Ты - Моя Душа (СИ) - Войнова Яна

Аверин не мог себе врать. Да, жизнь с прекрасной Олесей была комфортна и удобна, но крамольная мысль, как тянущая нервы вода, бегущая тонкой струйкой из сломанного крана, который он так и не починил, тревожила изнутри и не давала ему вожделенного покоя: обольстительная чертовка с зовущими, жестокими глазами цвета голубого сапфира выжгла рабское клеймо в груди и намертво вросла в его душу… Будь же она проклята…

— Арина, ты ела что-нибудь? — спросила Марика, которая пришла сделать ей перевязку. Швы, мастерски наложенные умелой подругой, уже рассосались, но ладонь заживала слишком медленно.

— Да, кажется, — машинально соврала она.

— А что именно?

— Еду.

— Какую?

— Съедобную. Марика, перестань! — раздраженно прервала она дурацкий допрос подруги. — Хватит на меня смотреть так, будто я сейчас из окна выпрыгну! От меня просто ушел муж. На этом жизнь не заканчивается.

— Тогда отойди от раскрытого окна. Во-первых, тебя может просквозить, а во-вторых, Арина, ты уже вторую неделю туда с утра до ночи пялишься. И не ешь ни черта! Так нельзя. Тебе надо развеяться. Давай сходим куда-нибудь! — предложила Марика, ничуть не смутившись от ее резкого тона. Подругу сложно было пронять сварливым ворчанием. Многолетний опыт работы среди театральных стервятников каждую из них превратил в прочный гранитный монолит.

— Я не хочу.

— Есть или развеяться? Арина, ты взаперти сидишь как в загробном бункере. Так и свихнуться недолго! — нотации Марики прервал раздавшийся дверной звонок. — О, это Юля! — она пошла открывать, а Арина недовольно закатила глаза. Подруги поочередно заявлялись к ней домой, устраивая унизительные проверки. Обе возятся с ней как с дитем малолетним! Арина же не собиралась с собой что-либо делать. Они совсем из ума выжили?!

— Опаньки, видон как у покойницы: бледная и костлявая! — с порога заявила госпожа Орлова, осмотрев ее с ног до головы.

— Не хватает белой простыни и, вуаля! — хоть сейчас на сцену играть гордо взошедшую на гильотину великомученицу Марию Стюарт! Ну, или приведение, — поддержала ее вторая языкастая зараза Марика.

— Не дождетесь, вены резать не собираюсь, как бы вам того не хотелось, — съязвила Арина и показала настороженным подругам язык. — Девочки, хватит! Я серьезно! Со мной все в порядке. Спасибо вам за заботу, но прекратите меня проверять. Меня тошнит уже от ваших участливых взглядов.

— Так ты и блюешь вторую неделю подряд, — осторожно заметила Марика, но никто из подруг не придал этому значения.

— Так, кончай хандрить. Я суши принесла и бухло. Будем праздновать! Дима уехал на неделю, имею законное право оторваться по полной, — заявила Юля, доставая еду из пакетов. — Никаких соплей! Нажремся сначала здесь, потом нас ждет ночной клуб, столик заказан и никаких возражений!

— Целый ящик шампанского? С ума сошла?! — возмутилась Марика количеству спиртного доставленного охранником госпожи Орловой.

— Так, я даже слышать не хочу. Я недавно закончила кормить грудью маленького засранца, так что имею полное право! — несмотря на безумную любовь к годовалому сыну, Юля почему-то всегда называла своего малыша странными “ласковыми” прозвищами.

— Как Артемка? — спросила Марика, улыбаясь.

— Ты представляешь, он разговаривать начал! — ответила Юля, раскрывая бутылку шампанского и разливая его по бокалам. — Девки, жизнь несправедлива! Я его девять месяцев носила, рожала, мать его за ногу, ночи не спала, грудью кормила, нормально не питалась, потому что у него то диатез, то аллергия. А этот маленький засранец первым произнес “папа”! Нормально вообще?! — возмущалась молодая мамаша.

— Так это ж прекрасно!

— Марика, что прекрасного? Вот что прекрасного в материнстве? — не соглашалась негодующая Юля, — ничего в нем хорошего нет, ты постоянно мучаешься. Носишь, рожаешь, кормишь, переживаешь. И что ты получаешь взамен? “Папа”, видите ли! “Папа”! А когда спиногрызу стукнет восемнадцать лет, он мне скажет: “Мамуля отвали, у меня теперь своя жизнь и свое мнение засунь себе в задницу!” И вот спрашивается, ради чего мы, бабы, столько страдаем?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Перестань, — рассмеялась Марика, — Дети дают ощущение наполненности и смысла жизни. Я без Ульяны не представляю теперь себя, — поделилась Марика. — Орлов, наверное, в восторге!

