Все будет Украина - Олена Степова

С утра наш поселковый мужик Михалыч возле магазина был какой-то не такой, взлохмаченный, нервный, курил и переминался с ноги на ногу. Хотя, если честно, то после вчерашнего праздничного фейерверка, которым порадовало уже окончательно задолбавшее заботой и, абсолютно офигевшее от, душащих его мосх, гормонов любви, соседнее государство, посельчане пяти приграничныхпоселков выглядят не очень: постоянно приседают, оглядываются, норовят скакануть в ближайшую канаву от звука удара колеса в выбоину, прислушиваются, трясущимися руками не могут попасть по клавишам телефона...

ГРАД у нас занесло с соседней, невежественной страны. Люди там живут темные, этикету не обученные, они, видать не знают, что любовь и забота это не поля жечь, дома рушить, да людей стрелять. Оружие они себе понапридумывали, а вот, что к оружию честь, там, ум да совесть прилагается, этого, вот, нет, не заложено в их шипащие дружелюбием гены.Но речь, не об этом, хер-Путин с ними. Речь о Михалыче. 

Бабы с подвалов вылезшие, новостями делятся, переговариваются, перезваниваются, ждут наше боевое информсопротивление из самого пекла, молочницу Маришку, а Михалыч, курит, нервно лохматит волосы и нервничает. Бабы уловили запах переживаний в воздухе.

- Шо, Михалыч, Катьку в евакуацию, отправил, и теперь завидной, холостой, ихтить, шо жених.

- Ага, че чуб крутишь, рекламируешься?

- Ой, Михалыч, може, это, завтра ко мне в подвал, будем вместе бомбежку пережидать, а? Не так лячно будет, у меня подвал большой, теплый, 3 литра антистресса...

Короче бабы нашли на ком коготки поточить, да испуг свой выгнать.

- О, гляди, налетели, загалдели, бедного мужика ГРАДОМ не добило, так вы мозг вынесете,-заступилась на Михалыча т. Галя,-шото ты в прям нервный, колись, что случилось.

- Не, ну прям, затюкали мужика, може помощь нужна и вправду, -посуровели бабы, прочувствовались и взяли Михалыча в кольцо дружелюбия и сострадания.

- Мож борща наварить или зашить шо, ты Михалыч не стейняйся, мы ж соседи, чего ты, — завурковали посельчанки.

Эх, их бы, да в соседнее государство, в правительство, чтобы показали, что такое истинные любовь и забота...

Михалыч долго мялся, но раскололся.

Катька, его жена, баба стервозная, если, что, сказала там, или задание дала, попробуй не выполнить, АТО тебе будет по полной и на том свете еще отАТОшится. А так как она уехала к родне в Краснодар на виноградники (раньше в Крым ездили, сейчас в Краснодар), то дала ему задание, значит, огурцы закрыть. Вот и ними-то Михалыч и попал. Он банки крутит, а они надулись и угрожают, словно заграничное поле кукуRUзное, а вчера и во все рванули, все полсотни штук

Говорит, Катька убьет, эт точно. Обои в доме в рассоле, листьях вишневых да корешках хреновых, укропчик на люстре в виде украшения, родная жена, по приезду, явно это не примет, как арт-дизайн. 

Бабы, ржать, переживать, рецептами делиться, расспрашивать, как рвануло, запах там, вкус рассола, предлагать варианты спасения. В разгар беседы, Марковна:

- Итьть колотить тебя Михалыч, так это, что мы ,из-за твоих огурцов в подвалах сидели?! Мы думали бомбят, ГРАД, а он, зараза, огурцами палит, нервы нервирует. Ты б еще, гад ползучий, супчика горохового сварил, шоб наверняка было.

Гогот, хохот, краснеющий Михалыч... Солнце... небо... жизнь... Как и не было страха, взрывов, войны... А может так и нужно, чтобы войне назло, чтобы жить, с песней врагу в лицо, с частушкой, с анекдотом, юмором, чтоб не дрожать, а верить, а верить, значит жить.

Взяли бабы Михалыча под руки, накупили крышек, снесли рецепты, и пошли купорить стратегический запас. Катька, это не АТО, это АТО проходящее, а Катька вечна, не закроет Михалыч огурцов, будет ему така любофф... Так что пошли делать мир и благополучие в виде запасов, спасать рядового Михалыча. А заодно и постирали, и борща наварили, и вареников наделали,душа-то у нас широкая, степная, любить так любить, заботиться, так заботится. И вот хрен возьмешь нас, на испуг, степных шахтерочек!

Царю

Сегодня так. Может не привычно, не судите строго,но так...

Горит моя земля... поля... самолет... дома... дети... солдаты... сады...шахты... слезы...

Царь, что возомнил себя богом... да будет суд, тебе, земной и вечный. 

Царям земным,что царствуют и ныне...

