Кораблики, или «Помоги мне в пути…» - Владислав Крапивин

– Делов-то, – сказал Митя. – Юджин, сверни на Изумрудную…

С безлюдной слабоосвещенной улицы мы выскочили на шумную Изумрудную. Здесь огни и рекламные вспышки, словно оправдывая название, сияли в основном зеленым светом.

Юджин остановил машину у похожего на громадный, освещенный изнутри аквариум универмага. Это был магазин "Пиноккио", о чем сообщала огненная надпись – она искрилась и бегала вокруг фигуры длинноносого человечка.

Петька выбрался из машины и задрал на рекламу голову. Кажется, забыл обо всем. Ничего похожего он не видел в своем древнем и захолустном Старотополе. Вся эта иллюминация обрушилась на него неожиданной сказкой. Мы с Митей взяли его за руки.

Несмотря на поздний час, народу в магазине было немало. В том числе и взрослых с детьми. Увидев мальчишек в таких же, как у него, куртках, Петька перестал испуганно ежиться и вертел головой.

Было на что посмотреть пацану из районной глуши прошлого века. Кружились под потолком звездолеты, компания электронных клоунов играла на флейтах и барабанах, эскалаторы, переливаясь огоньками, несли на этажи пестро одетых людей. Какие-то цветные конструкции рассыпались на кубики, зажигали громадные цифры и складывались в мозаики. Совершенно настоящий зеленый динозавр выплевывал в прохожих разноцветные воздушные шарики. А Пиноккио сидел у динозавра на шее и махал тонкими ногами в остроконечных башмаках. Башмаки время от времени срывались с ног, но не долетали до пола, а взрывались над головами покупателей яркими фейерверками…

Признаться, я и сам глазел кругом как дитя. В "мое" время, перед уходом "Иглы", таких чудес тут еще не было.

Один Митя остался деловитым. Взглядом закройщика поглядывая на Петьку, он набирал на пультах комбинацию цифр и ловко подхватывал пакеты, которые падали из небольших овальных люков (над люками не забывала зажигаться надпись: "Спасибо. Приходите снова"). Потом пришли мы к примерочной кабине.

В кабину Петька нас решительно не пустил. Но через минуту, уже в трусиках и майке, высунулся и виновато сказал:

– Как тут это… – Он вертел в руках тетратканевую безрукавку со спутанной шнуровкой.

Митя ловко помог ему одеться и застегнуть на ногах магнитные пряжки сандалий. Объяснил мне с удовольствием:

– Не забыл еще, как облачаться в школьную амуницию.

Петька пощупал блестящие клепки на шортиках, подергал шнуровку. Недоверчиво поднял глаза:

– У вас, что ли, вот в таком в школу ходят?

– Именно, – лаконично отозвался Митя. – А у вас?

– Какая-то… заграничность. Задразнили бы…

Черт меня дернул за язык.

– Еще бы! Особенно вредный Нохря…

Петька метнул в меня испуганный взгляд и съежился. Будто от нового страха. Когда шли обратно, он уже не смотрел по сторонам. И в машине молчал (а я проклинал себя и не знал, что сказать). И вдруг Петька всхлипнул.

– Ты что, Петушок? – дернулся я.

Он сказал со звонким отчаянием:

– Я так не могу! Объясните мне все! Что вы в загадки играете!

Митя быстро обернулся ко мне:

– Питвик, надо объяснить. Иначе он перегорит, он весь на нервах. Это я как врач говорю… Юджин, останови.

Машина остановилась. Мы были на каком-то пустом окраинном бульваре. У дороги стояли кипарисы, за ними была набережная.

– Вам лучше бы пройтись пешком, – посоветовал Митя непривычно строгим докторским тоном. А я вдруг опять как бы подключился к Петькиным нервам. Ощутил всю его тревогу, смятение, непонимание.

– Пойдем, Петушок…

Мы вышли под свет зеленоватого фонаря. Петька посопел, повертел головой и неожиданно показал подбородком в сторону набережной:

– Там море, да?

– Да…

Он шмыгнул носом:

– А можно мы пойдем туда?

– Ребята, вы уж подождите нас немного. С полчасика, – виновато попросил я.

– Да уж подождем, – хмыкнул Юджин.

Мы прямо сквозь кусты выбрались к парапету. Море было темным, в нем лишь изредка мелькали огоньки, и слева на мысу вспыхивала каждые три секунды белая звезда маяка.

Сильно пахло водорослями.

И опять я услышал трели неуемных цикад.

От каменной площадки вели вниз крутые ступени. Фонарь издалека высвечивал там нагромождения прибрежных камней… Иногда накатывали из тьмы еле заметные пенные гребешки.

– Давайте спустимся, – прошептал Петька.

Я взял его за руку. Мы пошли по ступеням, а потом пробрались почти к самой воде. Устроились на плоском камне. Петька охватил коленки, придвинулся ко мне плечом, помолчал. И опять шепотом сказал:

– Ну…

– Что?