— Еще бы, я думала — Дима описается от гордости и счастья! Кстати, как моя крестница? — спросила Юля, не дождавшись первого тоста и выдув бокал шампанского залпом.

— Могла бы навестить, если переживаешь, а то только подарки шлешь, — поддела ее Марика. — Юля, ну ты чего в одиночку-то?!

— Простите, бабы, но мне нужно оторваться. Предупреждаю сразу, я наклюкаюсь сегодня в зюзю. Кстати, насчет Уляши, — Юля вытащила из сумки толстый длинный конверт. — Это для моей крестницы.

— Юля, я не возьму, вы и так с Орловым помогли через фонд собрать деньги на операцию. Да и Арина уже дала крупную сумму! Спасибо, но это уже перебор! — возразила Марика, явно смущаясь предложенной материальной помощи.

— Я возражения не принимаю, — отрезала Юля и насильно всунула конверт в руки Марики, — благотворительный фонд — одно, а это от меня лично. Бери, а то обижусь. Когда назначена операция?

— Спасибо, — поблагодарила Марика, которая отчаянно нуждалась в деньгах, чтобы вылечить заболевшую шестилетнюю дочь. — Уже скоро. Кирилл сказал, что есть у нас отличные шансы!

— Вот и шикарно! — заявила Юля и протянула подругам наполненные бокалы. — За успешную операцию! Пусть моя крестница будет здорова!

— Обязательно будет! Я даже не сомневаюсь в этом. Раз Кирилл сказал, то все будет хорошо. Он — замечательный врач, как и все специалисты в его клинике. Все должно быть замечательно. По-другому быть не может, — пыталась поддержать подругу Арину. Она отпила шампанское любимой марки, но больше одного глотка сделать не смогла. Вкус показался ей настолько противным, словно она выпила протухшую воду из сточной канавы. Арина попыталась закусить суши, но это стало еще большей ошибкой. К горлу мгновенно подкатил тошнотворный комок, и Арина пулей устремилась в туалет.

— Что случилось? — спросила Юля.

— Кажется, суши несвежие, — ответила Арина, облившись холодной водой и выйдя обратно к подругам.

— Ты гонишь! — Юля принюхалась к еде. — Эти суши из ресторана Баринова. Если бы что-то с ними было не так, Барин лично бы устроил харакири своему японскому повару.

— Я тебе говорю, они не свежие! — возразила Арина. — И, Юля, не обижайся, но смени духи, они отвратительные!

— Это с каких пор Chanel стал отвратительным? — удивилась подруга. — Я уже года три одним запахом пользуюсь, раньше ты не жаловалась.

— Значит эта партия плохая. Ужасно пахнет. Все. Не могу больше, — Арина снова пулей выскочила из гостиной и побежала в туалет. Ее в который раз за эту неделю мутило от резких противных запахов. Или от никчемности собственной жизни. Арина до конца не была уверена. Когда же она вновь вышла к подругам, Юля ее огорошила своим вопросом:

— Ты залетела, что ли?

— Юля, ну зачем?! — воскликнула Марика и закатила глаза. — Надо было подождать несколько месяцев, пока бы ее не раздуло как бегемота, может быть до нее дошло бы само?

— Подожди, ты догадывалась? — опешила Арина, лицо которой стало зеленее огурца.

— Нет, я слепая как крот… Арина, тебя рвет как сумасшедшую и воротит от еды и любого запаха. Наверное, у тебя аденоиды не в порядке!

— Так какого черта ты мне не сказала? — рявкнула Арина на подругу.

— Я ждала, пока тебя саму не озарит духовное осознание сей незыблемой истины! — съязвила Марика. — Я тебе уже вторую неделю намекаю, а ты отмахиваешься. Ты ж никого не слышишь! Две недели торчишь перед окном как Ассоль на берегу в ожидании Грея.

— Зараза ты, Марика…, — сказала Арина и рухнула на стул.

— Ясно, шампанское отменяется, — сказала Юля, отодвигая от Арины бокал, и стала рыться в своей сумочке. — Держи тесты, — она протянула подруге пару коробочек. — Тусуй делать!