Газета "Своими Именами" №5 от 29.01.2013 - Газета "Своими Именами" (запрещенная Дуэль)

Из всего сказанного вырисовывается следующая очевидная и невероятная картина: для того чтобы вечером 24 июня оказаться в районе Лебежаны, Новая Мышь, 4-я танковая дивизия должна была начать движение от Белосток, Грудек (исходный район сосредоточения дивизии) самое позднее в полдень 23 июня. 150 километров пути и четыре переправы за полтора дня – это предел реальных маршевых возможностей советской танковой дивизии того времени. Другими словами, на поле боя у Индура, Старое Дубовое дивизия даже не заезжала. Не до того было... Немногим дольше, если верить «данным, собранным делегатами штаба фронта», воевал и мотоциклетный полк 6-го мехкорпуса, оказавшийся поздним вечером 24 июня аж в Столбцах – а это ещё 50 километров к северо-востоку от Барановичей.

Совсем «не на своем месте» оказывается и 7-я танковая дивизия 6-го мехкорпуса. Делегаты штаба фронта обнаруживают её (судя по контексту донесения, предположительно 24–25 июня) «на марше между Волковыск и Барановичи», но в известном докладе командир дивизии генерал-майор Борзилов утверждает, что он лишь «в ночь с 26 на 27.6 переправился через р. Свислочь восточнее м. Крынки». Далее, «на переправах [через р. Рось] у Волковыска» штаб дивизии оказался, если верить докладу Борзилова, ещё позднее, «к исходу 27 июня», а «в леса восточнее Слоним» остатки дивизии отошли «29.6 в 11 часов».

По поводу воевавшей (или не воевавшей?) справа от него 4-й танковой дивизии Борзилов в своем докладе обронил лишь одну-единственную фразу: «По предварительным данным, 4 тд 6-го корпуса в ночь с 25 на 26.6 отошла за р. Свислочь, благодаря чему был открыт фланг 36-й кавдивизии». Если это правда и 25 июня 4-я тд всё ещё была западнее реки Свислочь, то кто и как оказался вечером 24 июня в районе Лебежаны, Новая Мышь? Ещё несколько слов, связанных с действиями 4-й танковой дивизии, обнаруживаются в докладе (составлен в начале августа 1941 года) командира 11-го мехкорпуса генерал-майора Мостовенко: «Наступление 6 мк успеха не имело. 4 тд продвинулась до Кузница и стала отходить» (ЦАМО, ф.38, оп.11360, д.2, л.288). Судя по контексту доклада, происходило это 24–25 июня.

Протокол допроса командира

Цитировать обрывки чужих (по отношению к штабу 4-й тд) донесений приходится потому, что от самой дивизии, да и от всего 6-го мехкорпуса никаких документов практически не осталось. Архивные фонды корпуса и входивших в его состав дивизий (4 и 7-я танковые, 29-я моторизованная) девственно чисты, оперативных документов первой недели войны просто нет (а второй недели для этих соединений уже и не было). Всё это очень странно, принимая во внимание, что по штатному расписанию в составе Управления мехкорпуса числятся 11 писарей и еще 13 человек, должность которых обозначена как «заведующий делопроизводством», – было кому записать оперативную сводку, было кому её подготовить (96 человек старшего начсостава). В такой ситуации уже сам факт отсутствия документов достаточно красноречив...

К несчастью для страны – и к облегчению жизни современных историков – на поле боя был ещё и противник. Немецких документов лета 41-го года сохранилось очень много, и в последние годы они постепенно становятся доступны российскому читателю. Из немецких документов со всей определённостью следует, что двухдневное (24–25 июня) сражение в районе Кузница, Сокулка, Индура в реальности было и какие-то советские танки упорно атаковали позиции 256 и 162-й пехотных дивизий вермахта (в Журнале боевых действий 20-го армейского корпуса вермахта читаем: «12 мощных танковых атак противника с юго-западного и юго-восточного направлений остановили наступление дивизии»). Все в Новую Мышь не убежали... Сохранился и исключительно ценный для нашей темы документ: отчёт о допросе захваченного в плен командира 4-й танковой дивизии генерал-майора Потатурчева (опубликован в «ВИЖ», №8 за 2011 год).

Пленный весьма охотно давал показания, чем немало удивил самих допрашивающих («На просьбу вкратце описать основные принципы использования русских танковых войск он попросил лист бумаги и нарисовал приложенную схему... Со своеобразной гордостью и чувством удовлетворенности экзаменуемого на экзамене по тактике он после завершения рисунка откинулся назад на стуле... Примечательно, что он охотно даёт данные о своей дивизии, её структуре и боевом применении, о тактических основах действий русских танковых сил. Ему, по-видимому, совершенно не приходит в голову, что тем самым он – с нашей точки зрения – нарушает священнейший долг офицера. У него отсутствует сознание национальной чести и долга, которое является у нас само собой разумеющимся...»).

