Последний автобус домой - Лия Флеминг

– Боже милостивый! Прекрати немедленно! Не смей так разговаривать с матерью! – заорал на нее доктор Фридман.

– Я говорю о том, что я вижу! Она шлялась с солдатами и забеременела! – визжала Конни, ничего не соображая.

– Ты совершенно не представляешь себе, что там было, и, я молюсь Богу, никогда не узнаешь… Я была молодая… голодная… А солдаты были добры к нам… и давали еду. Им было одиноко, а мы были совсем вымотаны. Фредди был красив, обаятелен, мы ходили на танцы, соблюдали все то, чему вы сейчас и значения не придаете… Нынешняя свобода куплена кровью молодых мужчин и женщин, таких, как он, как я. Мы сражались в горах, нам было столько же лет, сколько было тебе, когда ты сидела в своей комнате и занималась музыкой… Война закончилась, немцев победили, и всем хотелось поскорей домой. И не смей мне говорить, что я должна была делать, а чего не должна была! Не смей судить, когда ты не представляешь, через что нам пришлось пройти к победе! Я дралась с собаками за крошки хлеба… – Она содрогнулась. – Больше я ничего не скажу. И никогда больше не буду говорить о том времени. – Мама разрыдалась, и доктор Фридман взял ее за руку.

– Твоя мама права. Она привезла тебя сюда, чтобы ты была в безопасности и чтобы у тебя было будущее. Так лучше для тебя, у тебя здесь чудесная семья, правда?

– Это не моя семья. Все это вранье, – огрызнулась Конни, выбегая в холл. Только куда же ей бежать? В город к Розе? В Саттер-Фолд к бабуле Эсме?.. Которая на самом деле точно такая же бабуля и для Джой? Да, все они были Уинстэнли, а теперь она совсем не чувствует себя одной из них…

Все планы рухнули в одно мгновение, все усилия отложить, сэкономить оказались бессмысленны. Кто-нибудь, не успевший записаться в группу и нетерпеливо переминающийся в листе ожидания теперь лихо впрыгнет на ее место, будет жить в одной комнате с Джейн, они станут лучшими подружками и, вернувшись, вдвоем будут секретничать.

Ноги не слушались Конни. И вместо того чтобы куда-то бежать, она опустилась на нижнюю ступеньку и рыдала так, что ей казалось, сердце ее сейчас разорвется от гнева. Потом открылась дверь, и доктор Фридман вышел и сел рядом с ней.

– Я знаю, как тебе плохо. Но обещаю тебе, у тебя будет еще много путешествий, – шепнул ей он.

Конни отвернула лицо.

– Откуда вы знаете? – шмыгнула она носом. – Ненавижу ее. Всех вас ненавижу!

– Я знаю, что сейчас ненавидишь. Но мама любит тебя. Позволь ей исправить ошибки. Когда-нибудь ты тоже станешь матерью и поймешь, что это такое – стараться дать ребенку лучшее, выбрать лучшее для него. Быть может, однажды ты поедешь в Грецию и увидишь все своими глазами. Увидишь тот мир, который мы, взрослые, превратили в такую неразбериху. Мы выправим твои документы. Придумаем что-нибудь. Обещаю тебе. – Он обнял ее за плечи.

Конни прекрасно знала, что он сдержит слово, но была слишком зла, чтобы так легко согласиться.

– Она разрушила мою жизнь! – выпалила она.

– Она твоя мать, она дала тебе жизнь, – возразил доктор. – Это не конец света. Ты жива, здорова, и у тебя есть семья, которая любит тебя. У меня вот нет семьи. Нацисты позаботились, отправили всех моих родных в лагерь смерти. У них не было шансов выжить. А мне посчастливилось обрести здесь друзей. Не сердись на маму или на Эсму. Они думали, что лучше будет утаить правду. Но правда имеет свойство выплывать там, где ее меньше всего ждешь, и всегда в самый неподходящий момент.

– Да я же просто хотела поехать с классом в Европу! Мне не нужна была вся эта правда! Почему она раньше ничего не сказала? – воскликнула Конни, вставая и устремляясь по лестнице в дом.

Доктор Фридман, терпеливо стоя в дверном проеме, негромко проговорил ей вслед:

– Быть может, именно поэтому. Потому что, если бы ты знала правду, ты бы стыдилась ее. Ты никогда ничего подобного не совершала? Не подделывала подписей? Не давала обещаний, которые не в состоянии выполнить? Твоя мама тоже человек. Все мы ошибаемся. Подумай об этом.

Не желая ничего слушать, Конни спряталась ото всех, накрывшись с головой одеялом. Завтра ей придется рассказать всему миру, что она не настоящая, что на самом деле ее не существует. Завтра она подведет своих учителей, свою школу, и виноват в этом только один человек… Как же она сможет снова доверять своей матери?..

