Рейнджер из Колорадо - Дон Пендлтон

Болан отлично помнил о Син Дюк Хонге, и у него не было ни малейшего желания встречаться с Хэрлсоном, пока он сам не решит, что такой момент настал.

Ровно минуту спустя прожектор погас и взревел мотор командирского вездехода.

Из громкоговорителя раздался уже другой голос: — Всем отойти! Пусть морозит себе задницу! Доставить раненых в тыл. По возвращении вас ждут кофе и сандвичи. Отлично поработали, парни. Просто отлично.

Машина слегка продвинулась вперед и на одной гусенице круто развернулась на месте. Болан почувствовал, как дернулся и вцепился в него Сондр, хотя не сразу понял, в чем дело. Гусеница прошла Сондру по ноге, вдавив ее в рыхлый снег, что, в конечном счете, ее и спасло.

Снегоходы укатили вслед за вездеходами. Сондр стоически молчал, но было совершенно очевидно, что нога у него ужасно болит. Болан осторожно извлек ее из снега и ощупал кончиками пальцев. Слава Богу, переломов не было. Приложив палец к губам, Болан взвалил Сондра на плечи и направился к хижине со спортивным снаряжением, надеясь, что миссис Сандерсон все еще там.

Одно было ясно: в этом году Сондр на лыжи больше не встанет.

Как, впрочем, и Болан.

О Фрэнке Хэрлсоне можно было говорить все, что угодно, кроме одного: он не был ни дураком, ни дилетантом в своем деле. И он не откажется от борьбы во «спасение» своего бывшего соратника.

Тут он не соврал.

Мак Болан перестал быть главной целью спецподразделения из Колорадо: его просто заблокировали здесь, а большего и не требовалось. Это означало, что теперь все свои усилия противник сосредоточит на Президенте Соединенных Штатов.

Похоже, боевая выучка спецподразделения получила высокую оценку своего командира.

Иными словами, задание предстояло выполнять до конца.

Глава 16

— Сондр благодарит вас за то, что вы рисковали ради него жизнью, — произнесла миссис Сандерсон.

— Переведите ему: я восхищен его смелостью, он очень мужественно держался.

Унди улыбнулась и застенчиво потупилась:

— Я тоже благодарю вас, Мак Болан. Мы искренне сожалеем, что Сондр так несдержанно высказывался в ваш адрес. Вы совсем не такой, как другие, вы совершенно на них не похожи.

Она повернулась и подошла к брату, не дав Болану времени ответить. Они устроили Сондру импровизированное ложе за барьером, где почти не гуляли сквозняки, и укрыли его всем, что попалось под руку, чтобы он мог согреться. Нога у него не была сломана, но боль причиняла неимоверную, поскольку от колена до лодыжки вся кожа оказалась содранной. Кроме того, у Сондра поднялась температура — результат длительного лежания на бетонном полу.

Положение их могло ухудшиться в любую минуту. Хэрлсон временно отступил и теперь лишь терпеливо выжидал, понимая, сколь бессмысленно переходить в наступление в такую погоду. Новая стычка сулила ему в лучшем случае ничейный результат, тогда как Болан мог рассчитывать на небольшое преимущество. Хэрлсон был слишком хорошим офицером, чтобы понапрасну приносить в жертву своих солдат. Он верно рассудил: лучше дождаться конца пурги. Отдавая Болану инициативу, он практически ничем не рисковал, ибо знал: если Болан и предпримет сейчас какие-то решительные действия, преимущество будет на стороне тех, кто держит оборону.

Нет, дураком Хэрлсон не был.

Болан насобирал щепок и дров и затопил печурку.

— А это не опасно? — спросила Унди.

— Чуть-чуть, — с улыбкой признал Болан. — Но так ведь приятнее, правда?

Она улыбнулась в ответ и протянула руки к огню.

— Ветер дует с северо-запада, — сказал Болан. — Значит, в спину противникам. Даже находясь совсем рядом, они вряд ли учуяли бы дым. Пока мы в относительной безопасности. Этим нужно пользоваться.

— У меня есть кастрюля и чайная заварка, — сообщила Унди. — А снаружи...

— Можете ничего больше не говорить, я все понял, — поднялся Болан.

Он вытряхнул мусор из маленькой металлической урны, вышел из хижины и набрал снегу.

Снег был очень рыхлый, и воды получилось мало. Пришлось еще раз выходить, чтобы Унди смогла заварить чай. Когда Болан вторично выглянул из хижины, он заметил, что погода явно улучшается, но не стал об этом говорить, ограничившись лишь несколькими, как бы мимолетными взглядами в окно, пока Унди заваривала чай.

Но она сама почувствовала перемену в погоде.

— Кажется, буря стихает.

Болан утвердительно кивнул:

— Ветер слабеет и скоро подует с другой стороны. Так что самое страшное позади.

