Америка: каким мир был бы без нее? - Динеш Д’Суза

Его дело сдвинулось с мертвой точки в 2008 г. Тогда за право быть кандидатом в президенты от Демократической партии сражались два сторонника Алинского: мужчина, который хотел быть первым президентом-афроамериканцем, и жена действующего президента, которая хотела быть первой женщиной-президентом. В конце концов, черный сторонник Алинского победил его сторонницу. Ведь в Америке расовая политика всегда важнее гендерной.

Некоторые американцы думают так: если они в 2016 г. выберут Хиллари Клинтон, то получат еще одного Билла. Время от времени мы слышим: как здорово было бы вернуть «Биллари». Даже консерваторы с одобрением смотрят на эту перспективу, ибо считают, что Обама ничего не понимает, а Билл все-таки умен. Однако в этой ситуации именно Обама и Хиллари, а не Билл, могут получить возможность «смеяться последними». Разумеется, Билл страстно желает вернуться в Белый дом. Он очень хочет вновь слоняться по Овальному кабинету и запросто общаться с лидерами зарубежных государств на официальных приемах. Для этого у него есть единственная возможность — помочь жене избраться на пост президента.

Билл Клинтон долгое время считал Обаму легкомысленным человеком, не заслуживающим полномочий президента от Демократической партии. В 2008 г. он говорил сенатору Теду Кеннеди, что единственное преимущество Обамы заключено в том, что он черный: «Ведь несколько лет назад этот парень приносил бы нам кофе».[60]

Нет причин считать, что теперь Клинтон коренным образом изменил свою точку зрения. Несмотря на это, он активно участвовал в президентской компании, агитируя за переизбрание Обамы в надежде, что через четыре года, когда Обама уже не сможет претендовать на участие в президентской гонке, он позволит Хиллари (а не Джо Байдену или еще кому-нибудь) заменить Барака на посту президента. Но, кажется, Билл не понимает, что Хиллари имеет собственную повестку дня. В то время, как он хочет получить просто удовольствие от возвращения в Белый дом, Барак и Хиллари хотят гораздо больше — внедрить в жизнь план Алинского, разработанный для прогрессистов: захватив власть, изменить Америку.

В молодости Алинский ощутил бедствия, принесенные Великой депрессией. Это казалось поражением капитализма в результате его несправедливости. Многие американцы лишились работы, а их сбережения испарились. Как профсоюзный организатор Алинский создавал «народные организации» в рабочих кварталах в Чикаго среди иммигрантов. Тогда Алинский стал социалистом. В своих социалистических симпатиях он признается в книге 1946 г. «Побудка для радикалов»: «Радикалы хотят продвинуть общество от дикого капитализма вперед. Они надеются на будущее, в котором средства производства будут принадлежать всем людям».[61]

Истинное влияние Алинского больше связано с его тактическими методами, нежели с идеологией. Он развил так называемую «науку революции», и подробно написал об этом в своей второй книге «Правила для радикалов». Она впервые была опубликована в 1971 г., за год до смерти Алинского, хотя он успел применить свои методы на практике много раньше.

К 1960-м гг. Алинский стал поддерживать движение борьбы за гражданские права чернокожих, но не был вовлечен в эту борьбу. Он выступал против Вьетнамской войны, но и это не было его главным мотивом. Он с симпатией относился к попыткам радикалов шестидесятых сломать незыблемость традиционных моральных устоев, но считал этих радикалов мягкими, невежественными, недисциплинированными и неэффективными или «стадом независимых мыслителей», нуждающихся в лучшем плане действий. Сами радикалы шестидесятых считали себя, а вовсе не Алинского, авангардом революционного мышления, но по мере разрушения их организаций и поражения их тактики, многие из них обратились к Алинскому за помощью и руководством.

В «Правилах для радикалов» чувствуется влияние близких отношений Алинского с движением студенческого радикализма, включая активистов организаций «Студенты за демократическое общество» и «Подполье погоды» Билла Эйерса. При этом Алинский презрительно относился к «Подполью погоды», считая эту организацию «левыми из комиксов», которые, ничего не добившись, обратились к насилию. Он утверждал, что насильственная революция — это химера, и что Америке нужна «мирная революция». Такая революция требует согласия различных организованных групп и субъектов власти в обществе. От «Студентов за демократическое общество» Алинский тоже был не в восторге, считая их наивными юнцами из среднего класса, играющими в революцию. Он с презрением относился к их политическим «вспышкам гнева», высмеивая их деятельность как «политику Румпельштильцхена[62]».[63]

Алинский считал действия этих людей неэффективными, а их самих — не умеющими добиваться настоящих изменений.

