Где же ты, любовь? - Картленд Барбара

Впервые в жизни она начала искать их внимания, пытаться понять их, посочувствовать проблемам и горестям.

Газетчики уже закончили беседу и вышли из комнаты.

Лорд Мельтон повернулся к Синтии:

— Привет, дорогая! Ты хотела что-то спросить?

Она встала и подошла к нему. Пока она шла по комнате, ее окружал одуряющий аромат цветов. Вся комната выглядела какой-то нереальной.

Неожиданно она поняла, что уже несколько минут молча стоит рядом с отцом.

Он вопросительно посмотрел на нее:

— Ну?

— Я думала о тебе, — ответила Синтия, хотя и не собиралась говорить это.

— Весьма польщен, — сказал лорд Мельтон. — Но почему?

— Меня удивил твой усталый вид. Тебе стало труднее справляться с делами, чем раньше, — ответила Синтия.

Он пристально посмотрел на нее, затем пожал плечами:

— Я старею, дорогая. Это печальная неизбежность.

— Я никогда не думала, что это случится с тобой.

Лорд Мельтон улыбнулся:

— Ты слишком серьезно настроена, Синтия. Прости, что я так говорю, но это не похоже на тебя.

Синтия на мгновение задумалась. Потом она опустилась в низкое кресло и обняла руками колени.

— Ты говоришь, что это на меня не похоже, — тихо сказала она. — Интересно, насколько хорошо ты меня знаешь?

Лорд Мельтон удивленно поднял брови, но ничего не сказал в ответ. Через секунду Синтия быстро добавила:

— Но мы сейчас говорили о тебе. Ты сказал, что стареешь. Мне бы хотелось задать тебе довольно дерзкий вопрос, ты позволишь?

— Конечно, задавай, — ответил лорд Мельтон. — Но не обещаю, что отвечу на него.

— Но на самом деле это очень простой вопрос. Ты счастлив?

Ей показалось, что отец попытался поудобнее устроиться в своем кресле. Потом он выразительно взмахнул рукой и с нарочитой легкостью переспросил:

— А что такое счастье?

— Если человек счастлив, то нет нужды объяснять это, — ответила Синтия.

— Это похоже на правду! Ладно, тогда я несчастлив.

Такой откровенности от него она не ожидала. Но приняла его ответ, заметив в свою очередь:

— Я тоже.

— Так ты это хотела мне сказать? — спросил лорд Мельтон.

В этих словах чувствовалось его знакомое умение всегда предугадывать реакции других. Синтия, узнав это, улыбнулась:

— Нет. Я пришла к тебе, чтобы поговорить с тобой. Ты был честен, я тоже буду честной. Я хотела узнать, что ты думаешь о Майкле Филдинге.

— Так ты все еще интересуешься им?

— Да, — честно призналась Синтия. — Он все еще меня интересует.

— А что Норман о нем думает? — задал вопрос лорд Мельтон.

Но Синтию не так-то легко было сбить с толку.

— Он сам тебе все расскажет, — ответила она. — Папа, будь честным со мной хоть раз. Так что ты о нем думаешь?

— Если хочешь услышать мое искреннее мнение, Майкл Филдинг может, если будет продолжать в том же духе, спасти Великобританию.

— Так он был прав, — тихо сказала Синтия, словно разговаривая сама с собой.

— Конечно, он был прав, — подтвердил лорд Мельтон. Затем на секунду он замолчал, а потом добавил: — Что этот парень значит для тебя?

— Ничего, — ответила Синтия. — Он ненавидит меня.

— Жаль, — сказал лорд Мельтон. — Он один стоит больше всех тех хлыщей, которые ходят к нам.

Синтия внезапно встала.

— Да… конечно, стоит.

Она стояла и смотрела в окно на Грин-Парк. Под деревьями играли дети. Не оборачиваясь, она спросила:

— Почему ты ничего не делаешь, папа… чтобы ему помочь?

— Потому, Синтия, моя дорогая, что я уже слишком стар. Двадцать лет назад я бы знал, что делать, тогда бы я встал на сторону Филдинга.

Лорд Мельтон говорил тихо, без горечи. В его голосе не было обычного цинизма. Синтия повернулась к нему:

— Я всегда думала, папа, что ты всемогущий бог в своей сфере.

— А теперь ты знаешь, что я всего лишь старик, — проворчал лорд Мельтон и взялся за трубку телефона. — Пришлите ко мне Даусона, — сказал он. И опустил трубку на место.

— Тебе нужен Тоби? — спросила Синтия. — Я найду его, если хочешь.