— Что вы собираетесь делать?

Болан улыбнулся.

— Выпить чашку чая.

— Что вы собираетесь делать? — повторила она, протягивая ему металлическую кружку.

Он потихоньку отхлебнул обжигающий напиток, смакуя его запах и вкус.

— Отличный чай.

— Вы мне не ответили, Мак.

Болан тихонько засмеялся.

— Попытаюсь слегка опередить их.

— Что вы имеете в виду?

— До сих пор мы действовали вслепую, лишь догадываясь, где находится противник. А чтобы воевать, нужно знать это абсолютно точно. Тот, кто больше знает о своем противнике, обычно одерживает победу. И потому главная задача — выяснить, где сейчас враг, прежде чем он найдет меня.

— Понимаю. Вы собираетесь атаковать.

— Я должен. У меня нет выбора. Это наша единственная надежда.

— Вы можете пойти на запад, Мак. Этот путь по-прежнему свободен.

Болан отрицательно качнул головой.

— Теперь — не могу.

— Из-за Сондра и меня? — она протестующе вскинула руки. — Мы не хотели быть лишней обузой. А вам действительно нужно уходить.

Их взгляды встретились поверх дымящихся чашек с чаем.

— Мы и сами отлично выпутаемся, — бодро произнесла она. — А вы должны им помешать.

— Каждый из вас выпутается только с пулей в голове. Что же до меня... Смогу я помешать им или нет — это еще вилами по воде писано. В горных лыжах я профан, к тому же на незнакомой местности очень трудно ориентироваться. И пока я буду искать дорогу, они разделаются с Президентом. Кроме того, я могу просто свалиться в пропасть и свернуть себе шею.

Унди потупилась.

— Я не цепляюсь за жизнь любой ценой, — прошептала она. — И в особенности ценой вашей жизни.

— А как же Сондр?

— Я говорю за нас обоих. Поверьте, Сондр ни за что не отправил бы вас с легким сердцем на верную смерть...

Болан поставил чашку и закурил. Он предложил сигарету Унди, но та отказалась. Тогда он спросил:

— Вам никогда не казалось, будто все, что мы переживаем, уже когда-то было и просто нами забылось?

— Своего рода перевоплощение? — насмешливо произнесла она.

— Можно сказать и так, — улыбнулся он. — Но я не это имел в виду. У меня такое впечатление, что мы знаем друг друга очень давно, испокон веку. Вы и я.

— Да, любопытное впечатление. Мне так тоже показалось, едва я увидела вас.

— И чем вы это объясняете?

— Ничем. Я лишь принимаю это с благодарностью судьбе. А вы как-нибудь можете объяснить?

— Вероятно, все перепуталось во времени, — улыбнулся Болан.

— Я вас не понимаю.

— Я и сам не понимаю. — Он взял ее за руку, ласково и даже как-то смущенно.

— Прошу вас, — пробормотала она. — Меня и так слишком волнует ваше присутствие.

То же самое Болан мог сказать и про себя, но сейчас было не время давать волю своим чувствам. Он взял со стола чашку и приблизился к окну, чтобы еще раз взглянуть на погоду, после чего подошел к Сондру. Юноша спокойно спал, словно убаюканный наступающим затишьем. Увы! Времени у них оставалось очень-очень мало...

Вернувшись к Унди, Болан подал ей руку, помогая встать, и затем обнял ее, нежно прижав к груди.

— Бывают такие моменты, — хриплым голосом произнес он, — когда время останавливает свой бег для некоторых людей. Для живущих одной данной секундой и способных погибнуть уже в следующий миг. Такие люди как бы выпадают из реальности, переставая замечать происходящее вокруг, что не касается их непосредственно. А потом они вдруг словно вновь включаются в ритм жизни остальных людей, становятся такими же, как все. Но до «включения» они живут в сто раз более насыщенной жизнью и способны испытывать в сотню раз больше переживаний. Я не могу объяснить это другими словами, Унди, но знаю, что полюбил тебя, едва лишь увидел. И этого для меня вполне достаточно, понимаешь? Моя жизнь не подчинена времени. За одну секунду я могу прожить целую жизнь. Ты понимаешь, что я имею в виду?

В голубых глаза Унди заблестели слезы.

— Да, да, я все понимаю. Я думала, это все из-за... того, что я чувствована себя совсем одинокой... Обними же меня сильнее, крепче прижми меня к себе.

Он порывисто обнял ее, и они долго так стояли — замерев, словно боясь спугнуть свое счастье.

— Это сильнее, чем... — пробормотала она и вдруг умолкла, не закончив фразы. — Когда два года назад я приехала в эту страну, мне казалось, что наконец-то исполнится моя мечта. Но жизнь превратилась в кошмар... Мой муж погиб, Мак! И два года пошли прахом.