинокий немец на мотоцикле.

Но мы особо и не прятались, еще на базе проложили маршрут таким образом, чтобы проехать как минимум через десяток хуторов и деревенек. Расчет наш с Фермером был на то, что вряд ли в этих мелких деревушках есть немецкие гарнизоны или комендатуры, а вот то, что наши машины видело немало народу – это точно.

В одной из рощиц останавливаемся и быстро, но аккуратно прикапываем под кустами тела тех гансов, которых Тоха вчера пожалел. Он там слюнтяйничал, а Люку работы сегодня прибавилось! Надо будет с ним беседу провести, в дополнение к командирскому пистону.

Наконец спустя почти два часа мы прибыли к цели нашего путешествия – роще возле деревни с сочным названием Мятежи. Ну, мятеж – не мятеж, а шухер мы точно устроим!

– Саня, давай! – говорю в рацию.

Люк резко, так, что задние колеса грузовика заносит, тормозит. Я также вдавливаю до упора педаль тормоза.

А дальше – в темпе за дело: наперво по доскам сгрузили наше трехколесное транспортное средство на обочину, тут уж мастерство Сашки в обращении с мотоциклом пригодилось.

А потом занялись, собственно, главным делом.

Люк и Дед Никто, морщась от запаха, красиво рассаживали трупы в кабинах, я возился со всякими весьма небезопасными штуковинами.

По полной канистре между тентом и кабиной. Готово!

Теперь прикрутить к каждой по немецкой «толкушке». Готово!

Теперь привязать к каждой гранате отрезок дэша и соединить их с толовыми шашками, положенными на бензобак каждого из грузовиков.

Ага, теперь полоснуть ножом по брезенту, так, чтобы при взрыве гранаты горящее топливо плеснуло в кузов. А теперь – рассыпать из мешка зерно по полу.

Прыжком соскакиваю на обочину – нечего лишние следы на пыльной дороге оставлять!

Денис уже сварганил, как и было оговорено, метелку на длинной палке и теперь, стоя на обочине, разметает следы.

Саня отъезжает на мотоцикле назад по дороге на сотню метров, Денис продолжает свою пыльную работу.

Ох, не зря говорят, что хуже нет – ждать и догонять! Шанс на то, что кто-то поедет по этой, богом забытой дороге, мал, но меня слегка «потряхивает». Старею, наверное.

Ребята возвращаются.

Отходим в кусты. Ну! С богом!

Люк расстреливает полмагазина ППД по кабинам, а Дед Никто, перебегая с места на место, с упоением попеременно передергивает затворы двух советских карабинов. Одна обойма, вторая, третья.

– Хорош! – гаркаю им и, дождавшись, когда они залегли, дергаю две бечевки, что все это время я держал в руках. Теперь можно и мне залечь…

Гулко бахают взрывы, и грузовики скрываются в огненно-дымных клубах. Все по науке!

– Ходу, мужики! Ходу! – и мы «хромым галопом» бежим по кустам в сторону мотоцикла.

Первая часть Марлезонского балета закончилась.

* * *

– Ну, где мои пациенты? – спросил я командира, вернувшись в штаб.

– Расслабься, я передумал! С ними Слава сейчас занимается – ему полезней будет.

– Вот так вот? Чувствую, подсидит он меня… – сделав «лицо трагического дебила», констатировал я.

– Ага, сам понимаешь – аппаратные игры, новые кадры… – шутливо, в тон мне, ответил Александр. – Как там с технической оснасткой дела обстоят?

– Все в порядке, через полчаса можно начинать первую плавку.

– И сколько она по времени займет?

Я почесал в задумчивости затылок:

– Ну… С точностью до минуты я не скажу… Где-то часа полтора, не меньше. Правда, можно ускорить немного.

– Говори.

– Я прикинул, если не дожидаться полного расплавления тротила, а сливать уже «потекший», то можно несколько ускорить процесс.

– Понятно. Но вот еще одна проблемка нарисовалась – тара.

– В смысле?

– Я Несвидова напряг провести инвентаризацию, так вот, ящиков, куда можно отлить тротил, у нас почти нет, можно, конечно, сколотить их из досок, но, сам понимаешь – лишний геморрой. Хотя вот от письменных столов можно взять…

Я на несколько секунд задумался…

– Саш, нет никакой проблемы! Нужен только кусок брезента и длинные гвозди…

– Объясни.

– Это называется «мягкая форма». Можно взять не гвозди, а тонкие прутки. Смотри: берем доску, кладем на нее брезент, вбиваем квадратом четыре гвоздя… – и я с помощью взятого с конторского стола листа бумаги объяснил, что и как надо делать.

