Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я посмотрела ещё раз на его парящий корвет и поняла, что если я только воссоздам его в полной мере в своём разуме, жить прошлой жизнью уже станет невыносимо. А я не была ещё вполне уверена, что могу жить другой. Полина приглашала меня, конечно, переехать в Питер и общаться с этими удивительными людьми каждодневно, но кроме насыщения искусством и уроков йоги, трезво рассуждая, чем обеспечивать себе остальные присущие человеку потребности? Это я пока не представляла.
Я замолчала, слушая гипнотические водопады Astronomy Domine, а в голове медитативно повторялись слова песенки, услышанной на яхте:
Человека трясло, ломало.
Всё ему, человеку, мало.
Подавай ему плод запретный,
Очень любит он плод запретный.
Он и в тесном трамвае едет,
И совсем никуда не едет —
Всё равно он куда-то едет,
Всё равно этим плодом бредит.
Он к нему простирает руки,
На губах ощущая сладость.
Он не может без этой муки —
Это старая его слабость.
Настоящий актив, думала я. Один Шекспир кормит столетиями несколько городов. Один Шерлок Холмс кормит целую Англию. На Бейкер-Стрит даже дом назвали номером 221B, чтобы было куда приходить туристам. Человека-то давно нет, и кости его даже химикам современным не интересны, не говоря уж о промышленниках и криптовалютчиках. А его мозг создал больше актива, чем все их рабы-наёмники смогут создать за всю жизнь. Актива, обогащённого самым почтенным ценителем: историей.
Кто из знакомых мне людей может создать такое, что история превратит в актив, вместо того чтобы вышвырнуть на помойку потребительства, как почти все продукты человеческой жизнедеятельности? Кто мог бы?..
Мирослав. Виталий, сыгравший в Мариинском Скрябина. Может быть, Полина когда-нибудь смогла бы. Пожалуй, всё.
Поразительно, что при этом переезжать в Питер мне мешает в первую очередь потребительство.
— Всё, — сказал Мирослав, и я вздрогнула.
Он стал неторопливыми чёткими движениями собирать краски. Я встала не без труда (большая нагрузка на поясницу и плечевой пояс) и подошла к мольберту. Да, Мирослав удивителен. Это всё, что я могла оформить в слова.
— Что думаешь? — спросил он через плечо.
Я молчала несколько секунд, открывая рот и глотая воздух.
— «Катти Сарк», — наконец сказала я.
— «Катти Сарк»? — переспросил Мирослав, вдруг рассмеявшись, и ещё раз подошёл к портрету. — Да, пожалуй, может, и она. Да, что-то в тебе есть от неё.
— Мне ещё никогда не делали такие комплименты. А до или после пожара?..
— До, конечно.
Я расхохоталась.
— Спасибо. Разумеется, ты мне это не подаришь?..
— Подарю. Я хочу нарисовать с этой картинки большой портрет, и если у меня получится, отдам её тебе.
— Когда?
— Мне надо дня три. Но, учитывая, что я завтра уезжаю — недели две.
— Ты часто уезжаешь?
— Я вообще в последнее время редко бываю в Питере. К сожалению.
Он вытер руки тряпкой, посмотрел в мои бесхитростно-сокрушённые глаза, которым я без всякого результата пыталась придать беспечный вид, смахнул со лба волосы и произнёс:
— Куда же мне тебя пристроить?.. Вот, сходи завтра на байкерский слёт. Там будут Макс и Рустам, ты их помнишь, из бара.
— Макс-байкер, Рустам-рокнрольщик?
— Да, он тоже иногда гоняет. Там будет весело. Покатаешься.
— А кто меня возьмёт?..
— Макс будет с девушкой, а с Рустамом можно договориться. Езжай с ними, не пожалеешь.
