Блеск клинка - Лоуренс Шуновер

Абдул, сам не зная этого, заложил у Пьера некий благородный консерватизм в построении фраз, который с годами укрепился, как часто случается с речью пожилых людей, говорящих на всех языках. Еще не пообщавшись ни с одним турком, Пьер уже говорил как благочестивый старый джентльмен времен последней турецкой династии.

Одной из новостей мирного времени было появление парадных доспехов. Разумеется, на турнирах применялись настоящие доспехи, столь же прочные и подлинные как боевые. Но бывали случаи, когда требовался великолепный наряд, и некоторые богатые дворяне начали заказывать у Хью костюмы, которые он считал слишком экстравагантно разукрашенными и опасно тонкими. Заказчики хотели, чтобы он повторил в металле вес и стиль одежды, сшитой портными. Такие доспехи создавались, чтобы в них показаться, а не сражаться. Хью приходилось идти против собственной совести, ему не по сердцу было делать бесполезные доспехи. Отчасти с помощью нового метода отжига, а отчасти благодаря дополнительному упрочнению при ковке, что требовало больших усилий, он мог изготовить парадные доспехи, которые по степени защиты почти не уступали его лучшим боевым доспехам.

Особенно тщательно он работал над доспехами для барона де Реца.

Однажды утром, сухой осенью 1438 года, в мастерской появился шепелявый простофиля и объявил, что его господин, барон Жиль де Рец, лейтенант Британии и маршал Франции, хочет заказать особенно тонкие парадные доспехи. Фигура пажа была точной копией фигуры господина:

— Поэтому я пришел на примерку, клянусь Юпитером!

При словах «клянусь Юпитером!» Хью навострил уши.

Неужели культура, наконец, пришла во Францию? Он знал, что в Италии многие грамотные люди начали клясться именами старых римских богов, как если бы эти боги ожили вновь. Знакомство с классической мифологией считалось проявлением оригинальности. Даже священники иногда клялись древними латинскими божествами, поскольку это подчеркивало образованность, усиливало выразительность и не казалось нечестивым; Возрождение только начиналось, и старые боги еще не вернулись и не вселили в человечество дух утонченного скептицизма. Хью не слышал таких клятв во Франции.

— Клянусь Бахусом! Заказ твоего господина будет выполнен наилучшим образом, — воскликнул Хью с приветственным жестом.

— О! — откликнулся паж. — Он может научить Бахуса новым трюкам. С помощью своего вина. И Венеру тоже, — захихикал он, — но не скажу, как.

Хью начал оправляться от первого импульса радушия. Он был не очень знаком с языческим пантеоном, но у этого молодого пажа с хорошей фигурой голова была набита всяким дерьмом.

Тщательные замеры, которые выполнял Хью перед изготовлением доспехов, могли бы утомить столь нетерпеливого клиента как барон. Сначала пажа уложили на спину на большую плиту, так что он стал похож на фигуру на надгробном камне. Хью обвел его силуэт мелом. Затем он часами стоял на помосте, пока Хью и его помощники дотошно измеряли ширину его плеч, длину конечностей и частей тела вплоть до суставов кистей и ступней. Это делалось с помощью набора кронциркулей, от крохотных до огромных, которые раздвигались и сжимались как клешни омара. Размеры последовательно наносились на грубый силуэт, нарисованный мелом на плите. При таком методе ничего не надо было записывать, и постепенно плоская фигура становилась точной копией оригинала. Затем пажа уложили на бок и повторили весь процесс.

Бедный, неуклюжий, с отметинами оспы, Амброз был уже достаточно взрослым и мог оставить мастерскую, но попросил у Хью разрешения поработать еще несколько месяцев, надеясь приобрести опыт, чтобы открыть собственное дело. Ему были поручены относительно простые задние части тела, где измерения легки и немногочисленны. Его кронциркули щекотали пажа, так что он хихикал, или кололи, приводя его в ярость. После нескольких подобных инцидентов Хью поручил Пьеру измерения сзади, а также спереди, где большая часть замеров уже была сделана. Сам Хью выполнял только замеры для шлема и латного ворота. Абдул занимался сложными замерами кистей и ступней, а Клемент, косоглазие которого не выправилось, замерял конечности пажа. К полудню в мастерской стало жарко. Паж устал от лежания, стояния и от дыхания пяти пар здоровых легких, при каждом выдохе насыщавших воздух ароматом обильного завтрака, приготовленного Марией с изрядной добавкой чеснока. Он немного побледнел и пожаловался, что задыхается и больше не в силах терпеть. В этот момент Абдул, которому тоже было жарко и утомительно наклоняться для измерения ступней, снял для удобства свой тюрбан. Паж увидел его череп и взвизгнул.

— Прошу прощения, молодой человек, — сказал Абдул, — я иногда забываю, как ужасно выглядит моя обнаженная голова.

— Немедленно накрой ее! Она мне будет сниться целую неделю!

Абдул вздохнул и обвязал голову. Пьер, которому следовало бы знать свое место, взглянул на пажа:

— Ты что, боишься шрамов, неженка? Шрамы Абдула — знаки чести!

— Заткнись, Пьер! — скомандовал Хью. — Из-за твоего глупого рыцарства я потеряю клиента.

— Ничего страшного, мастер Хью. У него добрая душа. Подойди сюда, юноша.

Пьер остановился у края помоста и взглянул вверх на клиента.

— Ты симпатичный крестьянин, юноша. Ты мог бы добиться успеха на службе у моего господина. Он не выносит безобразия ни в какой форме. — Паж посмотрел на Абдула, который выглядел очень обиженным. — И у тебя очень ловкие руки. Я обязательно расскажу маршалу о тебе.

— Мне и здесь хорошо, сэр, — ответил Пьер.

— Маршал будет здесь завтра, — продолжал паж, обращаясь к Хью. — Пусть юноша прислуживает ему, но ни в коем случае не эти создания (это относилось к Клементу и Амброзу) и не этот ужасный турок. Когда у мальчика кончается срок работы, мастер Хью? Кто он?

Мария подошла к дверям мастерской с шестью маленькими чашами вина на небольшом деревянном подносе. Она слышала почти весь разговор. Глубокий необъяснимый инстинкт тайно подсказал что-то ее сердцу, и она сразу почувствовала близость огромной опасности и ужасного зла, как старая наседка чувствует без помощи ушей шаги кровопийцы-куницы.

Она бросилась прямо к помосту, оттолкнув Пьера в сторону плечом, и поднесла пажу чашу вина:

— Попробуйте глоток вина с пряностями, — предложила она. — Оружейник продержит вас весь день на ногах без отдыха. Я догадываюсь, как вы устали. Но он так увлекается работой, что забывает о времени. Святой Боже! Уже время ланча. Пьер, Клемент, Амброз! Немедленно идите на кухню и поешьте. Хью, как можешь ты держать этого благородного молодого человека на ногах все утро без отдыха? Он дал вам отдохнуть, благородный сэр? Нет, я знаю, что не дал. Он всегда так поступает. Не попробуете ли вина, благородный паж?