The Мечты. Соль Мёньер (СИ) - Светлая Марина

- Это и напрягает, что ты не курьер, - Таня пристально глянула ему в лицо, и в этот момент волна, явив человекам свое коварство, накатилась на ее боты и с самым победоносным плеском откатилась обратно. А Таня отмерла и фыркнула: - Вот жеж блин! А все ты и твои пончики!

- Я при чем? Я ж не море! – возразил Реджеп, торопливо убирая и свои ноги, вслед за Таней. Ему повезло немного больше – не зацепило. – Сильно намокли?

- Неважно, - отмахнулась Таня и чуть отсела от него. – Ты что тут делаешь?

- Вышел. Тебя увидел. Решил навести мосты. Мы как-то по-дурацки начали.

- Что начали?

- Работать вместе, джаным, - расплылся в улыбке турок.

- Я тебе не джаным!

- Хорошо, хорошо, только не сердись. Холодно?

- Ты сейчас серьезно? – снова удивленно глянула на него Таня.

- Тут магазин рядом. Давай сбегаю носки тебе куплю сухие. Хоть влагу втянут.

- Ты сейчас серьезно?! – повторила Таня и пощелкала перед его лицом пальцами.

- А я, по-твоему, не могу беспокоиться о коллеге? Все-таки не июль. Ну вот простудишься ты, чихать начнешь. На больничный уйдешь. А Хомяков и так без Лики. Повесится наш директор, даже до католического Рождества не доживет.

- Зато ты будешь спать спокойно.

- А если не буду? – усмехнулся Реджеп.

- С чего бы вдруг?

- Глаза у тебя красивые, джаным. И так сон потерял.

- Кажется, ты уже вирус подхватил, - икнула Таня. – И я тебе не джаным!

- Хорошо, не джаным, - согласился Реджеп. – Но глаза-то красивые. Почему не ешь?

- Не доверяю тебе.

- Ты считаешь, что я подмешал тебе яду?

- Скажем… не яду, но… - она вздохнула и отвернулась к морю. – Разве не мог?

- Не мог, - уверенно отрезал Реджеп. – У меня на это целое множество причин. Во-первых, я повар. Это даже круче врача, который дает клятву Гиппократа. То есть сознательно вредить я никому бы не стал. Во-вторых, причина и накал нашего противостояния не стоят того, чтобы портить эту замечательную выпечку, а поверь, она совершенна. Готов поспорить, лучше ты нигде не ела. Потому это было бы кощунством – касаться шедевра с иными целями, чем его истинное назначение быть съеденным твоим прекрасным ротиком. Ну и в-третьих, глаза-то и правда красивые, джаным. Разве можно обидеть эти глаза, даже если они глядят не на меня, а на море? 

- Еще раз. Последний, - медленно и упрямо проговорила Таня. – Я тебе не джаным!

- Я помню, - мягко улыбнулся Реджеп и всем корпусом подался к ней, захапав ее в объятия и притянув к себе. – И губы красивые…

Последнее прозвучало почти шепотом. И потом к этим самым красивым губам Тани-ханым прижался его вконец попутавший рамсы турецкий рот.

В следующее мгновение в стороны летело все. Пончики, наглые руки и даже чайки, ополоумевшие от девичьего возгласа «Ты совсем охренел?!», в то время как сама Таня отчаянно вырывалась из янычарских рук. Он сперва даже не понял, что творится, – как правило, его восточная романтичность пополам с комплиментами и напористостью отказа не знали. А тут такое. Наверное, потому и медлил. А когда дошло, тоже не сразу отпустил – надо было еще переварить.

- Ты чего? – выдал он, глядя в ее сердитое лицо.

- Я чего? – Таня со всей силы толкнула его обеими руками в грудь. – Я чего?! Уйди отсюда. Не доводи до греха!

Еще немного потупив – на два моргания – он все-таки прервал свое самое глупое на свете объятие. Правда нехотя – она как-то уж очень хорошо помещалась в его лапах, но что ему еще оставалось?

 - А то что? – хмыкнул Реджеп уже совсем другим, немного даже насмешливым тоном.

- Папе позвоню! – буркнула Таня, оправила юбку и с подозрением спросила: – Ты… ты ничего не куришь? Ну там… для вдохновения.

- А ты? – гавкнул шеф. – Придумала, на кухню лезть! Аллах, Аллах! Тебе бумаги выдали – ковыряйся! А на мою территорию не заходи, поняла?!

- А то что? – хмыкнула она так же, как и Реджеп минутой ранее.