И всё же, если начистоту, где-то в дальнем ящичке подсознания какие-то подобные мысли у нее смутно бродили. Она чувствовала, что их появление в Гримблтоне окружает какая-то тайна, но вот то, что она выплыла на свет при таких обстоятельствах… Сколько же раз бабуля Эсма вздыхала, поглаживая ее кудри?

Да уж, Джой ждет страшное потрясение, можно не сомневаться.

* * *

На следующее утро в автобусе по дороге в школу она шепотом рассказала новости Невиллу и потребовала с него клятву хранить молчание. Тот в ответ лишь едва приподнял одну бровь.

– Конни, ну до чего ж ты бываешь наивна! Ты никогда не задумывалась, почему моя мать ни разу слова доброго не сказала о клубе «Оливковое масло»? – Он помолчал. – Моя версия – потому что она сама была влюблена в дядю Фредди. – Это он произнес шепотом.

– Не может быть! Она рассказывала кому-нибудь?

– А как ты думаешь? У моей матери рот, конечно, без замка, но она слишком боится того, что может случиться, если дома узнают, что она выдала семейную тайну. Уплывут миллиончики Уинстэнли-то! – хмыкнул он.

– Так ты и про Джой все знаешь?

– Конечно, – кивнул Невилл.

– И кто же тогда был дядя Седрик?

Невилл сжал губы.

– Возможно, это просто изящный штришок, который тетя Сью решила добавить к этой истории, чтобы как-то объяснить свое появление здесь, как думаешь? Вот, понимаете ли, еще одна вдова солдата в нашем квартале…

– Нет, ты представляешь, выходит, мы сестры! – помотала головой Конни. – В голове не укладывается!

– Не волнуйся, я не болтун. Ни намеком никому ничего не выдам. Мне и своего хватает. Мать думает, я завалю экзамены, и постоянно грозится нанять мне репетиторов. Навоображала пышное будущее для моего жалкого умишка.

– Но тебе перейдет магазин, когда дядя Леви выйдет на пенсию. Вроде ты уже пристроен.

– Да, но я-то вовсе не хочу провести всю жизнь, раскладывая по баночкам порошочки и раздавая пластыри от мозолей. Разжирею только. Они ведь спят в разных комнатах, ты знаешь? Мои родители, я имею в виду. Уже много лет. Мне кажется, у отца есть любовница на стороне… «Безмозглая дурочка с чулочного склада», как мама ее называет.

– Мне очень жаль, – сочувственно отозвалась Конни.

– Не бери в голову. Она и сама не ангел, если сказать по правде. Ходят слухи, что коммивояжер из «Беттеруэар» засиживается у нас до рассвета. Я делаю вид, что ничего не замечаю. Ну да хватит об этом. У меня есть идея для «Шелковинок». Я видел тут по телевизору сестер Кэй[27], ну ты знаешь, тех, что поют «Бумажные розы». Давайте попробуем поставить похожее выступление. Я познакомился кое с кем в Манчестере, нам смогут помочь.

– Как?! С кем ты познакомился? – Конни раскрыла рот от удивления, позабыв о своих печалях.

– Неважно. Допустим, твой кузен обрастает полезными связями. – И он подмигнул ей: – Если ты понимаешь, о чем я говорю.

Нет, она не понимала, но стеснялась в этом признаться. Она была рада, что Невилл отвлек ее от грядущей безнадеги. Джой пока пребывает в счастливом неведении, но будет слишком жестоко обрушить на нее всю правду сейчас.

Конни улыбнулась брату. Да уж, эта копна кудрей и яркие тряпочки – лишь верхушка айбсерга, а чего только там не кроется в глубине! Похоже, это как-то связано с его поездками в Манчестер по субботам вместе с этим дурачком Бэзилом Филпотом, другим таким же пестрым красавчиком из этой их частной школы. Они никогда не говорили, зачем они туда ездят, упоминали только, что познакомились в джаз-клубе с какими-то артистами. Она попросилась однажды поехать с ними, но Невилл лишь посмотрел на нее и усмехнулся:

– Не думаю, Конни, что тебе стоит там появляться, это место вовсе не для тебя.

Глава восьмая

Конни

Оставалось лишь подняться по лестнице, подойти к учительской, позвать мисс Кент и сообщить ей всё. Конни сочинила грустную историю, что мама ее заболела и временно не может работать. Отчасти это было правдой, у мамы действительно очень болела спина, и она принимала много лекарств.

– Мы не сможем внести последний платеж, и я не смогу уехать далеко от дома, – слепила она последнюю фразу из заготовленной цепочки лжи и перевела дух.

– Уверена, мы сможем найти средства и доплатить за тебя недостающую часть, – ответила ей мисс Кент. – Очень жаль, если ты не сможешь поехать, Констанс. Мы знаем, как ты хотела этого.

На какую-то долю секунды Конни уже готова была бросить всем вызов, но вспомнила о семейной тайне.

– Спасибо большое. Но мама очень независима, она не примет помощи. Для нее это будет унизительно. – Конни и сама почти поверила в свою историю. – Значит, просто не суждено в этот раз.