Танкист. Капитан - Калбазов Константин

За эти дни они успели сделать ещё пару засад на дорогах, размотать блок-пост, контролируемый янки, и захватить штабной автомобиль с характерником. В общей сложности им удалось добыть более трёх миллионов опыта, девятьсот семьдесят тысяч которого являлись трофеем Нестерова.

Удачно сходили, чего уж там. Хотя и заплатить за это пришлось немалую цену. По возвращении Виктор несколько дней приходил в себя из-за употребления химии. Очень эффективная штука. Настолько, что только что едва волочивший ноги Нестеров сразу обрёл крылья и, казалось, был готов свернуть горы.

Конечно, можно было просто использовать «Аптечку», что позволило бы взбодриться не менее эффективно. Но использовать заряд артефакта, который при случае может вернуть с того света и имеет длительный срок перезарядки, так себе решение. Опять же, химия не просто бодрит, она даёт длительный эффект, и в течение суток ты вообще не ощущаешь усталости.

Ему предлагали не маяться ерундой, обменять опыт на очки надбавок и вложить их в Выносливость. Но он отказался это делать. Чтобы поднять её всего лишь на одну десятую, что, несомненно, окажет явственный эффект, ему пришлось бы выложить более миллиона опыта. Ну и к чему тогда было вообще затеваться с этим рейдом? Поэтому он предпочёл ещё дважды принять химию, к чему ни один из спецназовцев так и не прибегнул.

А по возвращении его догнал откат. Жёсткий, выворачивающий наизнанку, выкручивающий суставы, с дикой головной болью. Он пытался использовать «Аптечку», и та даже израсходовала заряд, подправив какие-то там болячки и ссадины, но на ломку от химии не оказала никакого влияния, боль и не подумала утихать. Ну вот так всё у Эфира неоднозначно. Вернуть с того света это пожалуйста, помочь от похмелья или от наркоты, ходи стороной.

Пока бегали по тылам, а потом приходил в себя, события в Никарагуа шли своим чередом. Конгресс Соединённых Штатов принял решение о выводе экспедиционного корпуса морской пехоты из Никарагуа. Сомосовцы, оставшись в одиночестве, не оказывая сколь-нибудь серьёзного сопротивления, начали поспешно откатываться перед наседающими сандинистами и в итоге ушли в Гондурас.

Решительно непонятно, как там будут развиваться события дальше, но пока ЧВК от боевых действий перешла к созданию регулярной армии Никарагуа. В этой связи многие солдаты и офицеры получили возможность побывать в отпусках.

В их числе оказался и Виктор со своим взводом. Правда, в их случае это скорее премирование за бои на подступах к Манагуа. Никто не верил в то, что у них это получится, а выдвижение заслона скорее было шагом отчаяния. Однако им повезло, и всё срослось как надо.

И таки да, на груди Виктора появился орден «Святого Георгия» четвёртой степени. Его экипаж и унтеров удостоили Георгиевскими крестами. Правда, вручили награды, опять же, кулуарно, хотя носить их и не воспрещалось. К чему городить сущности, обижать солдат и офицеров, служивших своей стране верой и правдой, если принадлежность обеих ЧВК к вооружённым силам ДВР секрет Полишинеля.

Плюсом к этой награде Виктору полагалось единовременно двести тысяч опыта, который надлежало получить во владивостокском банке. Ну и надбавка к жалованью в двадцать пять процентов от оклада на момент совершения подвига вместе с другими полагающимися льготами. И это при том, что надбавки за солдатские кресты сохранялись…

Как и ожидалось, на военный аэродром прибыли в одиннадцать часов. Никакой помпы, музыки и встречающих с цветами. Официально они наёмники, сделавшие войну своей работой и получающие за это плату. Справедливости ради, весьма достойную. Вот только это ничуть не умоляет их заслуг перед республикой.

