Марийкино детство - Дина Бродская

В ГОСТЯХ У ПЕРЕПЛЁТЧИКА

Однажды вечером на кухню зашёл Саша-переплётчик. Он обещал Марийке и Лоре показать китайские тени. Посреди кухни на верёвке повесили Полину простыню. За простынёй на табуретке Саша поставил керосиновую лампу. В кухне было полутемно. Лампа отбрасывала на потолок колеблющийся жёлтый круг. На кровати с распущенными волосами лежала Катерина, а Поля, примостившись рядом, вязала чулок.

Лора и Марийка сидели на высоком сундуке, ожидая представления, и лузгали семечки.

В это время на кухню зашёл доктор. Он хмуро посмотрел вокруг и сердито покачал головой.

– Лора, – сказал он, – моментально иди к себе в детскую, пей какао и ложись спать.

Лора спрыгнула с сундука и вышла, надув губы. Катерина села на кровати и начала поправлять волосы. Саша-переплётчик выглянул из-за простыни.

– Здравствуй, – сухо сказал ему доктор, – что это у тебя, Саша, за дурацкая манера торчать на кухне, вместо того чтобы зайти в комнаты! И Лора из-за тебя сидит здесь в духоте. Пойдём в столовую. Как мама?

– Спасибо, плохо, – ответил Саша.

– Ничего не попишешь! Медицина пока ещё бессильна в борьбе с такой болезнью, как рак, – развёл руками доктор. – Ну, а что слышно в мастерской? Скоро ли мне пришлют мой «Вестник медицины»?

– Уж и не знаю когда. Мы не работаем вторую неделю. Бастуем.

– Так что ты теперь отдыхаешь? Ну ладно. Может, заглянешь к нам денька через два? Саша-офицер хотел переплести свои книги. Я ему скажу, чтобы он принёс книги сюда.

– Отчего ж, можно и зайти.

Доктор вышел из кухни. Вскоре вслед за ним ушёл и Саша, а Поля, выждав, когда смолкли его шаги, сказала Катерине:

– Женщина умирает от раковой болезни, а братцу-доктору хоть бы что. Знает ведь, что Саша как рыба об лёд бьётся; ну что бы позвать его и сказать: на тебе, дорогой племянник, пятьдесят целковых, купи провизии и одёжи к зиме. Да наш скупидон подавится деньгами, а дать не даст. Пускай, мол, живут на произвол жизни… Хоть бы сестру в больницу пристроил на казённый счёт…

– Где уж ей в больницу. Ей сочтённые дни жить осталось, – ответила Катерина. – У неё рак уже на левую грудь перешёл.

Прослужив у доктора тринадцать лет, Катерина любила показывать свою учёность перед другими кухарками и часто давала советы, что и как надо лечить.

– От ревматизма очень помогает салицилка, а при нервах – бром… А то вот ещё есть марганцевый кислый калий…

Марийке давно уж хотелось разузнать поподробней, что эта за страшная болезнь – рак. Она представляла себе, как по телу Сашиной матери ползёт большой красный рак с длинными клешнями и вгрызается в её тело.

Наконец Марийке представился случай побывать у Саши. Докторша велела ей сбегать к переплётчику и передать ему, чтобы он вечером зашёл посмотреть книги Саши-студента, или офицера, как его теперь называли.

– Ты куда? – окликнула Марийку в коридоре Лора, которая только что пришла из гимназии.

– К Саше-переплётчику.

– Я пойду с тобой, – сказала Лора, – я никогда ещё не бывала в гостях у Саши.

– Катерина тебя не пустит.

– А мы скажем ей, что идём к Ванде играть в куклы. Ты беги вперёд и жди меня у крыльца.

Лора надела шубку, тёплый стёганый капор и калоши и побежала к дверям.

– Лорочка, ты куда? – спросила Катерина. – Рейтузы надела?

– Я к Ванде! – крикнула Лора уже за дверью.

Марийка ждала её у крыльца. Подняв воротник своей кацавейки и нахохлившись, как воробей, она прыгала на одной ноге, чтобы согреться.

Они вышли за ворота и побежали по бульвару вниз. Улица здесь была гористая, и они бежали во весь дух, перепрыгивая через лужи.

Стояла оттепель. Ветер раскачивал голые ветви акаций, и сверху падал мокрый подтаявший снег.

– Давай немного посидим на скамеечке, – предложила Лора, остановившись, чтобы перевести дух.

– Что ты! Скамейки совсем сырые.

– Ну, на минутку.

Лора присела на мокрую скамейку. Она в первый раз была без взрослых на бульваре, и ей хотелось всё испытать. Возле скамейки стояла афишная тумба. Девочки начали читать пёстрые объявления. 

ТЕАТР МОДЕРН

С 14 января демонстрируется разнохарактерная

программа картин:

Военная драма 8 4-я частях

УМЕР БЕДНЯГА В БОЛЬНИЦЕ ВОЕННОЙ

Батальные сцены

ДВЕ КОМИЧЕСКИЕ КАРТИНЫ:

1.Барин, барыня и собака 2.