Он говорил, что существуют радикалы двух типов и противопоставлял «радикалов риторики радикалам-реалистам». Первые любят лишь разговоры. Гнев для них — лакмусовая бумажка добродетели. Они напыщенно цитируют лозунги марксизма-ленинизма, но мало что могут сделать. Алинский писал: «Я научился остужать свой пылкий гнев и превращать его в гнев холодный, основанный на рассудительности и опыте». Это сделало его действия «гораздо более просчитанными, тщательно спланированными, направленными и эффективными». Алинский понимал, что изменить социальную систему не просто, и радикалам нужно иметь терпение, быть дисциплинированными и придерживаться пуританского благоразумия.

Алинский начал с уяснения того, кто такие радикалы. Несмотря на склонность представлять себя несколько театрально, эти люди вовсе не были бедняками-трудящимися или униженными меньшинствами. Это были образованные представители среднего класса: «За редким исключением, наши активисты и радикалы — выходцы из среднего класса, восстающие против него». Алинский разделял цель радикалов — разрушить ценности среднего класса: «Все мятежники атакуют властные позиции общества. Наши мятежники с презрением отвергли ценности и образ жизни среднего класса. Они заклеймили его как материалистический, упаднический, буржуазный, вырождающийся, империалистический, милитаристский, одичавший и коррумпированный. И они правы». Вместе с тем, Алинский не соглашался со стратегией радикалов шестидесятых, называвших полицейских — «свиньями», рабочих — «расистами», а традиционные ценности — «квадратом». Алинский писал: «Мы должны начать оттуда, где находимся, если хотим завоевать власть и осуществить перемены. Власть и людей можно найти в важной части общества — в среднем классе. Следовательно, отказываться от своего прошлого значит бессмысленно потакать своим слабостям. Вместо этого радикал должен использовать бесценный опыт знания ценностей среднего класса. Теперь вместо инфантильного демонстративного отвержения этого образа жизни, радикал начинает препарировать и изучать его так, как не делал никогда до этого. Он понимает: “квадрат” больше не следует обесценивать. Вместо этого для успеха дела его собственный подход должен стать достаточно “квадратным”. Вместо враждебного отрицания он стремится к связям общения и единства и со стратегической восприимчивостью смотрит на поведение представителей среднего класса. Он знает их неприязнь к грубости или агрессивным, оскорбительным, кощунственным действиям. Все это должно быть осознанно использовано для радикализации представителей среднего класса».[64]

Однако главная проблема в том, что представители среднего класса обычно не желают радикализироваться. Они не хотят подрывать могущество своей страны. Они патриоты, предпочитающие побеждать, а не проигрывать в войнах. Они не считают хорошими сражающихся по ту сторону фронта. Им нравится капитализм, и они хотят добиваться успеха внутри этой системы. Они верят в закон, порядок и поддерживают полицию в ее работе по поддержанию закона и порядка. Они не поклонники публичного секса или дефекации, в отличие от наиболее эксгибиционистских хиппи. Они поддерживают традиционные ценности, хотя не всегда придерживаются их. Алинский понял, что задача радикалов — повернуть средний класс против себя самого, чтобы сделать его представителей орудием его же разрушения. Такая задача не могла быть легкой.

Так как же Алинский разработал выигрышную стратегию? Он говорит, что взял ее у философа Макиавелли, автора «Государя». Алинский писал: «Макиавелли создал “Государя” для власть имущих, чтобы они могли сохранить свою власть. А “Правила для радикалов” написаны для неимущих, чтобы они могли вернуть власть себе».

Однако я был сильно поражен, когда понял, что за исключением нескольких принципов «прагматичной политики» «Правила для радикалов» мало чем обязаны влиянию Макиавелли. Я начал думать, что Алинский сослался на Макиавелли для отвлечения внимания. Однако, если на самом деле так, это было бы весьма в духе Макиавелли. Разочарованный, я начал просматривать книги Алинского и вдруг наткнулся на страницу с посвящением. Это было, возможно, самое необычное посвящение в истории американского книгопечатанья.