Влюбиться дважды (СИ) - Мира Айрон

пушистого трёхцветного котёнка и надписью "золотыми" буквами: "На добрую память". Антон взял открытку двумя руками и, как завороженный, смотрел на неё.

— Ты помнишь? — осторожно спросила Яна. Он кивнул, проглотил комок в горле, и наконец, заговорил:

— Я помню, как ты единственный раз была у меня в гостях. С этой дурочкой, моей соседкой. Не понимаю, почему вы тогда с ней спелись.

— Её звали Вика, — улыбнулась Яна. — Она же была "новенькая" в седьмом классе, ей не с кем было дружить, а у меня тоже не было подружки.

— Она была немного того, мне кажется, — поморщился Антон. — Могла ни с того ни с сего в стену мне постучать или начинала петь громко.

— Может, ты нравился ей, — усмехнулась Яна.

— Не знаю. А с чего вы вдруг решили ко мне зайти? Ты же никогда не приходила ко мне, всегда только я к тебе.

Яна вспомнила тот день. Кажется, было начало октября, уже довольно прохладно, но ещё много жёлтой листвы, а воздух прозрачный, будто хрустальный. Они долго гуляли, замёрзли, и зашли погреться к Вике, жившей в одном из "офицерских" домов. Яна даже не знала, что Антон живёт именно в этом доме. Родители Вики были на работе; девочкам хотелось есть, но в холодильнике нашёлся только суп, который нужно было согреть, иначе сверху плавал жир.

— А пойдём к Давыдову? — вдруг предложила Вика, — Он тут живёт, в соседней квартире. Может, у него пожрать есть?

И они как были, в тапочках и без курток отправились к Антону. Яна и сейчас помнила его изумленное лицо. Он посторонился, пропуская их в квартиру, и две странные гостьи вошли. Вика, совсем не страдавшая лишней скромностью, спросила про еду.

У Антона в холодильнике обнаружилась сковорода с жареной рыбой под странным названием "путассу". Яна знала только минтай, сельдь Иваси, кильку и мойву. Новая для неё рыба показалась жутко вкусной. Они с Викой съели всю рыбу прямо холодной, заедая хлебом. Антон согрел для них чайник, достал печенье. Он всё время молчал; говорили только они, точнее, Вика. Потом они смотрели спортивный уголок Антона, где были кольца, турник и шведская стенка. Пока Вика, подобно обезьянке, висела то на кольцах, то на турнике, Яна рассматривала книги в шкафу.

У Давыдовых было очень много книг. Яна всегда мечтала о большой домашней библиотеке, но её родители никогда не гонялись за книгами, а в магазине невозможно было купить что-либо достойное. Яна постоянно брала книги в местной библиотеке и ждала, когда исполнится четырнадцать лет, чтоб записаться во взрослую городскую библиотеку. У Давыдовых в шкафу стояли все книги её любимого Майн Рида, все-все, даже самые новые.

— А это что? — из задумчивого созерцания её вывел тогда громкий голос Вики, — ух ты! Давыдов, подари!

Вика показывала на блестящую открытку с фотографией котёнка. Яна тоже зачарованно уставилась на открытку, она не видела раньше ничего подобного.

— Не могу, — сухо сказал Антон Вике, как-то так сказал, что было ясно: не подарит, — это мама мне из Ялты привезла.

Вика ещё поныла, но ей пришлось отступить. Вскоре они ушли восвояси.

В конце октября у Яны был день рождения, исполнялось тринадцать. Тогда она впервые позвала в гости некоторых одноклассников, до этого на день рождения приходила только родня. Антон подарил Яне книгу "Всадник без головы" и открытку с котёнком. Яна была в восторге; это был лучший подарок, который она получала когда-либо. А "тактичная" Вика не преминула напомнить Антону, что он-де говорил: дареное не дарят.

— Это был самый лучший подарок, — проговорила Яна. — Книга моя любимая. Как ты узнал?

— Догадался, — усмехнулся Антон. — Помню, как я обезумел от счастья, когда увидел тебя у своей двери, лохматую, без куртки, в каких-то диких тапочках. Даже Вика не могла омрачить этот день. Единственное "но", всё боялся, ты заметишь, как у меня от волнения руки дрожат. Какие мы всё же уязвимые в подростковом возрасте.

— Да, это точно, — Яна задумчиво кивнула. — А потом как в песне у Малежика: "Хочется, как смолоду, потерять нам голову, но, когда всего полно, нечего терять"(с).

Антон недоверчиво посмотрел на неё.

— В первую ночь у вас, в пятницу, когда выяснилось, что ты — это ты, много вспоминала, думала, и пришла к выводу, что нравилась тебе. Как можно было не понять это тогда? — она словно спрашивала сама себя.

— Новикова, три момента, — Антон положил книгу на стол, и развернул Яну к себе лицом. — Первое: я очень польщён, что ты той ночью обо мне думала, и даже до чего-то додумалась. Второе: полностью согласен, как можно быть такой слепой? Третье, в продолжение второго: ты мне не просто нравилась, я был безнадёжно влюблён в тебя в течение шести лет, с первого сентября первого класса, и до своего отъезда, после седьмого класса.

— А почему лет шесть, а классов семь? — вдруг спросил он задумчиво.

— Потому что мы из пятого перешли сразу в седьмой, — пробормотала ошалевшая от его признания Яна.

— Ты шутишь, — устало сказала она, — я была выше всех, тощая, полгода ходила с этой ужасной пластинкой, с этими кудрями, торчащими во все стороны. Как можно было влюбиться в меня?

— Откуда я знаю, — рассмеялся Антон. — Но не я же один за тобой таскался.

— А кто ещё? — Яна наморщила лоб, пытаясь вспомнить.

— Этот, как его, баянист-гармонист от слова "гормоны", с которым ты из музыкалки ходила.

— Спартак? Так он не только со мной ходил из музыкалки, а со всеми девчонками, которые там учились!

— Ага, но на турслёте под гитару тебе пел: "Я готов целовать песок, по которому ты ходила" (с). Я мечтал его закопать в этот песок по самые уши! — проворчал Антон, — Кстати, как он потом себя вел, после моего отъезда? — ревниво поинтересовался он.

— Спартак-то? Нормально, ушёл в техникум после девятого.

— На дискотеках приглашал?

— Приглашал, — кивнула Яна и подумала, что она встала на скользкий путь, начиная получать удовольствие от ревности Антона.

— А как ты привыкал к новому городу, новой школе?

— Ооо, первые два года дались очень тяжело. Оценки резко стали ниже, особенно по точным наукам, и я работал, работал и работал. После девятого класса немного расслабился только, тогда и появились первые знакомства, тусовки, — Антон улыбнулся.

Яна поняла, что и она способна страдать от деструктивной, нелогичной ревности. Антон тем временем обхватил её за талию и прижался потеснее.

— Когда у нас была дискотека по случаю окончания седьмого класса, я знал, что мы скоро уедем. И всё приглашал тебя, и думал, как поцелую тебя,