Рандеву на границе дождя - Мария Воронова

– Ясно…

– Закрой рот! – По старой преподавательской привычке Анна Спиридоновна нависла над Максом, тот отшатнулся. – Брак – это когда два воина, мужчина и женщина, становятся спина к спине и принимают бой под названием жизнь. Всё! Больше ничего о браке знать не надо. Мы с Романом не думали, кто кого как куда записывает, других забот хватало у нас, знаете ли…

Мать дотянулась до самой верхней полки книжного шкафа, где у нее всегда были припрятаны сигареты и зажигалка. Она гостеприимно протянула открытую пачку молодым людям, и, когда те отказались, закурила сама. Руслану тоже хотелось затянуться, но он знал, что маме Алина не сделает замечания, а ему – сделает, таким образом, все удовольствие будет испорчено.

Анна Спиридоновна медленно выпустила дым и стряхнула пепел в чайное блюдечко. У нее были старые, морщинистые кисти рук, крупные, с небольшой деформацией суставов и коротко обрезанными ногтями, но смотреть на них было гораздо приятнее, чем на холеные ручки Алины.

– Серьезно, ребятки, знаете, есть такая очень мудрая поговорка: бей своих, чтобы чужие боялись? Не нужно так. Жизнь всегда наносит удары, которые надо отражать, и всегда есть что-то, что надо преодолеть, так вот муж с женой должны делать это вместе. А вы, наоборот, боретесь друг с другом, пока жизнь, не встречая никакого сопротивления от вас, наносит вам раны, которых вы даже не замечаете. Ах, если бы Роман был жив, он бы вам лучше меня все растолковал. Мы с ним были очень счастливы, и не потому, что на нас снизошло неземное чувство или что-то в этом духе. Просто мы оба знали, что мы вместе навсегда и ни при каких обстоятельствах друг друга не предадим. А жизнь, дорогие мои, предоставила нам порядочно случаев в этом убедиться. Сначала в глухомань по распределению поехали с маленьким ребенком, там зимой волки вокруг дома по ночам ходили. Руслан от пневмонии чуть не умер, еле выходили. Потом я второго ребенка потеряла, Роман сам оперировал, и больше я уж детей не могла иметь… Всякое бывало, короче говоря. Наверное, нечего вам про наши геройские подвиги рассказывать, и на вашу долю испытаний хватит.

– Ах, тетя Аня, вы не могли бы не курить? – вдруг сказала Алина, и Руслан передернулся от этого капризного тона.

– А, да, прости, – мать резким мужским движением потушила сигарету. – Короче, заканчиваем политинформацию и встречу с ветеранами. Резюме: не мотайте друг другу нервы, это делать и на стороне всегда кому найдется. Выгонять мужа из дома не надо и наказывать лишением себя тоже не стоит. Макс хочет ребенка? Отлично, роди ему ребенка. Теперь ты, Макс! Запиши ее в телефон, как она хочет, и не раздувай стратостат из-за такой фигни в следующий раз. Все? Хеппи-энд?

– Мне нужно подумать, – Алина картинно помахала рукой перед лицом, хотя сигаретный дым давным-давно развеялся. – вы так говорите, тетя Анечка, роди ребенка, будто это ничего не стоит. Стать матерью – это очень ответственное решение, и я пока не готова.

– Господи, куда катится мир? Вот зареклась спрашивать, а все же спрошу! Ответственное решение, надо же, – Анна Спиридоновна рассмеялась. – да в мое время это ответственное решение за нас принимали наши гаметы, когда мы по большой любви или по пьяни случайно давали им шанс соединиться. Руслан, без обид!

– Ну что ты, мама…

– Если бы я сидела и принимала ответственные решения, кто знает, куда бы меня это довело. А я доверилась судьбе, и что ж, не на что жаловаться.

Алина встала и холодно сказала, что не видит смысла в дальнейшем разговоре. Она надеялась, что Макс хотя бы извинится перед ней, а вместо этого родственники единым фронтом насели на нее, выбивая обещание родить ребенка, к чему она еще, во-первых, не готова, а во-вторых, хочет принять такое важное решение без нажима со стороны.

Отвернувшись от молодой женщины, Руслан мимикой просигналил брату: мол, извинись, с тебя не убудет, но тот сделал вид, будто не понял.

– Тебя проводить? – спросил Макс своим надтреснутым голосом.

– Спасибо, меня ждет шофер.

– Вот как?

– До свиданья, Макс.

Вежливо клюнув Алину в упругую и какую-то неживую щеку, Руслан убежал на кухню. Через минуту к нему присоединился Макс, а следом Анна Спиридоновна, без лишних слов достав из холодильника пюре и котлеты. Макс попросил разогреть и ему, хотя обычно был в еде очень воздержан.

Мать раскалила большую сковородку, бросила внушительный кусок сливочного масла и стала гонять его по дну деревянной лопаточкой, чтобы быстрее расплавилось. Масло аппетитно шипело. На одну половинку сковороды Анна Спиридоновна выложила белоснежное картофельное пюре, на другую – котлеты и убавила огонь. Тут же молниеносно соорудила салат из одного помидора, огурца и зелени. Макс тем временем нарезал хлеб неправдоподобно ровными кусками.

– Плохо, что она снова пользуется папиным шофером, – сказал он грустно, – и, видимо, прочими привилегиями. Я стараюсь, как могу, но того уровня, который она может иметь при папе, мне не достичь…

– Ребенок вам нужен, вот что. Ты уж прости, что я так напрямик говорю, но это правда. Множество браков заключались по «залету», но еще больше было спасено благодаря ему.

Макс вздохнул и красиво разложил хлеб в сухарнице:

– Так, тетя Аня, Алина постоянно голодает и почти ничего не ест, от этого женские недомогания не приходят в свой срок. Чтобы забеременеть, ей нужно прибавить килограммов пять или даже чуть больше, ну вы лучше меня знаете эти тонкости. А я боюсь настаивать, потому что может возникнуть обратный эффект с развитием настоящей анорексии, она и так на грани этого, бедняжка.

– Что ж делать, Максюша, ты уж терпи. Дойдет, может быть, до нее, или папаша мозги вправит, он вроде к тебе хорошо относится, и внуков, наверное, хочет, если нормальный человек. Я понимаю, как тебе сейчас непросто, но ты постарайся. У Руслана ситуация была, ты знаешь, не в пример твоей, а он держался. Можно было найти сколько угодно поводов и оправданий, и была тысяча возможностей избавиться от душевнобольной жены, но он не воспользовался ни одной. А я, в свою очередь, могу теперь спокойно умереть, зная, что мой сын – благородный человек.

– Ну мам…

– Давайте ужинать, все готово.

День был длинным и насыщенным, но, несмотря на это, сон никак не шел. Покрутившись в постели, как на горячей сковородке, Макс встал, надел домашний клетчатый халат, неизменно провоцировавший брата на издевки, подошел к окошку и открыл занавеску. Во дворе было совсем темно, окна дома напротив отражали ночь, лишь на последнем этаже горел тусклый красноватый свет, да над входом в подвал раскачивалась желтая клякса лампочки. Было тихо, но чувствовалось, что небо уже напряглось дождем, и скоро он прольется.