– Говорите.

5

Здесь, в тишине и сумраке, на меня навалилось ощущение тяжкой нереальности. До этой минуты я в суете и хлопотах о Петьке почти забыл, кто он такой. Казалось, просто мальчишка. Ну вроде неожиданно свалившегося на голову родственника. А теперь… неровно забухало сердце. Нас было здесь двое, и каждый был – я…

И все же он был маленький, а я – взрослый дядька. И я отвечал за мальчишку.

Я начал сбивчиво, хрипловато даже:

– Вот что, Петя… Ты должен постараться ничему не удивляться.

– Ладно, – покладисто вздохнул он.

– Ты… слышал что-нибудь о машине времени?.. Да, ты ведь читал про нее у Герберта Уэллса, я знаю…

Он прошептал с явным предчувствием:

– Ну… и что?

– И вот, этот Полоз… он такую штуку смастерил…

Петька дернулся и задал вопрос, совсем для меня неожиданный:

– Зачем?

– Ну… например, чтобы вытаскивать из прошлого таких вот талантливых певцов и заставлять их петь со своим хором. Он очень любит… пение мальчиков.

– И для этого построил машину? – почти весело и как-то по-домашнему изумился Петька.

– Да… Судя по всему, он сумасшедший.

– Разве бывают сумасшедшие изобретатели?

– Сколько угодно, – мрачно сказал я. – И плохо, когда они мерзавцы.

– И… – Петька наконец понял, притиснулся ко мне плечом. – Он, значит, и меня… Да?

– Да, Петушок.

– Но… – выдохнул он неуверенно. – Так ведь не бывает…

– В это трудно поверить, но это случилось, никуда не денешься… Завтра проснешься и увидишь, что это не сон.

Он повозился, зябко потер ноги и прошептал:

– Значит, я попал в будущее?

– Да…

Он повозился опять и вдруг задумчиво и тихо возразил:

– Нет, наверно, это не Полоз сделал. Наверно, это я сам, когда скрестились рельсы…

Я не понял, но допытываться не стал. Главное, чтобы он скорее примирился с неизбежным. Я сказал неуверенно:

– Между прочим, здесь не так уж плохо…

Он спустил с камня ноги и толчком повернулся ко мне:

– Уже построили коммунизм, да?

– Ну… это не совсем так называется, но… здесь есть на что посмотреть. И порадоваться.

Петька замолчал надолго. Тревожно так. Я уже хотел окликнуть его. Но он вдруг спросил еле слышно:

– А я-то как?

– Что?

– Кому я тут нужен?

Я решительно обнял его за плечи:

– Ты нужен мне, Петух… раз уж так получилось.

Он мягко, но решительно высвободился. Отодвинулся так, что я еле различал его в сумраке. Он сказал со звонкой слезинкой:

– Но вы кто? Я даже не знаю, как вас зовут!

– Зови меня Пит. Вернее, дядя Пит… Видишь ли, я твой дальний родственник. Точнее, далекий потомок.

– Далекий? А… сколько лет прошло? После меня?..

Главное, что он поверил. Половина задачи была решена.

– Много, Петушок. Примерно сто лет…

Он почему-то разочаровался:

– Ну, это не так уж много. Я думал, тыща…

– Век – это тоже немало.

– Да, пожалуй, – снисходительно согласился он. И вдруг спохватился: – Да, немало! И тогда…

– Что?

– Тогда… откуда вы столько про меня знаете? И что я… Петушок? И про Нохрю! И даже… что "гусиная лапка" у меня!

Вот так он меня припечатал! И что здесь придумать, я не знал. И… надо ли придумывать? Имею я право что-то скрывать и прятаться от судьбы, если уж случилось такое?

И я сказал как можно небрежнее:

– Да потому что, Петух, я – это ты. Только через много лет.

Он вскочил. И – надо же! – так озорно, будто во время уличной игры:

– Вот это да!

– Именно "вот это да". Так хитро свело наши пути время…

– Значит, я и вы… и ты… одно и то же?

– Почти. По крайней мере, если верить Полозу, душа у нас одна на двоих…

– Нет. Не верю, – вздохнул он.

– Не веришь в живую душу? – удивился я. Потому что сам в его годы, по-моему, верил.

– Я не про то, – насупился он в темноте. – Просто мы не похожи.

– Вот вырастешь, будем похожи.

– Не хочу я, – пробормотал Петька. – С чего это я буду таким толстым… – Он сел и обиженно засопел.

– Ах вот оно что! – не удержался я от смеха. – Ну и не будь! Не потолстеешь, если станешь следить за собой и делать зарядку.

– А вы почему не делали? – подозрительно спросил он.

– Да так вот… работа затягивала. Про все забываешь, когда уходишь с головой…

– А какая у вас… у тебя работа?

– Долго объяснять. Потом расскажу. В общем, связано это с загадками времени и с дальними звездами.