Люблю всем сердцем - Элизабет Огест

Следующим утром, во время завтрака, раздался звонок в дверь. Люси было встала, но Джад одернул ее:

– Сиди. Я сам.

Минерва понимала, что он пытается казаться спокойным, но на самом деле весь в напряжении.

Пару минут спустя Джад вернулся на кухню в сопровождении Питера Бродвика.

Отец Минервы вежливо поздоровался.

– Я могу поговорить с тобой наедине? – вкрадчиво поинтересовался он у дочери.

Минерва встала из-за стола, извинилась, и они вышли в гостиную. Стоило им остаться наедине, как отец поинтересовался:

– У тебя что – нет выходных? Ты не была дома с того самого дня, как устроилась на работу. Больше месяца!

«О боже, видимо, он неисправим. Как всегда, пытается играть роль заботливого папочки. Только вот незадача, я-то знаю его как облупленного. И его любимую манеру давить на меня». Она вовсе не обрадовалась его появлению. Честно говоря, совсем по нему не скучала.

– Почему нет? Есть. Просто я трачу свое свободное время на себя. Например, могу сходить в кино или пройтись по магазинам. Да и просто отдохнуть. Кстати, у вас же еще медовый месяц, и хорошо, что есть возможность побыть наедине друг с другом.

– Но ты могла бы поближе познакомиться с Джулианой, как-никак она теперь твоя мать.

– Не смеши! Ты же не думаешь, что я на самом деле буду считать ее матерью. Может быть, со временем мы и станем друзьями, но не более. – Минерва сама не верила своим словам. Навряд ли они когда-нибудь станут друзьями. По ее мнению, Джулиана не тот человек, с которым ей бы хотелось водить дружбу. Формально она будет с ней вежлива, но требовать от нее больше – увольте.

– О каком времени ты говоришь? Ты же почти не бываешь дома, – горячо возразил Питер, не особо скрывая своих истинных намерений. – Вот если бы ты вернулась домой… На что ты гробишь свою жизнь? Утираешь сопливые носы чужим ребятишкам. Ты вполне могла бы работать в школе и при этом жить дома.

Так, бубнеж немного изменился. Значит, ей уже позволяется работать в школе. Раньше предлагалась только работа по дому.

– Спасибо, меня вполне устраивает та работа, что у меня есть сейчас. Да и платят здесь больше, чем в школе.

– Я скучаю по тебе. Вернись домой, – просто и с чувством сказал Питер.

Минерва едва заметно вздрогнула: что это? Очередная роль или на этот раз он говорит правду? Похоже на правду. Но он столько раз обманывал ее. Сложно поверить. Минерва внимательно смотрела на него, пытаясь определить по известным ей приметам, что же за этим стоит. Тут ее взгляд упал на небрежно отстиранный воротничок его рубашки.

– Интересно, ты теперь отдаешь свои вещи в прачечную или Джулиана снизошла до того, что стирает сама?

– Отдаю в прачечную, – неохотно признался Питер, и его голос чуть осип. – Ты единственный человек, который знает, как нужно стирать мои рубашки.

Минерва неслышно вздохнула. Опять он за старое. Опять он чуть было не провел ее. Да он же спит и видит, как бы снова превратить ее в домработницу!

Ну уж нет. На сей раз это у него не получится. Главное – соблюдать спокойствие и не выдать, что она взбешена до предела.

– А завтрак? Джулиана готовит тебе завтраки? – поинтересовалась Минерва.

– Она утром спит. По утрам у нее нет сил ни на какую работу, – самодовольно доложил отец.

Минерву охватило дикое раздражение. Значит, он ее настолько любит, что позволяет ей спать до обеда, а она, его родная дочь, годится только для того, чтобы стирать и убирать за ними обоими.

– И что? Ты мне предлагаешь роль домработницы?

– Ну ты же знаешь, Джулиана не приспособлена для ведения домашнего хозяйства. С этим ты у нас справляешься лучше всех.

– Ну, что я могу сказать. Ты абсолютно меня не знаешь. Тебе никогда не хватало на меня времени. Сначала ты был занят самим собой. Теперь у тебя появилась Джулиана. Так что вам легче всего нанять прислугу, которая будет вести ваш дом. Вот тебе мой совет.

– Странно слышать от тебя такие рассуждения. Ну, если хочешь, я буду платить тебе, если ты вернешься домой.

Минерве стало обидно до слез. Мало того, что он никогда ее не любил, так еще готов платить деньги, чтобы она пыталась заработать его любовь. Минерва сосчитала про себя до десяти, чтобы спокойно ответить, а не сорваться на крик.

– У тебя не хватит никаких денег, чтобы расплатиться со мной.

Питер молчал, о чем-то напряженно думая.

– Кажется, я понял, – с усмешкой пробормотал он. Его лицо вдруг озарила издевательская ухмылка. – Ты имеешь виды на своего босса. Думаешь, если будешь заботиться о его детях, то он воспылает к тебе любовью.

Минерва понимала, что отец случайно нащупал ее самое больное место. Но она не собирается сдаваться. Не собирается возвращаться посрамленной домой, а потом всю жизнь раскаиваться в своем поступке.

– Нет.

Питер, не слушая ее, продолжал: – Минерва, ты заблуждаешься. Да на тебя ни один мужчина не посмотрит.

– Ты мне говорил об этом не единожды, – холодно отрезала она.

– Я просто предлагаю тебе не витать в облаках. Возвращайся домой, пока не выставила себя на смех перед людьми.

– Вот здесь ты ошибаешься. Я не собираюсь выставлять себя, как ты выразился, на смех.

Питер удивленно заморгал глазами. Он не ожидал такого резкого отпора. Все его доводы, которые срабатывали раньше, почему-то оказались бессильны.

– Так, мне теперь ясно. Ты остаешься здесь, потому что знаешь: у тебя никогда не будет собственной семьи. Поэтому ты выбрала роль суррогатной матери. – Он довольно закивал головой. – В конце концов ты убедишься, что сделала ошибку.

Минерва поняла, что на сегодня он отступил. Но это совсем не значит, что он не повторит попытки в следующий раз.

– О, у тебя слишком богатое воображение. Я здесь только няня, и пока меня это устраивает. – Она вскинула голову. – Ты ведь много раз призывал меня быть практичной. Вот я такой и стала. Я столько раз думала, что ты меня любишь, как это и должно быть между отцом и дочерью. Но ты никогда не видел во мне человека, считал меня своей служанкой.

– Перестань себя жалеть! – недовольна воскликнул Питер. – Конечно же, я люблю тебя. Просто ты выросла и наши взаимоотношения изменились.

– Да, я выросла. И наконец-то научилась смотреть правде в лицо. Я счастлива, что вырвалась из дома.

Питер вздохнул.

– А мне жаль, что твоя жизнь превратилась, – он выразительно развел руками, – в такой бедлам.

– Пап, как никогда в жизни, я стою на своих собственных ногах и не нуждаюсь ни в каких подпорках. Вот и все. А сейчас уходи.

– Какие-то проблемы?

Минерва оглянулась. На пороге стоял Джад и вежливо улыбался. Но она уже знала эту ледяную улыбку.

– Нет, никаких проблем, – поспешила она уверить его. – Мой отец уже уходит.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});