Сумрачный лес - Каролина Роннефельдт

то я найду что ему сказать насчет этой мнимой стирки и подземных рек в его погребе!

Все собрались перед закрытой калиткой в стене сада. Темный дом стоял перед ними в полной тишине, ничто не выдавало присутствия хозяина. Биттерлинг отпер калитку и пересек палисадник, затем так громко и решительно постучал в дверь, что даже Гортензия слегка вздрогнула.

– Бульрих! – закричал Звентибольд, снова и снова ударяя молотком по толстым дубовым доскам. – Бульрих, открой! Это я, твой кузен Звентибольд, а еще Бедда с Карлманом, Гортензия и Хульда! Мы хотим пригласить тебя на ужин. Ты, наверное, устал, собирая грибы, но ужин стоит того, чтобы выйти! Будут пироги, ягодная настойка и вино из бузины. Мы хотим устроить небольшой праздник и тебя приглашаем!

Его голос и речь так не вязались с ночными страхами, что Гортензия была уверена: еще мгновение – и дверь наконец-то откроется. Иначе и быть не могло, не в такую теплую летнюю ночь, когда весело стрекочут сверчки и воздух полон ароматом цветов!

Но мгновение прошло, а ничего не случилось.

– Бульрих! – снова закричал Звентибольд с наигранным весельем. – Кузен, не прикидывайся глухим, подсохший ты опенок! Мы все равно не уйдем!

Однако в доме ничего не шевельнулось – ни за входной дверью, ни за черными окнами, едва выделявшимися в темноте на фоне стены.

У Биттерлинга от стука заболели костяшки пальцев. С недоуменным выражением лица он повернулся к остальным.

– Его и в самом деле здесь нет, – сказал он. – А ведь уже так поздно! Не знаю, что и думать. Если бы у него были планы на ночь, то, уж конечно, он сообщил бы мне об этом сегодня днем!

– Разве можно быть хоть в чем-то уверенным, когда имеешь дело со старым шельмецом? – воскликнула Бедда.

– Вряд ли он спит так крепко, что не слышит нас, – добавила Гортензия. – И он не настолько глуп, чтобы ждать в темноте, пока мы уйдем.

– Давайте пройдемся вдоль дома, – предложил Карлман и поднял свой фонарь. – Посмотрю, не открыто ли где окно.

Он свернул за угол, остальные зашагали следом. Сад позади дома выходил на заросшую кустарником лужайку, которая заканчивалась глухой стеной. За ней, совсем близко, начинался Колокольчиковый лес. Карлман молча указал фонарем налево. Отблеск пробежался по стене дома, и все увидели, что окно зеленой гостиной стоит нараспашку.

– Клянусь перезрелым грибом-дождевиком! – проворчал про себя Звентибольд. – Что ж это такое? Довольно глупостей, поганок и дрожащей бороды! – Он подошел ближе и поставил фонарь на низкий карниз, а затем окинул комнату пытливым взглядом. – Стол до сих пор накрыт для завтрака, – с удивлением отметил он. – Можно подумать, утром Бульрих вышел из дома второпях!

– Или просто по-тролличьи насвинячил, – заявила Гортензия, заглядывая через плечо Звентибольда.

В мерцающем свете фонаря небольшой натюрморт на столе отбрасывал причудливые тени на белую скатерть. Рядом с чайником стояли грязные тарелка и чашка, а также большой горшок с медом, в котором наполовину утонула деревянная ложка. В хлебной корзинке одиноко сохла половинка булочки с маком. На другом конце стола высилась гора бумажных свитков, сложенных так неаккуратно, что филигранная конструкция могла рассыпаться от малейшего дуновения ветерка. Один из листов был расправлен – его концы придавливали пепельница и чернильница, не давая свернуться в рулон.

– Одно можно сказать наверняка, – заметил Звентибольд, пока остальные как завороженные разглядывали пустую комнату, – и это так же бесспорно, как то, что в Колокольчиковом лесу повсюду растут лисички!

Звентибольд имел в виду нечто очевидное, не подлежащее сомнению.

– И что можно сказать? – нетерпеливо переспросила Гортензия. – Что дома никого нет? Мы это прекрасно видим, несмотря на плохое освещение!

В ее семействе было заведено в щекотливых ситуациях прикрывать сухими замечаниями любой намек на иронию. Однако Биттерлинг услышал то, что подразумевалось.

– Его не просто нет дома. Он вообще сюда не возвращался с тех пор, как я встретил его на тропинке у изгороди. Вы только посмотрите вокруг! Может, он не захотел сегодня убирать со стола? Но ведь и самый беспутный Траушлинг[5]вечером возвращается домой и закрывает окно, пока не налетели комары.

Квендели погрузились в тревожное молчание. Вечер принял совсем иной оборот, чем предполагало прекрасное чаепитие. «Похоже, сюрпризы еще не закончились, – подумала Гортензия. – Бульрих исчез, а скоро наступит глубокая ночь!»

В эту минуту луна поднялась над кустами бузины на краю лужайки. Почти полная, она залила сад серебряным светом. По крайней мере, ночь теперь будет светлой.

В такую ночь хорошо прогуляться по росистым лугам, понюхать цветы и дикие травы, чей аромат мог показаться более пряным и сильным, чем днем. В такую ночь приятно пройтись по тихой деревне, заглядывая в окна немногих освещенных гостиных. В такую ночь ощущаешь себя смелым, сильным и особенным, ведь в конце пути ждет милый тихий дом с привычной обстановкой, незажженными лампами и камином, у которого можно согреться. И, наконец, радостно закрываешь дверь, оставляя за порогом ночь, которая выпустила тебя из своих теней в светлый домашний уют.

Возможно, Бульрих отправился в путь так поздно, чтобы насладиться ночной прогулкой под луной и звездами?

Гортензия могла бы его понять. Она вспомнила полуночные посиделки времен своей юности в парке Краппа: как жутко было заблудиться между высокими изгородями лабиринта и как пугались до смерти, когда из черной дыры в земле вдруг с громким воплем выпрыгивал один из отважных Моттифордов.

«Если Бульрих, старый тролль-мухомор, вернется целым и невредимым, я отправлюсь с ним на такую ночную прогулку», – пообещала она себе. В то же время Гортензия впервые четко поняла: с ним действительно что-то могло случиться.

– На столе, если не ошибаюсь, лежат несколько его карт! – прервал тягостную тишину звенящий голос Карлмана. Он указал на свитки и листы, лежащие рядом с остатками завтрака. – Может быть, там мы найдем какую-нибудь подсказку и поймем, где он может быть!

– Умный мальчик! – Звентибольд благодарно похлопал его по плечу. – Мы могли бы сразу додуматься до этого, а не топтаться здесь без толку. Идемте в дом! Если дверь заперта, залезем через окно, ничего страшного.

Луна светила уже так ярко, что Звентибольд оставил свой фонарь на подоконнике и повел остальных обратно ко входу. Гортензия была благодарна ему за то, что он проявил вежливость и ради удобства дам не стал лезть в комнату через довольно-таки высокий подоконник. Поскольку явной угрозы пока не ощущалось, можно было не торопиться.

Входная дверь, как и ожидалось, была не заперта. С тех пор как Бульрих упал в Холодную реку, у него вошло в привычку оставлять ключ на