Карибские сокровища - Айвен Сандерсон

Я не сумею описать эту непостижимую слитность безмолвия и дикого шума. Шум был оглушительный; и все же, то ли благодаря акустическому эффекту «ванной комнаты», рождающему эхо, то ли из-за прямо противоположного действия темно-бурых масс, место было залито свинцовой, тяжкой тишиной. Иногда резкие крики над головой вдруг затихали; тогда кругом воцарялось могильное безмолвие, в котором все же ощущалось бесконечное круговращение летучих легионов внизу, в черноте теней, и скорее угадывалась, чем слышалась, многоголосица тоненьких попискиваний. В этом жутком обиталище не было ничего, чему можно было бы подыскать сравнение в нашем нормальном мире, но я все же попытаюсь провести вас по нему, указывая вам на подземные чудеса точно так же, как это делали мы, попав в пещеру впервые.

Скажу прежде всего, что бурое вещество, устилавшее все вокруг, было, как и следовало ожидать, гуано, только довольно необычное — его залежи почти целиком состояли из несчетных миллионов высохших орешков или семян, при этом лишь двух видов: одни — длиной в два с половиной дюйма и по форме напоминающие ромбовидный леденец, другие — мелкие, круглые и покрытые волосками, что-то вроде невзрачного крыжовника. Все они были смешаны с рассыпчатой массой цвета ржавчины, насыщенной мелким мусором неведомого происхождения и множеством мельчайших камешков, не крупнее дроби для духового ружья. Напомнив, что все эти залежи прошли через пищеварительный тракт каких-то живых существ, я хочу дать вам представление об их грандиозности.

В одном месте недавно сорвавшийся камень отбил часть плоского как стол карниза, нависшего над провалом, о котором я уже упоминал. Этот канувший в пропасть кусок пола оставил на краю обрыва чистый, более или менее отвесный срез. На нем ясно просматривалось строение пола пещеры и мощность слоев. Нижний слой, разумеется, состоял из подстилающей скалы, но над ним громоздился слой гуано не менее семнадцати футов высотой. Заметьте, что это было на остром выступе, с которого большая часть отложений и без того скатывалась, кроме того, он находился вблизи входного отверстия, где свет был еще настолько ярок, что очень немногие животные ночевали там, и то вряд ли. А каких колоссальных размеров достигали залежи гуано в центре пещеры под сводом главного коридора, тем более в углублениях, я не осмелюсь даже предполагать.

Есть в мире поистине удивительные явления. Некоторые растения, относящиеся к цикадовым и, если я не ошибаюсь, произрастающие в Австралии, насчитывают шестнадцать тысяч лет. Сколько веков ушло на то, чтобы в пещере накопилось такое количество гуано? Обитающие там животные съедают многотонные массы фруктов и насекомых в течение года, но ведь гуано — это остаток, самый последний, не только после этих крупных существ, но и после всякой мелочи, обитающей в залежах гуано, а следом за ними еще вносят свой вклад грибы, одноклеточные организмы и бактерии.

Семена, образующие основную массу гуано, принадлежат пальмам анаре и кокорите и составляют основной рацион местной породы бесовских отродий. Призрачный лес вырос из этих семян. Сами же бесовские отродья — дьяволята, или «дьяблотэн», как их называют на Тринидаде, — те самые, что оглушают нас своими дикими визгливыми криками, представляют собой редкий вид птиц, удостоенный названия Steatornis caripensis и известный также как гуахаро, или жиряк, что на местном наречии звучит как «уотеро». У этой птицы нет близких сородичей: в современном мире она стоит особняком, и ее самыми близкими родственниками можно назвать только козодоев — странных острокрылых птиц, которые, откуда ни возьмись, налетают на вас среди дороги и в теплые летние ночи (если уж в Англии такое случается!) развлекают вас неумолчным журчащим щебетанием.

Я всегда питал слабость к козодоям и их родне. Несмотря на странные реснитчатые клювы и приписываемые козодоям необычные ночные «подвиги», это загадочные и прекрасные существа. А недоступные дьяволята вызывали у меня острый интерес еще тогда, когда я о них читал много лет назад, задолго до того, когда я увидел их в одном из немногих сохранившихся убежищ.

Когда-то они встречались во всех пещерах у побережья Тринидада и повсюду в горах, но молодые птицы состоят главным образом из жира, если пренебречь широкими клювами и полными страха глазищами, и первые поселенцы сочли их лакомым блюдом. Началось их повсеместное и полное истребление; птицы в скором времени исчезли повсюду, сохранившись только в громадной пещере горы Арипо и в нескольких труднодоступных небольших пещерах северного хребта. Одно время думали, что они окончательно истреблены, но сейчас стало известно, что птицы водятся и в других колониях, в горах Венесуэлы и Колумбии. В Тринидаде они теперь охраняются декретом правительства, а это немалая сила, особенно в британских колониях. Необходимо спасти этих прекрасных птиц. Редкостное создание природы, они словно специально придуманы для того, чтобы заполнить особую нишу — природный собор, и куда ценнее, чем все знаменитые куропатки Шотландии. Стоя по колено в мягких отложениях гуано, мы смотрели вверх, где летали, хлопая крыльями и сварливо пререкаясь, озаренные призрачным зеленым светом диковинные птицы, и чувствовали всем сердцем, что заглянули в лицо самой вечности.

На дне провала, там, где он наконец пересекался с полом главного туннеля, мы наткнулись на невиданную мусорную кучу — там были осколки яичной скорлупы, перья, кости, куски полуразложившихся птичьих трупиков и один почти целый птенец, погибший всего несколько дней назад. Взглянув вверх, мы увидели нависший над провалом карниз, на котором птицы, теснясь, били крыльями, цеплялись, дрались друг с другом, — и прямо у нас на глазах еще один жирный, неуклюжий птенец едва не соскользнул с края карниза, обрушив нам на головы, в отчаянной попытке удержаться, целую кучу гуано. Но ему все же удалось зацепиться и вскарабкаться на безопасное место, хотя старшие птицы в пылу сражения то и дело награждали его тумаками.

Судя по всему, карниз был опасным местом для гнездящихся здесь птиц, и казалось довольно странным, что колония этих общественных по природе птиц не умела жить дружно в мире, как это более или менее удается олушам и кайрам. Разумеется, их напугало наше присутствие, но до нас люди сюда вряд ли заглядывали, а маленькое кладбище внизу явно свидетельствовало, что за последние несколько недель порядочное число бесценного птичьего потомства было сброшено вниз взрослыми птицами. Я считаю, что это признак роста колонии гуахаро — возможно, птицы стали агрессивными просто от перенаселения. На каждом карнизе, попадавшемся нам на глаза, они сбивались в тесную кучу, гнезда — кучки гуано — были понатыканы на самых неподходящих, едва заметных казенных ребрышках.