Лорд Мельтон ничего не ответил, и она вышла из комнаты, вдруг догадавшись, что он устал.

«Бесполезно, — говорила она себе, спускаясь вниз. — Этот дом гонит меня. Он слишком большой, слишком пустой».

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Она доехала до первого этажа, вышла из лифта и пошла в большую гостиную. Там никого не было. Синтия посмотрела на часы. Было без десяти шесть. Она поднялась по широкой лестнице на следующий этаж.

Она надеялась найти Тоби в будуаре мачехи. Та конечно же планировала очередную вечеринку на завтра.

Гостиная была пуста, но дверь в спальню оставалась полуоткрытой. Синтия беззвучно прошла по комнате и заглянула в дверь.

В спальне двое сжимали друг друга в объятиях. Очень медленно Лавиния Мельтон подняла голову с плеча Тоби.

— Чего ты хочешь? — спросил она. В ее вопросе звучали и высокомерие, и вызов.

— Отец хочет тебя видеть, Тоби, — тихо произнесла Синтия.

От смущения Тоби Даусон начал заикаться:

— П-п-прости, Синтия.

— Пожалуйста, прибереги извинения для моего отца, — едко заметила Синтия.

Лавиния взмахнула рукой:

— Иди, Тоби.

Сконфуженный Тоби вылетел из комнаты, словно пробка из бутылки.

Женщины остались стоять друг против друга. Лавиния казалась совершенно спокойной. Она рассматривала свое отражение в высоком позолоченном зеркале на туалетном столике и приглаживала волосы.

— Ты не слишком тактична, Синтия, дорогая.

— Не думаю, что здесь нужно быть тактичной, — спокойно ответила Синтия и добавила: — Тебе мало мужчин, которые крутятся вокруг тебя? Зачем тебе понадобился этот Тоби Даусон?

Лавиния неискренне улыбнулась:

— Скорее это я ему понадобилась.

— Вряд ли. Тоби глуп, но все же он джентльмен. Он не из тех мужчин, что способны завести роман с женой работодателя, если его не соблазнить.

В темных глазах Лавинии промелькнуло беспокойство.

— Синтия, ты нарочно стараешься казаться неприятной. Знаешь, милочка, вообще-то это совсем не твое дело.

— Я как раз думаю, мое это дело или не мое, — ответила Синтия. — Прежде всего, ты вышла замуж за моего отца, и ты носишь его имя.

Лавиния резко повернулась к ней:

— Выматывайся отсюда и заткнись! Я не собираюсь выслушивать от тебя наставления! Ты просто ревнуешь, потому что я имею успех. А ты, со своей хваленой красотой и кучей денег, так до сих пор и сидишь в девках! Смотри не засидись до гробовой доски!

— Возможно, я и слишком привередлива, — сказала Синтия. — Но все равно, Лавиния, я настоятельно прошу тебя попытаться хоть немного следовать правилам приличия.

— Я тебе уже велела замолчать, — перебила ее Лавиния, — уходи отсюда! Если тебе не нравится этот дом, то и не живи здесь.

— Я уже и так решила уехать отсюда, — заявила ей Синтия.

— Ты уезжаешь?!

— Да, уезжаю.

На лице Лавинии появилась довольная улыбка, потом она сказала:

— Ну, если правда уезжаешь, мы можем разъехаться мирно.

Она на мгновение замолчала, разглядывая свои длинные красные ногти.

— Ты собираешься рассказать о том, что видела, своему отцу?

— Нет, — ответила Синтия, — не собираюсь. Но не ради тебя, Лавиния, и не ради отца. Он и так уже несчастен, и не думаю, что это сделает его еще несчастнее. Я буду молчать ради Тоби. Он неплохой парень, и я не хочу портить ему карьеру. Оставь его. Он слишком хорош для такой, как ты.

Лавиния взъярилась, но Синтия не стала слушать, что она скажет. Она быстро прошла к двери гостиной и закрыла ее за собой.

Она поднялась по лестнице в свою спальню. По дороге ее едва не стошнило.

— Я должна уйти отсюда, — сказала она себе, — и немедленно.

Синтия в раздумье постояла, потом взяла телефонный справочник и стала искать в нем какое-то имя.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Поискав немного, она раздраженно швырнула справочник и, войдя в спальню, позвонила горничной и велела упаковывать вещи.

— Что вам понадобится, мисс?

— Я беру все, что у меня есть, — ответила Синтия, а когда горничная удивленно посмотрела на нее, добавила: — Я уезжаю и больше не вернусь.