- А то я ресторану твоего папы такое меню сварганю, что все его понты окажутся пустышкой. Зато твоя рыба жареная будет. И на первое, и на второе, и вместо компота!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

- Чудной ты, - рассмеялась Таня. – Ты всерьез полагаешь, что папе есть дело до этого компота?

- Папе – нет. А тебе, кажется, очень важно.

Таня снова смерила его взглядом с рыжей головы до коричневых берцев и ехидно спросила:

- А иначе бы ты к папе полез целоваться?

- Моя проблема – это ты. Последний раз говорю, не лезь на кухню.

- А ты не лезь ко мне! – зло выкрикнула Таня, вскочила на ноги и демонстративно отерла губы ладонью. Этот самый жест заставил его прийти в себя. В себя, в нормального Реджепа Четинкаю, который в состоянии посмеяться над собой в любой ситуации. Только вот сейчас почему-то не смеялось.

- Не полезу, - сердито сказал он ей. – Больше не полезу, джаным.

И с этими словами он развернулся и отправился к ресторану, ни разу не оглянувшись.

- Пей витамины для памяти! – донеслось ему вслед. – Я! Тебе! Не джаным!

- Еще какая джаным! – проворчал Реджеп, перебегая через дорогу, по которой под душевные звуки скрипки, все еще звучащие на набережной, вяло двигались автомобили, иногда сигналя друг другу, да так, что и музыки не слыхать. И уж тем более, не слыхать мыслей, проносившихся в головах обоих строптивцев. Зато перебить мысли, скакавшие резвыми скакунами в голове Нины Петровны, в это самое время пытавшейся прийти в себя от разыгравшейся на ее глазах сцены, было практически нереально. Еще вчера она уверовала в то, что ее родная дочь – имеет несколько нетрадиционную сексуальную ориентацию. А уже сегодня – обнаружила ее целующейся и обнимающейся с неизвестным рыжим мужиком. Потом этот мужик скрылся в здании ресторана «Соль Мёньер», а через время и Таня ушла в те же стены. Из чего Нина Петровна сделала вполне закономерный вывод. Танюша закрутила роман на работе, дурочка!

- Надо узнать, кто он… - брякнула Нина Петровна себе под нос, а потом гаркнула шоферу, как раз отвозившему ее с обеда на работу: - Ну и чего стоим?! Трогай!

- Вы же сказали стоять! – возмутился шофер, но Нина его уже не слушала. Она думала, как бы выведать побольше при условии, что Танька не расколется! А Судьба, между тем, сделала нарочитый, театральный фейспалм, надеясь лишь на то, что в ее хитросплетениях Реджеп и Таня не потеряются.

Собственно, они и не могли потеряться. У них просто шансов не было, потому что уже на следующее утро…

- Вот новое меню! – заявил тайфун Татьяна, сметая все на своем пути к директорскому столу с целью возложить на него папку с вышеупомянутым документом. – Вы, Валерий Анатольевич, обещали поговорить с вашим шефом, однако, ничего не предприняли. А я в отличие от вас, всегда держу данные обещания, иначе отправилась бы прямиком к нему. Но директор у нас все еще вы. Поэтому будьте любезны, передайте новое меню своему подчиненному. Кстати, я даже пошла на уступки.

- Чего-чего? – поднял голову из-под вороха бумаг Хомяков в некотором ужасе глядя на папку, которую ему подсунула так называемая помощница. Посреди заваленного документами стола та лишь добавляла бедолаге головной боли. – К-какие еще уступки?

- Я заметила, что десерты он готовит с бо́льшим интересом. Поэтому добавила десерт с вареньем из хамсы, - бесстрастно заявила Татьяна Романовна.

- Это из какой кухни? – на всякий случай уточнил Хомяк.

- Из турецкой.

- Нам не подходит, у нас европейская.

- Мы будем расширять горизонты, Валерий Анатольевич, - широко улыбнулась Таня и покинула директорский кабинет со скоростью урагана. Собственно, о ее действительном присутствии здесь говорила лишь папка на столе Хомякова да запах нишевого парфюма. Тот несколько секунд смотрел на эту самую папку, пытаясь врубиться, что теперь делать, а потом вспомнил. Выход у него был. Собственно, как и мальчик для битья.

Потому через пару минут Валерий Анатольевич бодрым шагом свободного от бумаг человека, вооружившись папкой от Моджеевской, направлялся к Шефу. Тот по своему обычаю торчал не в собственном кабинете, а на кухне. И как раз в это самое время водружал вишенку на муссовое пирожное ярко-синего цвета.