2.Кан немцы выдумали обезьян

(роскошный киношарж в 2-х частях)

ВСЕ ДОЛЖНЫ ВИДЕТЬ

ПОСЛЕДНИЕ ГАСТРОЛИ ЦИРКА

АРТАНИО 2

САМОВАР НА ВЕЛОСИПЕДЕ

ЛЮБИМЕЦ ПУБЛИКИ ПАТАПУФ

и много других номеров.

– Господи, – вздохнула Лора, – хоть бы скорей вырасти! Тогда можно будет каждый вечер ходить в цирк или в кинематограф…

Саша-переплётчик жил в четвёртом дворе огромного доходного дома купца Осипова. Девочки обошли три двора, показывая каждому встречному бумажку с записанным на ней адресом. Все показывали им дорогу по-разному. Наконец какой-то старичок-чиновник в чёрной пелерине, застёгивающейся на груди при помощи бронзовой цепочки, объяснил, что нужно идти в четвёртый двор и возле автомобильного гаража искать квартиру № 146-а.

Девочки прошли через три грязных двора. Четвёртый двор был самый грязный. Большая вонючая лужа стояла посередине, мальчишки выуживали из лужи какие-то щепки. Двор был окружён четырьмя шестиэтажными стенами с бесчисленным множеством тусклых окон. Посреди двора женщина в чёрной бархатной мантилье играла на скрипке. Тонкий, печальный звук поднимался вверх, к небу.

Возле гаража стоял большой, заляпанный грязью автомобиль. Из-под автомобиля торчали ноги шофёра, починявшего что-то внизу. Рядом с гаражом, кроме деревянного сарайчика, не было видно никаких построек, где бы мог жить Саша-переплётчик.

– Где будет квартира № 146-а? – робко спросила Марийка у человека, лежавшего под автомобилем.

Человек зашевелил ногой и глухим, точно выходящим из бочки голосом крикнул:

– За дровяным сараем!

В самом деле, за дровяным сараем была маленькая пристроечка. Девочки поднялись по деревянной лестнице наверх и перешагнули порог Сашиной квартиры. В первой комнате девочка с длинной чёрной косой мыла пол. Это была Сашина сестра Аня. Саша сидел на корточках в углу и, разостлав перед собой газету; чистил над ней картошку. Увидев Лору с Марийкой, он очень удивился.

– Вот так гости! – сказал он. – Ну, входите, что ж на пороге стали. У нас тут не кусаются… Раздевайтесь.

– Саша, – сказала Марийка, – доктор просил тебя прийти через час. Студент книги принёс.

– Ладно.

Девочки разделись, и Саша повёл их во вторую комнату, где на раздвижной койке лежала женщина, закутанная в клетчатый платок.

– Мама, это Лорочка пришла, Григория дочка, – сказал Саша.

Женщина повернула голову, равнодушно посмотрела на девочек и вздохнула. Марийка глядела на неё в оба, но рака нигде не было видно.

Сашина мать, как бы вспомнив что-то, внезапно оживилась.

– Ты какого Григория дочка? – вдруг спросила больная и приподнялась на локте. – Катиного Григория?

– Ну да, – ответил за Лору Саша.

– Подойди ближе, – кивнула женщина Лоре.

Та нерешительно подошла к койке и стала у изголовья. Больная оглядела нарядное платье Лоры, чёрный бант в её рыжих волосах, карманчик с вышитыми мухоморами, висевший на шёлковом шнуре через плечо.

– Подойди ближе, не бойся.

Лора придвинулась ещё ближе, не выпуская Марийкиной руки.

– Скажи своему папаше, что я скоро умру, – сказала женщина тихо и очень спокойно, как говорят о самых обычных вещах.

– Ну, что это вы, мама, говорите! – сказал Саша. – Ложитесь, ложитесь. Вам вредно сидеть…

И он кивнул девочкам, чтобы они вышли из комнаты.

– Скажите дома, что через часок зайду, – сказал он им на прощанье.

Возвращаясь домой, Марийка спросила Лору:

– Лора, тебе не жалко Сашиной мамы?

– Жалко: она ведь скоро умрёт.

– А ты бы попросила папу, чтобы он её вылечил.

– Во-первых, папа лечит только скарлатину и воспаление лёгких, а, во-вторых, рак неизлечим.

– Как это – неизлечим?

– Он не вылечивается. Да что ты ко мне пристала! Я-то ведь ни при чём, – сказала Лора и надулась.

Она помолчала немного и добавила:

– И вообще я не знаю, зачем ты меня потащила к Саше! Очень мне интересно лазить по разным грязным дворам!…

– Я тебя не тащила, ты сама увязалась, – сказала Марийка.

Они молча, надутые и злые, подошли к своему дому и поднялись по чёрной лестнице.

Катерина стояла на кухне. Лицо у неё было всё покрыто пятнами. Она ругалась с Полей.

– Плевать я хотела на тебя и на твоего барина!… – кричала Поля, – Была бы шея, а ярмо найдётся!…

Она быстро толкла сухари в медной ступке. Стук пестика заглушал её слова.

Увидев девочек на пороге кухни, женщины смолкли, и Поля перестала стучать.

– Где, барышни, прогуливаться изволили? – поджав губы, спросила Катерина.