224 избранные страницы - Лион Измайлов

— На что налог?

Они говорят:

— На новых русских. Ты в прошлом месяце шесть миллионов заработал?

— Да, — говорю, — вот у меня и документы есть.

Они говорят:

— Ну вот, плати теперь налог семь миллионов.

Пришел к своим мужикам, говорю:

— Мужики, сделайте мне гроб получше.

Они мне такой сделали, с инкрустацией, и на борту золотыми буквами вывели: "Слава КПСС!" Выпили мы с мужиками, лег я в гроб, и понесли меня хоронить. Несут меня, впереди оркестр, сзади народ толпой валит. Слышу, одна тетка объясняет:

— Генерала хоронят, который Белый дом два раза защищал.

Я мимо рэкетиров своих проезжаю, сел в гробу, говорю:

— Хрен вам, а не тридцать процентов!

Они говорят:

— Это почему?

— А потому что, — говорю, — я дуба дал и коньки отбросил, так что вы свои тридцать процентов можете получить на том свете угольками.

Мимо налогового управления проезжаю, встал во весь рост и кричу:

— Эй, вы, наложники, хрен вам, а не семь миллионов, в гробу вы меня все видали!

Они кричат:

— А налог на наследство?!

Я кричу:

— Кому я должен, всем прощаю. А кому это не нравится, могут все мои деньги получить с моего наследника, нового русского — Сергея Мавроди.

1992

Ремень

Вот дожили, все торгуют. Раньше торговали в магазинах, в крайнем случае, в ларьках, теперь — в ларьках с лотков, с рук, с ног, с ближним зарубежьем, с дальним. Один мужик, рассказывают, перевез через границу в Польшу в штанах 10 граммов радиоактивного урана. Ему говорят: ты что, дурак, детей же никогда в жизни не будет? Он говорит: "Да фиг с ними, с детьми, зато внуков на всю жизнь обеспечу!".

В общем, шли к рынку, пришли к базару. У метро не протолкнешься, кто что продает. Один колбасу, другой унитаз. Тетка одна что-то в коробочке продает, пригляделся — клопы. Три маленьких, а один здоровый такой, мордастый, глядит исподлобья и матерится. Военный из-под полы шинели продает ядерную боеголовку. Крепенькая такая, кругленькая, во взведенном состоянии. Того и гляди, сейчас рванет. Мужик продает попугая, который голосом Горбачева говорит: "Усе, перестройка закончилась, следующая станция "Павелецкая"".

А один мужик стоит, вроде ничего не продает, ничего не покупает, стоит себе, не трогает никого. Одна тетка подходит, говорит:

— Из одежды ничего нет?!

Мужик говорит:

— Да вроде нет.

Тетка постояла, подумала, потом говорит:

— А чего продаешь?

Мужик тоже подумал, подумал, потом говорит:

— Скелет продаю.

Тетка говорит:

— Какой еще скелет?

Мужик говорит:

— Какой-какой! Человеческий.

Тетка говорит:

— А на кой мне скелет?

Мужик говорит:

— Ну, может, дети по нему будут анатомию изучать, или, допустим, стоит в комнате скелет — красиво, икебана. Или ежели с соседями живете, то можно в кухне скелет поставить.

— Зачем?

— А затем, что сосед ночью выйдет по малой нужде и лицом к лицу со скелетом столкнется.

— Ну и что?

— А ничего, больше ни в чем нуждаться не будет!

Тетка постояла, подумала, потом говорит:

— А ну, покажь скелет!

Мужик раздеваться стал. Тетка говорит:

— Ты чего, бесстыжий, раздеваешься?

Мужик говорит:

— Ну, ты же сама сказала скелет показать, я и показываю. — Снял майку, ребра свои худые обнажил. — Вот, — говорит, — хороший скелет, крепкий, небитый, молью не етый. Правда, палец у меня еще был, но я на лесопилке работал, но если надо, я донесу.

Тетка говорит:

— Ты что, сдурел?

— А что?

— Ты что, сдурел? — кричит тетка. — Ты мне скелет продаешь. Так ты же ведь еще живой!

Мужик говорит:

— А ты что хотела, чтобы я здесь мертвый стоял?

— А если ты живой, как же ты мне скелет-то свой продашь?

— Как, — говорит мужик. — Ну, деньги вперед, а как окочурюсь, так…

Тетка говорит:

— Откуда же я знаю, когда ты окочуришься?

Мужик говорит:

— Ты только деньги дай, а я тут же…

Тетка говорит:

— На кой мне твой скелет, он мне и даром не нужен. Может, чего еще есть?

Мужик говорит:

— Ну, почка еще есть.

Тетка говорит:

— На кой мне твоя почка? У меня и со своей почкой все хорошо.

Мужик говорит:

— Ну, а то, с чем у тебя плохо, я тебе пока что продать не могу, потому что мозги мне пока самому нужны. Но могу тебе, предположим, копчик продать. Хороший копчик, крепкий, молью не етый. Понимаешь, деньги позарез нужны. Бери чего хочешь.