Я привел эту пространную цитату вовсе не для того, чтобы «кинуть камень» в погибшего генерала – за свои прегрешения Потатурчев расплатился полной мерой, не дай бог такого никому (умер во время следствия в тюрьме НКВД). Важно другое: пленный вовсе не пытался изобразить себя перед немцами эдаким «рыцарем без страха и упрёка», и если бы он вместе со своим штабом уже 23 июня рванул на восток, то и стесняться рассказывать про это едва ли бы стал. Однако на схеме дислокации и боевых действий дивизии, собственноручно нарисованной Потатурчевым для немцев, вполне отчётливо видны даты: 22 июня дивизия у Белостока, 23-го штаб укрылся в лесу между Белосток и Грудек, 24 и 25 июня 4-я тд атакует в полосе Индура, Кузница, имея на левом фланге 7-ю тд; отход за р. Свислочь и далее на Волковыск датирован на схеме 26 и 27 июня. В целом всё совпадает с описанием событий в докладе командира 7-й тд генерала Борзилова.

Тут, правда, возникает интересный вопрос: а откуда сам Потатурчев узнал то, что рассказал и нарисовал немцам?

Командный пункт дивизии находился в дремучем лесу (Супрасльская пуща) западнее Гродека, это изображено на схеме и прямым текстом подтверждается протоколом допроса («КП находился у Гродека»). От места расположения штаба до поля боя – более 40 километров, до слуха командира не доносилась даже отдалённая канонада. «Относительно схемы подчинения и передачи приказов он не смог дать чётких показаний... Связь осуществлялась с помощью бронеавтомобилей. Радиосвязь не использовалась, чтобы исключить подслушивание и пеленгацию со стороны немцев». Командование дивизии замаскировалось от пеленгации столь тщательно, что Потатурчев даже не знал о том, что вечером 25 июня мехкорпус получил приказ на отход к рубежу реки Щара («У него был строжайший приказ не отступать. Вследствие обхода и окружения двигавшимися из Гродно на Волковыск немецкими войсками дивизия вынуждена была отступать и в ходе сражения в районе Белостока была рассеяна и полностью разгромлена. 30.06 он вместе с несколькими солдатами и офицерами покинул уже не существовавшее соединение»).

Стоит обратить внимание ещё на один момент. «На вопрос о том, насколько успешными были действия немецкой авиации против танков, он ответил, что во время её удара по колонне из 16 танков ни один не получил повреждений. Прямых попаданий бомб не было, а осколки не оказали никакого воздействия». Технически всё верно, но на предыдущей странице Потатурчев заявляет, что «уже в первые дни части его дивизии оказались разгромлены германскими военно-воздушными силами». Так что же было на самом деле?

Добровольцы

На мой взгляд, имеющиеся обрывки документальной информации позволяют реконструировать события следующим образом. 22 июня 1941 года началась война. Через пару дней 4-я танковая дивизия – так же, как и весь 6-й мехкорпус в целом, – превратилась в добровольческое соединение. Каждый по своей воле делал то, что хотел; всякое централизованное управление пропало вовсе (в скобках заметим, что пресловутые немецкие диверсанты, «перерезавшие все провода», к этой потере управления прямого отношения не имели – в мехкорпусе числилось пять радиостанций РСБ – дальность связи до 200 км, 46 радиостанций 5АК – дальность связи до 50 км и 51 «батальонная» рация 6ПК и РБ; как всё это богатство использовалось – см. выше).

4-я танковая распалась на три, точнее говоря, даже четыре не связанные друг с другом группы. Первую составили командование и штаб, замаскировавшиеся в глухом лесу, отключившие радиосвязь и обменивавшиеся со своими подчинёнными записками, передаваемыми посыльными на бронеавтомобилях. Вторая группа с отчаянным упорством, без должной координации действий, без связи и взаимодействия с собственной артиллерией и пехотой атаковала немцев у Кузницы. Третья без долгих колебаний ломанулась на восток и уже вечером 24 июня успешно добралась до Барановичей. А четвертую составили экипажи бесчисленных танков, бронеавтомобилей, мотоциклов, автомобилей, заваливших брошенной техникой всю дорогу от Волковыска до Слонима (на сей счёт есть великое множество документальных, мемуарных и фотографических свидетельств).