К чему это? А всё к тому же. Опять Виктора царапнуло от вот такой несправедливости, а на ум невольно пришло сравнение с Добровольческой интербригадой, воевавшей в Испании. Эти получали ничуть не меньшее денежное довольствие и имели такие же льготы, но в отличие от витязевцев и варягов были обласканы и у всех на слуху. А вот что касается эффективности… По сути, именно ЧВК погасили два крупных конфликта, и оба этих успеха были реально на руку ДВР.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Глядя на опускающуюся аппарель, Виктор подхватил чемодан и кофр с «Горкой». С рюкзаком оно куда удобней, но тогда уж следует переодеться в гражданку, потому как офицеру с мешками да авоськами ходить не полагается. Загребут в комендатуру без лишних вопросов и плевать, что он наёмник. Надел форму, будь добр, соответствуй. И, признаться, Виктор был с этим согласен. Он гордился формой, званием и тем, что вообще служит.

Впрочем, от довольно объёмного рюкзака отказаться не получилось. В нем поместилось практически всё его вещевое имущество, и он отправится на базу ЧВК, где будет дожидаться своего владельца на складе личного имущества. В чемодане же был лишь самый минимум, артефакты «Переводчик» и «Передатчик, ну и большое количество подарков.

– Ничего не знаю, Боря. Отказы не принимаются. Отведу тебя к таким девочкам, закачаешься. Это тебе ни какие-то там шлюхи из борделя, – произнёс поручик, опередивший Виктора.

– Ты так настойчив, Андрей, что мне трудно тебе отказать. Но сначала в гостиницу, – ответил шедший рядом с ним Мицкевич.

Нестеров не обратил на него внимания, словно того и не было. Как, впрочем, и его спутника. Все время перелёта они старательно не замечали друг друга, словно пустое место. К поручику Вязову у Виктора претензий никаких не было, но тот сам его игнорировал, вот он и отвечал той же монетой.

Прибывших встречали с десяток армейских автобусов, которые довезут отпускников до железнодорожного вокзала, делая по пути остановки по требованию. В штаб ЧВК отпускникам надлежит прибыть только по окончании отпуска. По сути, они могут прямо сейчас выбираться отсюда своим ходом. Но это не гражданский аэродром и общественный транспорт сюда не ходит.

Нестеров не спешил, предоставив Мицкевичу возможность устроиться в первом автобусе. После чего сам направился во второй, тоже предназначенный для офицеров. Остальные отводились под сержантский и рядовой состав. К слову, он от этого даже остался в выигрыше, так как устроился довольно вольготно, без соседей. Толкаться плечами в жару сомнительное удовольствие, а июнь во Владивостоке выдался знойным.

Пока ехали, Виктор наконец решил использовать имеющийся у него опыт. Куда его расходовать, вопрос даже не стоял. Однозначно в очки надбавок. Он вообще собирался вложиться в них по максимуму, ещё и прикупить, благо не испытывал стеснений в средствах. А то мало ли, опять Эфир чего-нибудь учудит, и условия обмена вновь изменятся не в лучшую сторону. В этой связи он не собирался даже гасить банковский займ. У него есть ещё целых два года отсрочки и ни единой причины для спешки.

Он бы и раньше это сделал, но решил, что изменения Эфира всё же событие не рядовое и не может проходить по два раза в год. Пользу же от наличия в кубышке свободного опыта он прочувствовал уже давно. Но сейчас война осталась где-то там, позади, впереди его ожидал Виноградовск, встреча с Дубковым и выбор темы для магистерского экзамена. И будет глупо не облегчить себе жизнь, коль скоро Эфир предоставляет такую возможность.

Пристроившись у окна автобуса и не обращая внимания на мелькающие за ним предместья Владивостока, Нестеров вызвал перед внутренним взором свою Суть. Не без гордости взглянул на внушительную цифру свободного опыта, после чего одним махом обменял почти полтора миллиона на тринадцать очков надбавок. Десять из них тут же определил в Интеллект. Три оставил про запас.

Для получения академического образования достаточно надбавок в одну целую и семь десятых, у него же они сейчас на одну десятую выше. Начнёт, а там будет видно, нужно ли вкладываться ещё. Что ни говори, а отдавать за очки приходится с каждым разом всё больше, а потому и относиться к ним нужно более рачительно.

Шутка сказать, но за очередную надбавку ему придётся вывалить двести двадцать две тысячи опыта. Поэтому остававшиеся у него почти двести сорок четыре обменивать не стал. Чтобы не остаться ни с чем.