– Хитро и просто одновременно. А главное – можно произвольно размеры менять. Так и сделаем для первой бомбы, чтобы запас чистой взрывчатки был. Иди плавкой займись, а я пока с железками буду возиться.

…Хорошо, когда у диверсанта есть производственная база! Бойцы не тягали бомбы на руках, а воспользовались подкатными тележками. Да и выплавлять тротил в специальной печке проще, чем в лесу на костре.

Уже через полчаса вода в котле закипела, а еще минут через двадцать температурный датчик показал, что тротил в бомбе прогрелся до 80 градусов. Выждав для верности еще пару минут, я скомандовал:

– Поднимай!

Несколько поворотов рукояти лебедки, и бомба, подвешенная на цепях, показалась из бака.

Док и Казачина аккуратно подводят ее к тому месту, где на полу лежат приготовленные мной формы.

– Давайте! Наклоняйте! – И тротил тонкой струйкой потек в форму.

– Хорош! – И ребята возвращают бомбу в вертикальное положение.

– Следующая!

Через пять минут бомба возвращается в котел.

В дальнем углу мастерской тоже кипит работа – два бойца под руководством командира сворачивают из найденной на станции жести кумулятивные конусы, рубят зубилом какие-то полосы металла. А сам Саша, дав руководящие указания, берет в руки кувалду и начинает обрабатывать какую-то невидимую мне железку. Да так, что от звона и грохота мы с трудом слышим друг друга.

Спустя некоторое время, Дока и Казачину сменили бывшие окруженцы, Петр Сомов и Василий Зотов. Примерно через час, когда командир перестал стучать по железу, меня сменил Док. Через час мы снова поменялись. Всего же до девяти вечера мы успели обработать три бомбы.

…Выйдя на улицу, я с удивлением заметил, что у нас гости. У штаба стояла телега, запряженная некрупной гнедой, а на телеге сидела Марина.

«Интересные дела! Это она сама приехала или к нам господин бургомистр пожаловал?» – подумал я, направляясь к бочке в углу двора.

Умывшись, я побрел в штаб. Все тело ломило с непривычки, и очень хотелось прилечь где-нибудь в тихом уголке. Хотя, если прикинуть, что сегодня я только тем и занимался, что таскал мешки с зерном, а вместо послеобеденного отдыха тягал взрывоопасное железо, то в моем состоянии не было ничего странного. Даже есть не хотелось – так я вымотался.

А Акимыч действительно заглянул на огонек!

– Ну, проверить, как мы спрятали зерно… – как шепотом объяснил мне Трошин.

На лице боевого товарища блуждала мечтательная улыбка. «Ну, конечно, любовь всей жизни снова увидел!» – сообразил я. Все-таки реакции «местных» мне, испорченному цинизмом конца двадцатого века, казались немного наивными.

Кроме всего прочего Соломин привез всяких деревенских вкусностей, включая вареную картошку и даже большую миску драчены, чем несколько уязвил нашего завхоза. Хорошо, что командир сразу сказал Несвидову, а то мог некоторый «неудобняк» выйти – Емельян бы приготовил ужин, а тут – домашние разносолы!

Большинство из присутствующих уже поели, и я, взяв миску с едой, отправился в один из углов комнаты, где была расстелена моя «пенка». Проходя мимо старосты, я поинтересовался:

– Семен Акимыч, а что это племянница ваша во дворе в одиночестве сидит?

Акимыч смутился и пробормотал что-то вроде того, что негоже девке тереться там, где взрослые дяди свои дела решают, но потом встал, оторвал задницу от стула и сходил за Мариной. Глядя на расплывшегося в блаженной улыбке Славу Трошина, я решил, что война, конечно, войной, но не стоит стоять на пути у высоких чувств.

Я уже доедал свой паек, когда в комнату вошел Тотен, несший в руках… гитару! Он подошел к командиру и что-то негромко сказал ему. Саша встал и, извинившись перед Соломиным, вышел из комнаты. Алик же цапнул со стола кусок копченого мяса и, оглядевшись, пошел в мой угол.

– Ну, как трудовая вахта? – спросил он, сев рядом.

– Ударным трудом встречают трудящиеся праздник Великого Октября! Центнер тротила – как с куста!

– Впечатляет! А я, гляди, чего в одной из комнат нашел! – и он показал мне инструмент.

– Ага… здорово… – вяло порадовался я. – А куда Саню дернул?

– Ребята вернулись: Старый, Люк и этот… Дед Никто. Грузовичок пригнали…

– Что, еще один?

– Нет, тот, что мы в лесу оставили. Может, сыграешь? – и он покосился на гитару.