Творцы Священной Римской империи - Василий Балакин

Сам Генрих в 926 году пытался противостоять мадьярам в Саксонии, по которой те прошлись, как пишет Видукинд Корвейский, предавая огню города и селения и совершая повсюду такое кровопролитие, что причинили величайшее опустошение. Король после неудачного для него сражения был вынужден укрыться в крепости Верла, не рискнув еще раз вступить в бой, поскольку, сообщает хронист, в борьбе против столь жестокого племени не мог положиться на воинов, еще не опытных и привыкших лишь к внутренней войне. Видукинд, близко к сердцу принимавший постигшее родину несчастье, патетически восклицает: «Какую резню учинили в те дни венгры, сколько они сожгли монастырей, об этом, полагаем, лучше умолчать, чем вновь повторять описание наших бедствий».

Однако в этих несчастных для германского правителя обстоятельствах ему улыбнулась удача: к нему в руки попал один из предводителей мадьяр, в обмен на освобождение которого и выплату большой ежегодной дани удалось заключить перемирие на девять лет, распространявшееся, вероятно, на всю Германию, поскольку в последующие годы мадьяры не совершали набегов не только на Саксонию, но и на другие герцогства. В этом Генрих I наглядно возвысился над герцогами племен, проявив себя королем — защитником интересов всего королевства. Период перемирия был использован для организации обороны: по всей стране строились крепости, гарнизоны которых формировались из «воинов-крестьян», поочередно занимавшихся крестьянским трудом, строительством укреплений и несением военной службы. Предполагалось, что в случае очередного набега мадьяр за стенами этих бургов должны будут найти убежище все жители сельской округи, а потому в них создавался стратегический запас продовольствия. Поскольку многие из этих крепостей впоследствии стали полноценными городами, центрами ремесла и торговли, современники и потомки восславили Генриха Птицелова как «строителя городов». Некоторые из уже существовавших городов, еще не имевших надежных укреплений, в те годы обзавелись поясом каменных стен. По велению короля создавалось также новое конное войско, способное потягаться с прославленной мадьярской конницей.

В непосредственной связи с подготовкой к отпору мадьярам находилась завоевательная политика в отношении западных славян. Как пишет хронист Видукинд Корвейский, Генрих I предпринял эти походы, чтобы испробовать в деле новую конницу. Поздней осенью 928 года он вторгся на территорию одного из племен полабских славян, гаволян, и, пользуясь холодным временем года, когда застыли реки и болота, обычно служившие естественной защитой, захватил их главный город Бранибор (ныне Бранденбург, давший название целой исторической области и федеральной земле Бранденбург в современной Германии). При этом князь гаволян Тугумир был пленен и уведен в Саксонию. Затем Генрих I двинулся против племени далеминцев (славянское самоназвание гломачи), издавна тревоживших своими нападениями соседнюю Тюрингию, и, сломив упорное сопротивление защитников, овладел их главным городом Ганой (видимо, Яна близ Ризы на Эльбе). Для удержания завоеванной территории он повелел возвести бург Мейсен. Весной 929 года Генрих I вместе с герцогом Арнульфом Баварским (наглядное свидетельство того, что восточная политика короля становилась общегерманским делом) вторгся в Чехию и дошел до Праги, заставив князя Вацлава I признать себя его данником.

Этих военных походов оказалось достаточно, чтобы соседние славянские племена, среди которых Видукинд Корвенский упоминает еще ободритов, вильчан и ротарей, признали над собой верховенство германского короля. Когда ротари, возмущенные чужеземным господством, подняли в августе 929 года восстание, увлекая собственным примером и другие славянские племена, им уже не удалось изменить нового соотношения сил на славяно-германской границе: они были разбиты саксонским войском в сражении у бурга Ленцен, а сам бург был взят немцами. С тех пор господство Генриха I на Востоке упрочилось. Восточная граница его королевства была защищена поясом зависимых, плативших дань племен. И все же, несмотря на все свои победы, он не смог (или не счел нужным) непосредственно включить эти славянские территории в состав своего королевства. Славяне по-прежнему жили под властью своих князей и лишь выплачивали германскому королю дань. Уже тогда покорение славян-язычников сопровождалось их христианизацией, особенно тех племен, которые поддерживали наиболее тесные отношения с немцами. На славянских территориях, пограничных с Саксонией, началось возведение первых христианских храмов. Как и в Каролингскую эпоху, феодальная экспансия на земли язычников совершалась мечом и крестом.

***

Дабы отдохнуть от ратных дел и заняться делами государства, Генрих в середине сентября 929 года прибыл в свою любимую саксонскую резиденцию — Кведлинбург, где в присутствии епископов, графов и прочих магнатов огласил важные решения. Прежде всего он пожаловал супруге своей Матильде в качестве вдовьей доли (того, чем она могла владеть после его смерти) пять городов (в том числе и Кведлинбург). Присутствовавший при этом их старший сын Оттон дал на то свое согласие. Оттону шел тогда семнадцатый год, и пора было подумать о супруге для него. Генрих самолично решил, что достойной женой наследника германского престола будет англосаксонская принцесса Эдгит. Брак с ней и был заключен. К тому времени Генрих I уже установил порядок престолонаследия, согласно которому его старший законный сын (то есть Оттон, а не Танкмар, оказавшийся в положении бастарда) должен был стать преемником. Женитьба на англосаксонской принцессе Эдгит, сестре королей Этельстана (924–940) и Эдмунда (940–946), должна была закрепить это установление, придать ему особую значимость.

При этом сложилась весьма пикантная ситуация. В том же 929 году, когда произошли упомянутые выше важные события, у семнадцатилетнего Оттона уже родился сын от некой знатной славянки, возможно, представительницы княжеского рода племени гаволян, против которых Генрих I недавно вел войну. Ребенку дали имя Вильгельм, не принятое в роду Лиудольфингов, обозначив тем самым, что мальчик не включается в число его представителей и что, следовательно, ему уготована участь незаконнорожденного, внебрачного сына наследника престола. Вместе с тем новорожденный не был и полностью отвергнут, брошен на произвол судьбы. Он предназначался для духовной карьеры, а потому должен был получить надлежащее образование. Вильгельм в этом весьма преуспел. Отмечают хороший стиль писем, сочиненных им на латинском языке. Кроме того, он обладал познаниями в области канонического права, проявлял интерес к истории и литературе. В возрасте всего лишь 25 лет этот незаконнорожденный сын (в данном случае представляется неуместным обидное слово бастард) становится архиепископом Майнцским, предстоятелем самой крупной и влиятельной епархии в Германии. Блестящая карьера! На этом ответственном посту он обнаружит незаурядные способности государственного деятеля, однако, как увидим далее, своей строптивостью, особенно в вопросе об учреждении Магдебургского архиепископства, доставит немало хлопот отцу, Оттону I. Возможно, в этом проявилась затаенная обида, никогда не прорывавшаяся у него столь явно, как у братьев короля, Танкмара и Генриха.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});