Роман Ким - Александр Куланов

Единственное объяснение, которое можно дать всей этой путанице с адресами, заключается в том, что «прописка» не всегда соответствовала реальным адресам учеников, и Кин Кирю не был в этом исключением. Тем более что Сига Наодзо вообще прямо пишет о том, что Роман Ким жил в комнате сбоку от прихожей собственного дома Сугиура Дзюго. Да и где еще могли познакомиться и видеться подростки Кирю и Умэко, если обучение в школах в те времена было раздельным, а в быту юноши и девушки еще вели себя скромно и не ходили по токийским улочкам под ручку, как ныне? Если так, то мы знаем фактический адрес Романа Кима, по крайней мере на время его обучения в колледже Фуцубу. В 1912 году Дзюго-сэнсэй, как называли этого человека современники, поселился в собственной усадьбе по адресу Коисикава-ку, Мёгадани-тё, 52, где и прожил следующие несколько лет[67]. Судя по всему, там и произошла история, из-за которой «Золотой мальчик» Кин Кирю вынужден был бросить учебу в престижном, как он сам потом писал, «императорском лицее» Токио. Но даже если настоящее место жительства его было там — в Коисикава, а в Вакамия только прописка и дом опекуна (к которому он не раз захаживал — в этом мы еще убедимся!), всё равно остается непонятным, как и почему сын корейского патриота и япононенавистника, родственник убитой японцами королевы стал вдруг воспитанником одной из самых одиозных фигур милитаристской Японии, и расследование этой истории могло бы стать первым политическим детективом в жизни Романа Николаевича Кима.

Существует и другая версия решения этой загадки: Кин Кирю фантазировал. Он придумывал свою жизнь уже с детства, искусно «вписывая» свою реальную биографию в канву общеизвестных исторических событий, в судьбы других — популярных персон своего времени. В Японии не принято ходить в гости, а это значит, что Сига Наодзо, будучи единственным свидетелем обучения Ромы Кима у Сугиура Дзюго, на самом деле никогда не был у него дома. Всё, что рассказывал Сига, он рассказывал со слов своего друга и никак не мог его проверить. Самое большее, что можно представить, это совместные прогулки до дома Сугиура в Вакамия-тё. Но если в соответствии с правилами того времени там и висела табличка с фамилией владельца, на ней могло не быть имени, а значит, это «другой» Сугиура. Учитывая, что, несмотря на многолетние поиски и усилия многих исследователей, так и не появилось ни одного доказательства связи между семьями Рюкити и Дзюго, версия выглядит весьма убедительно. Но и у нее есть слабые места. Например, особенности обучения в японской школе таковы, что у школьников практически нет личной жизни. Всё, что они рассказывают друг другу, немедленно становится достоянием учителей. Вряд ли, узнав о том, что маленький кореец называет своим опекуном самого Сугиура Дзюго, школьные наставники оставили бы такие фантазии без последствий. Поверить в это сложнее, чем в то, что Ким действительно жил в доме Дзюго. Кроме того, странные поручители Романа — Сугиура Рюкити, Ватанабэ и Каваками — не дают забыть о непростом пути мальчика в Токио и некоторых других его, не менее странных, чем упоминание о Дзюго, рассказах.

Глава 5

ИГРЫ ПАТРИОТОВ

Как могу я теперьОпочить в чужедальней Корее?Если сгину я здесь,Вновь в убожество и небреженьеБудет ввергнут стих Достославных…

Ёсано Тэккан[68]

Кимура Хироси в статье «Загадки Романа Кима» назвал ее героя «человеком, имевшим три родины и ставшим игрушкой в руках судьбы». Это тот, не слишком частый в жизни случай, когда громкая журналистская метафора очень точно описывает реальное состояние дел. Роман Ким и в самом деле несколько раз в течение своей жизни испытывал сильное влияние каждой из своих трех родин: России, Кореи (как этнический кореец) и Японии. Каждый раз это влияние было сопряжено с воздействием на судьбу Романа сторонних сил — его родителей, воспитателей, начальников. Во всяком случае, так было в его детстве и в молодости, но разве не так бывает с каждым человеком? Разве мы не плывем по течению жизни — во всяком случае, первые ее десятилетия? Только потом, да и то лишь некоторые, сильные, волевые начинают строить свою жизнь самостоятельно. И всё же… биография Романа Кима в ряду даже замечательных людей XX века стоит несколько особняком. Причина тому кроется не только в ее внешней, полной приключений экзотике, но и в глубочайшем психологическом конфликте, который пришлось пережить нашему герою. Виной всему, конечно, время — необычное и ужасное, время великих потрясений для тех стран, которые стали его родиной. И еще, конечно, люди. Те, кто строил судьбу Романа Кима, не спрашивали его мнения, и руководствуясь, как правило, только одним чувством — патриотизмом, понимали его всяк на свой лад.

Если с отцом Ким Ги Рёна — Николаем Кимом в этом смысле всё более или менее понятно, если его биография соответствует изложенной версии, то с японскими воспитателями Кин Кирю дело обстоит сложнее. Тот факт, что между Сугиура Рюкити и Сугиура Дзюго до сих пор никому не удалось проследить никакой связи, с легкостью можно было бы проигнорировать, если бы отец Кима не был фанатично антияпонски настроенным корейцем, а Сугиура Дзюго не являлся бы одним из создателей японской националистической идеологии, оказывающим серьезнейшее влияние на токийскую политическую элиту. Мы знаем со слов Кимура, что отец Кима отправил сына в Японию, чтобы тот лучше узнал «вражескую страну». Но если Сига был прав, зачем Сугиура Дзюго принял мальчика в свой дом? В поисках ответа на эти вопросы снова придется обратиться к конспирологии и от фактов перейти в область догадок. Увы, почти не сохранилось документов, способных подтвердить или опровергнуть версии, которые могли бы объяснить странную благосклонность одного из членов политического бомонда Токио к сыну корейских эмигрантов в Россию, а такие версии есть. Основная из них связана с причастностью отца Кима и Сугиура Дзюго к гибели председателя Тайного совета Японии и бывшего генерал-резидента в Корее князя Ито Хиробуми.

Это случилось 26 октября 1909 года на российской территории. Князь Ито прибыл в «столицу русской Маньчжурии» — Харбин для встречи с министром финансов России В. Н. Коковцовым. Прямо на платформе, во время прохождения мимо почетного караула, между рядами солдат появился человек, который открыл прицельную стрельбу по японскому сановнику. Ито погиб от трех ранений, причиненных разрывными пулями, несколько минут спустя, когда его занесли в купе. Стрелявшего задержала русская полиция. Им оказался кореец Ан Чжун Гын (или Ан Чунгын, или Ан Джунгын — в разных версиях транслитерации с корейского языка). Принято считать, что убийство Ито стало поводом для формальной аннексии Японией Кореи, случившейся менее чем через год, пусть даже Договор о присоединении Кореи к Японской империи всего лишь зафиксировал существовавшее после Русско-японской войны положение вещей.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});