Тетка так на него внимательно посмотрела, и глаза куда-то вниз опустила, в район пояса уставилась. Мужик проследил за ее взглядом и говорит:

— Ну, знаешь, это уже слишком.

Тетка говорит:

— А что слишком, сам же сказал, бери чего хочешь.

Мужик подумал, подумал, а потом спросил:

— А почем?

— Ну, я уж не знаю, — говорит тетка, — он у тебя наш или импортный?

Мужик говорит:

— Ну, откуда же импортный, наш, отечественный.

Тетка говорит:

— Небось синтетика?

Мужик говорит:

— Да ты что, натуральный.

Тетка говорит:

— Небось поношенный.

— Да ты что, — говорит мужик, — последние годы вообще не тронутый, пьем все, до него руки не доходят.

Тетка говорит:

— Ну и почем отдашь?

Мужик говорит:

— Ну, тысяч пятьдесят-то он должен потянуть?

Тетка говорит:

— Ты что, сдурел?

Мужик говорит:

— Что сдурел, ты бы хоть посмотрела, какой, а потом уж…

Тетка говорит:

— Как же я посмотрю-то, если вон он у тебя где.

Мужик говорит:

— Ну, стесняешься, давай руку в темноте на ощупь.

Тетка говорит:

— Какая же тут темнота?

Мужик говорит:

— Ну, ты глаза-то закрой, вот тебе и будет темнота.

Тетка говорит:

— Зачем мне твоя темнота нужна, мне же его посмотреть надо, как он по качеству, по размеру подойдет ли?

Мужик говорит:

— Ты кому берешь, себе, что ли?

Тетка говорит:

— Почему себе? Мужу.

Мужик говорит:

— А у него что, нет, что ли?

Тетка говорит:

— В том-то и дело. Он в баню пошел, в кабинке разделся, из парной возвращается, а у него и сперли.

Мужик говорит:

— Что сперли-то?

Тетка говорит:

— Как что, ремень.

Мужик говорит:

— Так ты что, ремень, что ли, у меня хочешь купить?

Тетка говорит:

— А ты что подумал…. — И аж задохнулась. — Ах ты, козел бесстыжий, ты мне, оказывается, свой обмылок за пятьдесят тысяч всучить хотел. Ах ты, негодяй!

1992

За границей

Один раз русские войска дошли до Парижа, второй раз до Берлина, а сейчас "новые русские" завоевали весь мир без единого выстрела.

Русскую речь сегодня можно услышать на любом континенте, в любой стране, в любом магазине.

— Леня, мене это платье не налазит ни на одну грудь!

Это наши люди оккупировали Брюссель. Во Франции в солидном магазине сам слышал, как одна дама говорила другой:

— Нинка, бери что подороже, пока Ашотик тебя любит, за все заплатит.

А "новый русский" Ашотик, маленький, щупленький, но с большим достоинством, стоит у зеркала в сером советском макинтоше, ковбойской шляпе, ковбойских сапогах по пояс и смущенно говорит:

— И во всем этом надо еще прыгать на лошадь?

"Новые русские" сейчас везде: на горном курорте в Австрии, на пляже в Анталии, в Сингапуре и Бразилии. На неприступной скале Сейшельских островов, так что видно только с самолета, по-русски написано: "Гадом буду, не забуду этих островов".

Мы не устаем удивлять мир. Нас уже всюду знают и ждут. Мы хотели силой заставить весь мир учить русский язык. Не вышло. А теперь сами учат как миленькие: деньги наши получить хотят.

В Турции только и слышишь:

— Кожа, кожа! Наташка, заходи!

То ли действительно кожу хочет продать, то ли Наташку купить!

В Египте на базаре:

— Ваня, Ваня, давай, давай, давай!

Нет, чтобы "возьми", "давай" кричат! В Австрии на горных курортах самая дефицитная профессия — инструктор со знанием русского, там и чехи, и поляки — все под русских теперь "косят". В Америке на одном магазине видел объявление: "У нас продается черный хлеб с красным икром!". В иностранных путеводителях наконец-то появились тексты на русском. Нас знают, нас узнают всюду. Вот хоть как вырядись и ни слова по-русски не говори, все равно узнают.

Один мой знакомый "новый русский" все удивляется:

— Слушай, как они узнают, что я русский? Пиджак на мне американский, туфли немецкие, рубашка голландская, брюки английские. У меня одни трусы российские, а они все равно узнают.

Я ему говорю:

— А ты не пробовал молнию на брюках застегнуть?

Нам, конечно, многое непривычно, непонятно, особенно язык. То и дело слышишь в магазинах и на улице: "Ну козлы, ни шиша по-нашему не волокут. Слушай, сколько мы уже к ним ездим, а они все никак русский выучить не могут".