Дикая Охота - Харт Уна

– Перчатки тоже часть образа? – спросила Грейс. – Чтобы подарить девушке на память или как?

– Нет, – ответил Карах, отставив миску. На этот раз он заглянул собеседнице прямо в лицо, и искры от костра вспыхнули в его зрачках. – Просто не люблю, когда ко мне прикасаются.

– Фраган же только что сказал…

– Он сказал, что «нежные любовники» нравятся девушкам. Что думают об этом сами «любовники», он не уточнял.

Когтистый улыбнулся, и Грейс заметила, что зубы у него тоже черные. Она собиралась спросить, кто он сам такой, но не была уверена, что этот вопрос уместен.

Над головой плыло бархатное небо, усыпанное стеклянными звездами. Она не заметила, когда наступила ночь. Синеву разбавлял только едкий дым от костра, а рыжие языки пламени подскакивали вверх так высоко, словно стремились подпалить парочку звезд. Все сидели молча, протянув руки к огню. Грейс вспомнила, как Вивиан запретила ей есть еду троллей, пригрозив, что если она отведает пищу чужого мира, то должна будет остаться в нем навсегда. Что ж, похоже, в Дикой Охоте ей придется задержаться.

Дайре о чем-то тихо попросил Караха, на сей раз без ужимок. Угрюмый красавчик достал из-за пояса флейту и поднес к губам. Грейс слегка дернулась, но когти Фрагана успокаивающе поскребли ей по плечу. Они с Дайре негромко рассмеялись, и Грейс расслабилась.

Когда Карах начал играть, она внезапно поняла тех девушек, которые (наверное) чахли по нему от тоски. Никогда прежде не приходилось ей слышать такую прозрачную гармонию. Эта мелодия была незнакомой, но, казалось, рассказывала, как они сидят у огня под теплым ночным небом, немного сонные и размякшие от горячей еды, как ладони печет жар пламени, а на сердце неспокойно…

Еще флейта пела о каждом по отдельности, и Грейс лучше узнавала тех, кто сидел рядом. Вот Дайре – жидкий огонь и взрывная волна, костер, согревающий руки, и лесной пожар, выжигающий мир до черного остова. А вот Фраган – легкий и веселый, жизнерадостный и верный. Вот Александр, грустный от потери друга, разорванный на части, но несгибаемый и решительный.

А потом Грейс услышала себя. Ее мелодия была совсем короткой – Карах знал ее плохо. Но, выдав несколько резких нот, он выправился и сыграл что-то ясное и чистое. Мотив казался простым, но достаточно приятным, чтобы не раздражать и не въедаться в голову. Грейс ждала, что в конце золотоволосый сыграет о себе, но он оборвал музыку и сладко зевнул.

– Мы проводим тебя, – предложил Фраган.

⁂

Грейс любила просыпаться в залитой светом комнате, когда щеки согревают рассветные лучи, а если прищуриться, перед носом пляшут огненные шары. Поэтому больше всего она боялась, что в этом мире не будет солнечного утра. К счастью, она ошиблась.

Когда она открыла глаза, неяркий свет пробивался сквозь занавески. От постельного белья хрустко пахло сонной свежестью, а одеяло издавало приятный шорох. Минуту или две Грейс лежала неподвижно, не вставая, прислушиваясь к своим ощущениям. Теперь у нее ничего не болело, разве что кожу слегка саднило от ветра и костра.

Вчера после посиделок они вернулись в отель тем же путем, что и пришли сюда – отыскали прямо в лесу дверь и вышли в холл к стойке регистрации. Там их встретил Диан Кехт, который сказал Грейс, что как раз нашел ей свободную комнату. Он хотел забрать у нее голову Александра, но девушка заверила, что позаботится о нем: захватит с собой и просто сунет куда-нибудь в шкаф.

Номер, который нашел ей Диан Кехт, находился через одну дверь от его собственного и был самой обыкновенной комнатой: кремовые обои, двухместная кровать с покрывалом без единой складочки, шкаф, стул, кресло, стол с аккуратно расставленными на нем стаканами и чашками, кофе-машина с капсулами и бутылка воды. В шкафу обнаружился сейф с паролем, куда предлагалось положить ценные вещи. У Грейс не было ценных вещей, за исключением головы Александра, но она бы туда не поместилась. Еще в номере имелось окно, но за ним стояла такая темнота, что невозможно было ничего рассмотреть.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Этим утром Александр мирно дремал в кресле рядом с кроватью. Было в этом что-то уютное. Грейс потянулась к брошенным на стуле джинсам и вытряхнула оттуда телефон, о котором успела забыть. Повертела его в руках – обычный недорогой гаджет, мало чем отличающийся от привычных устройств из ее мира. Только здесь не было логотипа и отверстия для сим-карты.

