Ивановы. Фамильная магия - Елена Михайловна Аксенова

жену между делом и смотрел на меня своими черными глазами, полными пустоты. Меня раздражал его вид, его присутствие.

Вероника с каждым днем сияла все ярче. На ее шее появлялись следы страсти с другим, что выводило меня из себя, но я ничего не мог поделать. Сам себе состряпав ловушку, я попал в нее с головой. А хуже всего был тот факт, что она его любила, и ей даже не нужно было говорить об этом. Так очевидна была эта истина.

В какой-то момент я пытался призвать ее к ответу. Лил дождь, я проснулся от очередного кошмара и как в бреду начал расхаживать по нашей спальне. Хоть отвращение к жене и было во мне велико, мое больное эго требовало ее стыда и раскаяния. Я пытался унять дрожь в руках, чтобы не забить ее до смерти, а потом не скинуть в ближайшую реку изувеченное тело.

Она вернулась только ближе к рассвету, растрепанная и довольная. Я сидел на кровати с красными от недосыпа глазами.

– А, ты не спишь, – ее мясистая фигура проскользнула к гардеробной. – Завтра нас пригласили на ужин к Карчагиным, но я не уверена, что тебе стоит идти. Мы будем самым узким кругом, понимаешь?

– А я не уверен, что тебе стоит вести себя как шлюха, – резко отрезал я, еще больше разозлившись на ее комментарии об ужине. – У тебя нет ни малейшего представления о стыде.

– Так, – протянула она, выйдя из гардеробной в одном белье. – Кто это тут взбунтовался? Неужели надоело сидеть без дела, тратя чужие деньги?

– Еще скажи, честно заработанные.

– Тебе уж точно не стоит говорить о честности, милый, – она села на кровать рядом со мной и положила свою теплую ладонь на мое плечо. – Ты ведь женился на психбольной ради денег, помнишь?

Я стряхнул ее руку. Конечно, в ее отвратительных словах была заключена некая правда. Но кому из нас интересно истинное представление о себе? Мы просто хотим быть своим же шаблоном.

– Это все равно не дает тебе право так себя вести, Вероника, – я попытался говорить спокойно. – На нашей свадьбе я почти поверил в то, что мы можем быть счастливы. Я был так близок…

– К чему? – ее рыжая голова склонилась на сторону. – К чему? – повысила голос она. – Ты думал, что сможешь получить полный пакет? Шикарную богатую любовницу, верную и кроткую жену, да еще и детишек? Ты решил, что ТЕБЕ можно этого хотеть? – она откинулась на кровать. – Ну давай, заделай мне ребенка. Посмотрим, будет ли он живучим.

Она была мне отвратительна, поэтому в отличие от большинства мужчин, я не воспользовался ситуацией. За окном скулили собаки, а на сердце у меня гнила могильная плита разочарования.

И вот теперь я бежал со всех ног от тела, брошенного в небольшом пролеске у дороги. Мы недалеко от оживленной трассы, значит ли это, что его найдут быстрее, чем я смогу пересечь границу с Польшей?

Судорожно порывшись в карманах, я нашел телефон с еще половиной заряда и карточку. Если уж судьба была ко мне так благосклонна до этого момента, не оставит она меня пусть и теперь.

Я остановил первую попавшуюся машину. Кавказец. Классика. С радостью согласился на Сбербанк перевод, долго рассказывал о всех тягостях своего ремесла. Не реагировал на мое безразличие. Под его искаженную речь я прислонился к стеклу и спрятал ладони между коленями.

Мне вспомнилось детство, почему-то в тот момент казавшееся очень счастливым и почти безоблачным. Я вспоминал двор, старый и убитый, с набором 2-ух этажных домиков. Перед моими глазами прошла баба Нюра, которая научила меня играть в карты и заходить к своим людям в гости без стука. Я видел себя в песочнице с Максимом, рыжем мальчиком, на носу которого красовались отвратительные веснушки. Он был противным, но тогда я не анализировал свое нежелание проводить с ним время.

И даже с этим фактом я видел себя довольным жизнью и своими большими планами. Я хотел стать ветеринаром, я хотел лечить животных. Смотрел с утра и до вечера специальные передачи про спасение братьев наших меньших, носил мамин халат, представляя его белым и больничным, строил приют для зверей во дворе. И все это могло бы стать правдой, все это могло бы стать правдой. Если бы одна из маминых подруг, старая ведьма, лезшая везде и всюду со своим мнением на простом основании – она старше. И вот грымза начинает открывать глаза мальчишке девяти лет, рассказывает, что единственная задача ветеринара в России – крутить хвосты коровам и делать не самые приятные вещи с быками.

Многим позже я буду жалеть, что разочаровался в своей мечте и отступил от намеченного. Но я был слишком слаб, я всегда был слишком слаб.

– В конце всегда начинаешь думать о начале.

– Чего?

Я очнулся в чужой машине, и кавказец за рулем беспокойно бросал взгляд в зеркало заднего вида.

– Я так устал.

Он замешкался всего на секунду, а потом бросился в пучину своих историй. Я прижимал лоб сильнее к холодному стеклу и считал пробегающие деревья. Меня сморил такой долгожданный сон.

Я очнулся у ворот поселка, где стоял сгубивший меня дом. Мне было некуда податься, кроме этих стен. Да и более безопасного места в этом мире я не припомню. Смертельно хотелось спать.

Казалось, что весь особняк погрузился в безмолвие и даже не собирается ожидать меня. Я шагнул на кухню, открыл холодильник. Достал сэндвичи и апельсиновый сок, прямо на столешнице съел и выпил все. Почувствовал себя куда лучше, чем в том лесу, но сама мысль об оставленном трупе меня сводила с ума. Я решил забыть о случившемся, по крайней мере пока.

Если бы я был умнее, я бы, конечно, уничтожил все следы моего пребывания не дома, обзавелся алиби и продумал свою тактику на случай допроса. Но в тот момент логика меня покинула, я думал только о мягкой кровати, о возможности прислонить свою голову и закрыться от всего, что меня так бесконечно тревожило.

В спальне я наткнулся на Веронику. Она сочувственно провела пальцами по моей спине, пока я снимал с себя грязную одежду. Почему-то тогда я не задумался об отсутствии вопросов, о том, что она не стала говорить со мной. Вместо этого ее тонкие пальцы включили горячую воду в душе, я шагнул под теплые струны и все мои закоченевшие мышцы начали расслабляется. Это было мгновение облегчения, лишенное суеты и глупых сомнений.

Я почувствовал, как она прижалась ко мне,