А у нас любовь

от осени к осени.

Вера в Бога, так,

от праздника к празднику,

Что осталось от души — рукой не трогаю,

Все равно ведь упакуют в ящики.

Не для многих приготовят саваны

Бирюзою, жемчугами шитые,

Непокорных, прикроют рваными,

Из стихов да из песен свитыми.

Пред землей мы все равны, помнится,

А пред Богом души встанут в нагости

То, что был земным царем — вспомнят ли?

Ведь мы все плохи умом в старости.

Сто дорог за жизнь пройти сможешь ты,

А сто судеб пережить – спорится.

То, что был земным царем, радует-

Есть ли те, кто за тебя молится? 

А земля разделит нас поровну,

Между нами она знак уравнения.

То, что был земным царем, вспомнят ли?-

Нет страшнее ничего, чем забвение.

Мы в норке!

Сегодняшняя загадка, думаю, на всю ночь? Что делать, если один террикон перестреливается с другим терриконом, на них нападает дорога и посадка, как-то подозрительно ведет себя мост и соседняя деревня? ...поэтому просто оставляю сообщение, чтобы не волновались. Мы в норке!

Удивительная вещь это АТО, открывает таланты, излечивает болезни и фобии. Я вот сегодня поймала себя мысли (после ...надцатого упал – дополз – подвал – вылез — отполз – упал – дополз — подвал), что у меня вообще-то клаустрофобия, я так понимаю, была. В подвал я раньше не спускалась ни при каких обстоятельствах. А кума при виде паучка (даже мизерного) падала в обморок. Сейчас, ничего так, паутинку смахнула, в подвал заскочила... 

История пенсионная

Я как-то писала, что пенсия, это наше фсе! Это в истории про ловлю на блесну. Так вот, подписываюсь под каждым сказанным словом, пенсия (как обозначение очень пожилых людей), наше фсе, особенно, когда эта пенсия наша, родная, украинская.

У нас тут на поселке и в окрестностях, дни, так сказать, задались. Видно сумрак просто так уходить не хочет, пытается больнее укусить, и дыхнув в душу недельным перегаром, отползая в родной Мордор, отгрызть от нашей земли хоть что-то. Хоть что-то — это остатки предпринимателей на рынке, магазинчики (причем почему-то принадлежащие простым чпешникам, а не элите города, ну там, дитям и женам чиновников, начальников). Видно, сумрак своих не жрет.

Вот и пришла беда и в наш магазинчик. Он у нас и так на поселке, как островок мира. В город-то особо под взрывами не поедешь. Молодежь-то на работу бежит, выхода нет. А старики, утром в магазинчик за хлебом, да Маришку-молочницу встретить. Там и новости узнать, так сказать вести в мирной земли, и с линии фронта (поселков, что дальше нас находятся). Почта-все, канула в бездну войны, закрыли, как и опорный пункт милиции. А магазинчик семейный,уютный, держит его семейная пара, у них и интернет, и газеты привозят, и новости без садистских наклонностей, и улыбнутся, и в долг дадут.

В городе, чуть бахнуло — все в подполье, да и цены ломить начали, мол, страшно за товаром ездить, а наши, цены держат, под запись до пенсии и зарплаты людям дают, говорят, мы же одна семья, поселок, должны вместе держаться. И тут на днях с утра пораньше, подвалило в наш поселок счастье негаданное, освободительное из полей приграничных набежавшее.

Возле магазина людей, слава Богу, не много было, в основном бабы, да пенсии мужского роду человек пять. Освободители, представители, так сказать, новосамоназначенного государства: в камуфляже с автоматами по деловому зашли в магазин, скрутили продавщиц и провели освобождение магазина от продуктов питания, алкоголя и денег. Продавщиц в качестве трофеев защитники (видать для лучшей защиты) взяв на мушку автомата построили возле УАЗика. Девчонки стояли бледные, но молча, не истерили, сжав губы, слезы тихо капали на землю.

Редких покупателей заботливые мирные военные с мирным триколором мирного государства на рожках мирных автоматов положили в магазине лицом в пол, видать для безопасности защитников. Пенсию в лице пяти дедов не тронули. Деды остались сидеть под ясенем, где у них генштаб -стол и лавки для посиделок. На их лицах вообще ничего не отразилось — камень.

- Слышь, хлопчик, — обратился Петрович к военному, охраняющему женщин и поглядывающего в глубь освобождаемого магазина, — а ты хто?

- Я вас защищать приехал. Мы — армия, которая вас защищает! — четко по форме отрапортовал военный.

- А ото понятно, шо армия, не понятно от кого защита така организувалась? Шо, опять немцы напали?- с прищуром, похожим на взгляд снайпера в прицел снайперской винтовки, продолжил Петрович.

- Мы вас защищаем от укров, нациков и Правого Сектора, которые хотят вас отдать в рабство Америке.