Включился телефон без заставки – просто выплюнул на белый экран несколько десятков незнакомых иконок без подписей. Грейс наугад ткнула в несколько, но все время попадала в неизвестные приложения с непонятными функциями. Скоро ей надоело экспериментировать наугад, она отложила телефон и обернулась. Оказалось, из кресла ее внимательно рассматривала пара серых глаз.

– Зачем ты положила меня на бок? – спросил Александр.

– Мне показалось, так тебе будет уютнее спать.

Она даже подложила ему подушку. Хотела укрыть, но побоялась, что задохнется. Умереть здесь, очевидно, непросто, но, раз он может фыркать и смеяться, значит, какая-то циркуляция воздуха внутри головы происходит.

– Это странно, – заметил Александр, пытаясь сдуть косичку, упавшую на лицо.

– Разве? – Грейс повернулась к нему, подложив под голову локоть. – А мне кажется, что жить в этом отеле вообще странно. Он такой… обычный. Это-то и сбивает с толку.

– О, не беспокойся, комната подстроится под тебя, если попросить. Они меняются в зависимости от того, кто в них обитает. Например, Гидеон умудрялся засрать любое пространство, где оказывался. Мне казалось, он порог не успевал переступить, как внутри собирался хлам…

– Ты скучаешь по нему?

Грейс и сама не знала, почему задала этот вопрос. Просто она видела Александра в компании Гидеона гораздо чаще, чем одного. Может, они были просто напарниками или как тут это называется, а может, их объединяло что-то большее.

Удивительно, но за все время, что она тут находилась, никто и словом не обмолвился о Гидеоне: не спросил, где он, не выразил сожаления о том, что его нет у костра, но и не проклинал за предательство. Если бы не Диан Кехт, который помог Грейс закрыть дверь комнаты бывшего соратника, она бы подумала, что того тут вообще никто не помнит.

– Он никому не нравился, – ответил Александр после долгой паузы. – Характер у него был так себе, а еще Гидеон был, скажем прямо, туповат. Самовлюбленный придурок без особых талантов. Все, что ему отсыпала судьба, – симпатичная мордашка. Но у таких, как он, этого добра навалом…

У Грейс не было причин симпатизировать отцу Рауля. У Александра, который лишился из-за него головы, – тем более. Но в его голосе не слышалось ни обиды, ни ненависти, только горечь.

– Вы были друзьями?

– Тут не бывает друзей, – резко ответил собеседник. – Ты в этом скоро убедишься. Просто меня Гидеон бесил меньше, чем других. Он умел рассмешить и никогда не проявлял жадности.

От такой откровенности Грейс стало неловко. Она выбралась из-под одеяла и отправилась переодеваться в ванную. Вчера на кровати она нашла белую хлопковую пижаму и поблагодарила отель за гостеприимство. Грейс понятия не имела, как это делается правильно, и просто произнесла благодарность вслух. Ничего особенного не произошло, только мигнули прикроватные лампы.

Бытовая возня ее успокоила, а простой разговор с Александром о том, где взять новую одежду (в шкафу) и что сделать, чтобы постирать старую (положить в пакет для стирки), неожиданно сблизил их. Она даже спросила у него, что делать, если начнутся месячные, на что получила довольно странный ответ:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Не начнутся.

Грейс выглянула из ванной. Собеседник казался спокойным и совершенно не смущенным.

– В каком смысле?

– Здесь у мужчин нет семени, а у женщин не бывает крови. Разберешься по ходу дела.

– Отлично! Вот теперь мне неловко.

– Ты же хотела, чтобы неловко стало мне, когда задала этот вопрос, – улыбнулся Александр. Если бы у него были плечи, он бы пожал ими.

– Вот сейчас как вымою твои косички! – пригрозила Грейс и внезапно подумала, что действительно было бы неплохо заняться его прической.