Я вернулась на квартиру под вечер. Полина ждала меня с бутылкой вина и ковриком для йоги; я должна была показать ей, чему меня научила жена Ильи. Я успела зайти к ней после Мирослава и спустя полтора часа вышла с почти выстроенным новым курсом для опорно-двигательного аппарата. Аппарат Полины находился в довольно завидном состоянии, поскольку мог вполне достойно двигаться после бутылки вина. Я была голодна, как дьявол, поэтому сердобольной Полине пришлось сначала меня накормить и напоить, и только после хорошей разминки крымским мы смогли перейти на коврик для йоги. Ещё спустя полчаса я впервые увидела хозяина квартиры. Он явился под ночь, с песней, приподнятым настроением, пачкой долларовых купюр, перевязанных резинкой для волос, и ещё одной бутылкой вина, которую он немедленно открыл. Вино Жорж разлил по трём бокалам, нарезал на тарелку сыра и забрался в гамак, поставив тарелку и один бокал рядом с собой. Мы слушали Uriah Heep, Doors и Андрея Миронова и беседовали о социально-политической подоплёке в синематографе. В половине первого Жорж, зевая, спросил, а кто я вообще такая. Полина напомнила, что я его квартирантка, которую он согласился пустить на выходные, и Жорж, обрадованно сказав, что теперь вспомнил, показал мне, где стоит гейзерная кофеварка, и ушёл спать.
В девять утра за мной приехал Рустам и, подбадривая, чтобы быстрее чистила зубы, утащил на большую Хонду эндуро. Мы опаздывали на слёт — байкеры уже собирались на Стрелке, но, поскольку я так и не успела позавтракать, Рустам завёз меня в кофейню. Когда мы приехали, байкерская колонна уже выдвигалась на север. У Рустама оба шлема были снабжены гарнитурой, и он объяснил мне по дороге, что ребята сейчас погонят до Сестрорецка, там поставят столы, искупаются, перекусят и поедут обратно. Отставать от колонны нельзя, потому что места, по которым они будут ехать — наполовину бездорожье, и если с кем-то что-то случается, ему тут же могут помочь. Многие байкеры ехали с девушками, и девушек полагалось оградить от неприятностей. В этом, пояснил Рустам, непреходящая притягательность байкерской тусовки — все за одного.
Макс, правда, по секрету рассказал мне, что девушек полагается не столько ограждать, сколько не ронять, потому как байкерская поговорка гласит: «Уронил — женился». Он был сегодня красавец в косухе и Rebel Meets Rebel на футболке, весь в коже и металле, призванных защищать тело при падении. С ним была длинноногая барышня в кожаной юбке и сапогах и тоже в косухе. Несмотря на внушительный вепреобразный вид, они общались друг с другом и со мной тепло и любезно, слушали на всю дурь Motorhead и употребляли в речевых оборотах лексемы «не соблаговолите ли» и «мой искренний глубокий пардон».
На диком берегу залива под Сестрорецком развернули складные столы, повытаскивали из кофров еду и напитки, установили посреди импровизированного лагеря колонки и пошли купаться. Я уже больше года не была на
- Двойной мир. Орбитальная сага - Оксана Тарасовна Малинская - Космическая фантастика / Научная Фантастика / Периодические издания
- Обожаю злить тебя - Мила Милашевич - Периодические издания / Современные любовные романы
- Тишина. Выбор - Юрий Васильевич Бондарев - Русская классическая проза
- Ноябрьские зарисовки - Татьяна Витальевна Тихомирова - Русская классическая проза
- Кофе еще не остыл. Новые истории из волшебного кафе - Тосикадзу Кавагути - Русская классическая проза
- На другом берегу - Ирина Верехтина - Русская классическая проза
- Что знает дождь - Елена Лабрус - Периодические издания / Современные любовные романы / Эротика
- Кот Шрёдингера - Вадим Векслер - Русская классическая проза / Юмористическая фантастика
- Песни вещих птиц - Валерия Скритуцкая - Периодические издания / Прочее / Русское фэнтези
- Первый в своем роде. Ифритбол - Игорь Углов - Попаданцы / Периодические издания / Фэнтези