Белогвардейщина - Валерий Шамбаров

Из состава совещания был избран "предпарламент" как совещательный орган всех российских партий до созыва Учредительного Собрания. Позднее переименованный во Временный совет Российской республики, он захлебывался речами, истекал словесным поносом, ломал копья из-за мелочных формулировок и утопал во взаимной грызне вплоть до самого большевистского переворота.

Если первый кабинет Временного правительства старался не предрешать главных вопросов государственного устройства, являющихся прерогативой Учредительного Собрания, то четвертый кабинет наплевал на это. Он уже шел на уступки во всем, полностью потакал Советам, но даже с этим никто не считался. 4.09 были выпущены на свободу июльские "гэкачеписты"-большевики, и Троцкий стал председателем Петроградского совдепа вместо "умеренного" Чхеидзе.

Керенским была "приостановлена", а 16.10 вообще отменена смертная казнь на фронте. Одновременно были приняты законы о земле и мире. Первым из них Временное правительство до Учредительного Собрания отдавало всю землю крестьянам (а они ее давным-давно сами захватили и поделили). Вторым законом правительство начинало "энергичную мирную политику". Декларацией от 25.10 предусматривалось послать на союзническую конференцию в Париже М. Скобелева, везшего от ЦИК наказ с условиями мира. Мир без аннексий и контрибуций. Отмена тайной дипломатии. Гласность в вопросах о целях войны. Постепенное разоружение на суше и на море. Самоопределение Польши, Литвы, Латвии. Восстановление прежних границ с плебисцитом в спорных областях. И т. д. (Как нетрудно увидеть, ленинский "Декрет о мире" стал лишь выкопировкой с этой программы).

Но, несмотря ни на какие уступки, ни на какое соглашательство, с правительством не считались. Оно уже не имело никакой опоры. Ни справа, после подавления Керенским выступления Корнилова, гонений на офицерство и предательства либеральных партий, которые были для него слишком "контрреволюционными". Ни слева. Оттуда рвались к власти новые лидеры. Троцкий 25.10 откровенно заявил от имени Петросовета: "Правительству буржуазного всевластия и контрреволюционного насилия мы, рабочие и гарнизон Петрограда, не окажем никакой поддержки. Весть о новой власти встретит со стороны всей революционной демократии один ответ - долой!"

А в стране творился хаос. Погромы, беспорядки, самосуды, преступность. Появилась угроза настоящего голода. Например, в транспортах с хлебом, идущих в Петроград, из 200 тыс. пудов были разграблены по пути 100 тыс. Прифронтовая полоса вообще стала адом. Разложившиеся воинские части громили крестьянские хозяйства, отбирали скот и зерно, разбивали спиртзаводы, пьянствовали и бесчинствовали.

Окраины продолжали самоопределяться. Вслед за Северным Кавказом анархия и междоусобицы охватили Туркестан. Финляндия знать не желала Россию. Украинская Центральная Рада заявила о суверенитете, начала организацию вооруженных формирований, и Временное правительство потакало ей, объявило о создании национальных частей. В первую очередь - украинских, на базе 34-го корпуса ген. Скоропадского. И корпус стал получать прямые указания из Киева от Генеральского военного секретаря Петлюры!

В разгар общего развала начали входить во вкус забастовок железнодорожники. Советы явочным порядком повели кампанию "социализации" предприятий. Инженеры и мастера подвергались таким же гонениям, как офицеры на фронте, уходили. Продукция и инструменты разворовывались. В результате к октябрю закрылись до тысячи заводов и фабрик. Сотни тысяч безработных... Они стали готовым пополнением для большевистской Красной гвардии.

С дней корниловского выступления, кроме прежних Советов и комитетов, расплодились всевозможные "ревкомы", "комитеты охраны революции", которые сейчас мы объединили бы под названием "незаконных вооруженных формирований". 4.09 правительство попробовало распустить их, объявив, что "самочинных действий в дальнейшем допускаемо быть не должно". Но в этот же день Исполком Советов издал резолюцию, чтобы эти органы "работали с прежней энергией".

Армия фактически уже не существовала. Очередной крупной чисткой после "корниловщины" были уволены с постов военачальники и офицеры "контрреволюционные", т. е. пытавшиеся поддерживать хоть какой-то порядок. Других офицеров сами солдаты отстраняли или убивали как "корниловцев". Оставались в строю лишь те, кто шел на поводу у комитетов. И сами комитеты переизбирались. Сначала в них еще хватало "оборонцев": наступать не пойдем, но страну защитим, а к октябрю в комитеты избирались вожаки самой махровой анархии. Дезертировали уже толпами. "Лучшие" - по домам, к земле. Худшие превращались в шайки грабителей. Подобным шайкам ничего не стоило получить легальный статус, окопавшись в подчинении любого местного Совета.

После Алексеева, Брусилова, Корнилова Ставку возглавил ген. Духонин. Старый честный служака, он уже ничего самостоятельно не предпринимал. Довольствовался ролью "технического советника", получая распоряжения из Петрограда и передавая их в войска. Ставка начала работать вхолостую.

29. 09 Германия главными силами флота и десантной дивизией нанесла удар по Моонзундским островам. Как и взятие Риги, это тоже была частная операция. Германия всячески удерживала своих самых горячих генералов от наступления на Петроград! Запрещала его брать! Ведь это могло всколыхнуть Россию, вызвать волну патриотического подъема, а немцам сепаратный мир был куда нужнее громких побед. Своими частными ударами они лишь подталкивали Россию к такому миру... В Моонзундских боях сопротивление оказали очень немногие. За неделю архипелаг был захвачен, взяты 20 тыс. пленных, более 100 орудий. Команды первоклассных линкоров и крейсеров в Гельсингфорсе так и не вышли в море. Промитинговали, рассыпая героические радиограммы, когда в нескольких часах хода погибали в подавляющем меньшинстве их "братишки" - экипажи нескольких миноносцев и двух устаревших, слабых броненосцев, менее зараженные большевизмом. Немцы высадились в Эстонии. Военный министр Верховский и морской министр Вердеревский что-то лепетали армии и флоту о "новой демократической дисциплине". Большевики за это осмеяли их и подвергли яростным нападкам в печати.

Правительство будто зависло в вакууме и держалось только по инерции. И еще потому, что большевики пока что не спешили. В новых условиях они готовились капитально, чтобы взять верх наверняка. Новый их план был, в сущности, простым. "Будить" и агитировать всю Россию с тогдашними их силенками ста лет не хватило бы. Да и поддержала бы она? Но зачем - всю? Они учли специфические свойства российской психологии: кто на трон залез, тот и власть. А с власти в России спросу нет. Разве не так было во все века при дворцовых переворотах? Значит, требовалось лишь захватить самую верхушку, а уже потом с помощью рычагов власти строить "сверху" социализм по ленинским проектам. Опыт прошлых неудач они хорошо учли, и подготовиться старались почетче. Но, с другой стороны, осень 17-го была их последним шансом. Им уже действительно "приспичило". Во-первых, в декабре намечался созыв Учредительного Собрания. Изначально выборы в этот орган предполагались по окончании войны, но поскольку ей конца-краю так и не было видно, а развал государства все углублялся, было решено ускорить созыв. Выиграть в честной демократической борьбе у большевиков не было ни малейших шансов. Оставалось взять власть до Учредительного Собрания.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});