Камертоны Греля. Роман - Екатерина Васильева-Островская

В раннем детстве ее часто принимали за подкидыша, потому что короткие визиты дедушки быстро забывались, а в добродетели бабушки усомниться никто не мог. На сочувственные замечания бабушка реагировала с таким возмущением, что мама сама стала подозревать, что от нее что-то скрывают, и в конце концов свыклась с ролью подброшенной в дом сиротки. Непонятным, правда, оставалось, почему выбор приемной матери пал именно на бабушку — одинокую женщину, обремененную уже старшим ребенком и тяжелой работой. Мама мысленно примеряла на себя другие семьи, однако все они казались не менее чужими и не более подходящими. Возможно, значилась за бабушкой перед Богом какая-то тайная вина, раз подкидыш достался именно ей. Только и всего.

С каждым днем всплывало все больше доказательств ее сиротства. На первой детской фотографии вместо нее на руках у бабушки сидел какой-то случайный младенец со смазанными чертами лица и подозрительно бесформенной головой. За обедом ей доставались худшие куски. К тому же она не понимала языка своих предполагаемых родителей, которые при встрече продолжали говорить между собой только на идиш. Старший брат тоже делал вид, что ничего не понимает, но потом все-таки признался, что успел выучить несколько слов и даже фраз. А для нее это звучало лишь пустым бормотанием, в которое и вникать-то не хотелось. Правда, русский и украинский ей тоже были как будто не совсем родные. В обоих у нее замечали акцент, и она потихоньку пришла к мысли, что должен быть еще какой-то язык, на котором она могла бы изъясняться свободно, но которого ее почему-то лишили вместе с настоящими родителями.

Уже будучи студенткой Ленинградского педиатрического института, она много времени проводила в читальном зале публичной библиотеки, обкладываясь медицинскими атласами и справочниками только для прикрытия. Условия зарождения и развития отдельно взятого организма были ею уже прекрасно усвоены. Не хватало знаний об общих истоках бытия. В одном из альбомов по искусству Древнего Востока она нашла фотографии печатей, обнаруженных археологами во время раскопок в долине Инда. Оказалось, науке известно около четырех тысяч таких печатей, покрытых надписями на давно исчезнувшем языке, относящемся предположительно к хараппской цивилизации. Несмотря на все старания ученых, расшифровка шрифта пока никому не удалась, и маме стало страшно от того, как ничтожно малы наши сведения о хромосомах, хранящих в себе генетический код человеческой истории.

Но сироты и подкидыши в этом мире упорнее других в исследовании своей родословной. Они знают, что родились не от папы и мамы, и копают все глубже, пока не упрутся прямо в бок великану Иессею, в чьем теле пустило свои корни неприхотливое древо жизни.

Мама вспомнила, что накануне в детскую больницу, где она проходила практику, привезли цыганку с ребенком. Их нашли в общественном туалете, который они на зиму сделали своим убежищем. Возраст ребенка установили с трудом: в четыре года он еще не умел как следует ходить, и мать носила его в платке за спиной. Врачи и медсестры хватались за голову, требуя лишить женщину родительских прав. А та только снисходительно улыбалась созвездием золотых зубов, уверенная в том, что никто из этих людей не делает для своего ребенка столько, сколько она.

Мы должны быть благодарны нашим родителям даже за место в туалете, ведь именно оно дается обычно самой дорогой ценой.

Преступление

Берлин — город для тех, кто не любит делать выбор. Здесь всегда есть возможность прожить, как минимум, две жизни одновременно. И в этом не будет греха, ведь, согласно Талмуду, все дороги праведные, если только ты найдешь в себе силы по пути закрывать глаза на недостойное. Среди нескольких дорог, однако, рабби советует выбирать ту, на которой зла попадается меньше всего. Но как ты можешь об этом узнать, если взгляд твой всегда обращен только к добру и не впадает в соблазн блуждания по обочине?

К дому 66 870 753 361 920 на Аугустштрассе от станции городской электрички можно было пройти двумя путями. Один шел через тихий переулок, куда зазывало разноцветными флажками общество буддистов, другой — через объезженную транспортом и обжитую по вечерам проститутками Ораниенбургерштрассе. У 66 870 753 361 920 не было любимого маршрута: он пользовался обоими, в зависимости от настроения. Иногда грубые заигрывания уличных девушек утомляли его, но в другой раз ему даже приятно было осознать себя в центре их меркантильного интереса, почувствовать, как кокон похоти вот-вот затянется вокруг горла, но затем вовремя сорвать его вниз, как шарф. Прогулка домой в такие вечера превращалась в маленькую битву с драконом, из которой он неизменно выходил победителем, сумевшим соблюсти свой сосуд в святости и чести, не расплескав содержимого.

70 607 384 120 250 немного завидовала ему: ей тоже иногда хотелось потягаться со злыми духами в рукопашной. Но ее демоны избегали открытых схваток, искушая ее изнутри и коварно принимая облик ангелов. Эти ангелы, вернее, голопопые ангелочки с наспех воткнутым в спину оперением сыпались на нее в снах, как из рога изобилия, будто прямо над кроватью находился барочный плафон, расписанный сценами из Священного Писания, вдруг ожившими и не устоявшими против земного притяжения. Ангелочки резвились, отнимая друг у друга сорванные еще где-то на облаках цветы, и вырывались из рук вспотевшей Мадонны, пытающейся подмыть их в фонтане во время короткого отдыха на пути в Египет. И тут начиналось настоящее веселье: обнаглевшие амурчики карабкались на каменную чашу и с визгом плюхались в воду. Их товарищи тем временем, балансируя на краю фонтана, направляли внутрь свои тонкие, почти прозрачные струйки, стараясь попасть в тех, кто уже плескался внизу. Потом и они прыгали в импровизированный бассейн, а их еще более ловкие товарищи, успевшие уже влезть на торчащую в середине фонтана античную статую, увлеченно поливали их сверху. Раскрасневшаяся Мадонна в смятении прикрывала от брызг лицо.

Под утро 70 607 384 120 250 приснился еще один сон, походивший поначалу на бытовую зарисовку. Она увидела себя на какой-то вялотекущей вечеринке. Кажется, это был новогодний праздник в ее университете. Ничего интересного не происходило, и она расслабилась на задвинутом в угол диванчике с коктейлем в руках. Внезапно в помещение, шелестя юбками, влетела бойкая цыганка, скороговоркой предлагая всем присутствующим услуги гадалки. Гости брезгливо отпрыгивали в сторону и, поддавшись панике, поспешно ретировались в коридор. 70 607 384 120 250 почему-то оставалась на месте, будто рассчитывая, что цыганка ее не заметит. Но та подобралась вплотную к диванчику и, перекрыв своим змеящимся телом все пути к отступлению, начала ощупывать ее, залезая в карманы.

«Хорошо, что у меня с собой ни ключей, ни денег», — подумала 70 607 384 120 250, с удовольствием отказываясь от сопротивления. Вдруг цыганка распахнула юбку, оказавшись под ней мужчиной, нацелившим прямо на нее свой фиолетовый от притока крови член. 70 607 384 120 250 закричала, но псевдоцыганка уже повалила ее на диван, поблескивая золотыми зубами в предвкушении долгого и методичного изнасилования…

С утра 70 607 384 120 250 знала, что пойдет к нему, и знала, чем это закончится. Ей хотелось хоть как-то загладить свою вину, успеть сделать в этом мире еще хоть что-то хорошее перед тем, как это произойдет, будто потом будет поздно и человечество дружно отвергнет все ее старания. Она навела порядок в квартире, дописала давно уже обещанную статью, купила и отправила подруге по почте подарок ко дню рождения, которого та от нее, скорее всего, и не ожидала. По дороге к 66 870 753 361 920 не смогла отказать бездомному, торгующему в поезде леворадикальной газетой, и не только купила свежий номер, но и начала внимательно читать статью о протестах против выселения коммун из пустующих домов.

Дверь в подъезд стояла открытой настежь. На лестнице она увидела полицейского, который, заметив посторонних, поспешил раствориться на верхней площадке, будто сам был воришкой или привидением. Двое его коллег совещались о чем-то во внутреннем дворе — высокопосаженное окно открывало их только начиная с пережевывающих неразличимые фразы подбородков.

66 870 753 361 920 спустился за ней на лифте.

— Что у вас тут произошло? — спросила 70 607 384 120 250.

— Не знаю. Кража или ограбление — они уже с утра ходят…

Когда они заходили в квартиру, она незаметно для него на секунду сжала пальцами дверной косяк, будто все еще надеялась, что сможет удержаться от искушения.

Пока он был в душе, 70 607 384 120 250, забравшись с ногами на диван, снова развернула «бездомную» газету. Некоторые коммунары, как оказалось, были инвалидами. А вторая половина за ними следила. Они образовывали пары (как в фигурном катании) и были очень довольны ситуацией, потому что инвалиды всегда имели уход, а здоровые — оправдание перед обществом, почему они не участвуют в капиталистическом производстве. Ведь заботиться об инвалидах — это, конечно, лучше и приятнее, чем кого-то эксплуатировать. Они жили в этой коммуне друг для друга, употребляя в пищу продукты неживотного происхождения и освобождаясь заодно от животных инстинктов, пока домовладельцы, отсудившие себе официально пустовавшие помещения, не приняли насильственных мер к выселению.