Куба. Страницы истории - Юрий Павлович Гавриков

class="p1">Во время своей поездки в США президент похвалялся, что при нем ни одна забастовка на Кубе не продлится более 24 часов{109}. Однако тирания Мачадо не могла сдержать революционное движение.

Этого генералу-диктатору не удалось добиться, несмотря на террор, несмотря на существенную материальную и моральную поддержку Вашингтона. Так, «Чейз нэшнл банк» тайно, хотя и с ведома государственного департамента и посла США на Кубе, предоставлял Мачадо личные займы, а за размещение 50-миллионного займа Кубе передал генералу взятку в 500 тыс. долл, (это было установлено в результате расследований, проведенных в палатах конгресса США){110}. К 1933 г. на счетах Мачадо в иностранных банках имелось около 5 млн. долл. Его недвижимая собственность на Кубе оценивалась в 9 млн. долл.{111}

Активно поддержал диктатора Уолл-стрит и на очередных выборах. Готовя почву для своего переизбрания, президент издал закон, практически запрещавший реорганизацию старых и создание новых политических партий. Путем распределения синекур и запугивания Мачадо поставил во главе имевшихся буржуазных партий — консервативной, народной и либеральной — послушных ему людей. Затем, согласно поправкам, внесенным в конституцию Кубы, упразднялась должность вице-президента, а срок пребывания президента у власти продлевался с четырех до шести лет; продлевались также сроки пребывания на их постах других выборных лиц.

Весной 1927 г. Мачадо совершил вояж в Соединенные Штаты. Там во время одного из приемов министр торговли США — миллионер Томас Ламонт выразил надежду на то, что кубинцы найдут возможность сохранить такого «хорошего правителя», как X. Мачадо, «неограниченное время»{112}. А на переговорах Мачадо с президентом К. Кулиджем последний фактически также одобрил планы генерала по продлению его полномочий. «Соединенные Штаты, — сказал Кулидж, — хотят лишь того, чтобы народ Кубы имел такие правительство и конституцию, какие он сам желает»{113}. Поверенный в делах США в Гаване Г, Уильямсон в секретном донесении в октябре 1927 г. выражал уверенность, что Мачадо сохранит за собой власть.

Действительно, в мае следующего года специально сформированное Учредительное собрание, сплошь состоявшее из людей, угодных президенту, перечисляя «заслуги спасителя республики», просило его «в порядке исключения» дать согласие на переизбрание{114}.

Нарушив собственное обещание, Мачадо дал такое согласие. На выборах 1928 г. он был единственным кандидатом от всех трех упоминавшихся выше партий.

Правящие круги Вашингтона поддержали Мачадо не только для того, чтобы обеспечить выплату прибылей американским компаниям, вложившим свой капитал на Кубе, но и с тем, чтобы укрепить свои позиции на открывавшейся в том же году в Гаване VI панамериканской конференции, где ожидалась резкая постановка многих вопросов делегатами большинства стран Латинской Америки в связи с интервенцией США в Никарагуа и вообще всей их латиноамериканской политикой.

Еще во время посещения Вашингтона в 1927 г. генерал-президент получил четкие наставления по поводу оказания помощи американской стороне в проведении Гаванской конференции. И Мачадо приступил к выполнению этих предписаний: он направил своего представителя в поездку по латиноамериканским странам, взывая через него к чувству солидарности последних, запретил кубинской прессе касаться «больных» для государственного департамента США вопросов, в Гаване были проведены «профилактические» аресты рабочих и студенческих активистов, солдаты заняли Гаванский университет.

Несмотря на все старания кубинского диктатора, представители 13 стран потребовали от США прекратить любое вмешательство в дела латиноамериканских республик; американцам с большим трудом удалось расколоть единство делегаций и перенести вопрос о запрещении любой интервенции на рассмотрение следующей панамериканской конференции. Вопреки псевдопатриотическим обещаниям Мачадо и его сторонников накануне гаванского форума, на нем даже никто и не вспомнил о «поправке Платта». Напротив, кубинский делегат О. Феррара произнес восторженную речь о политике США по отношению к Кубе.

Второе президентство Мачадо характеризовалось дальнейшим усилением репрессий и антинародных мер. В 1929 г. диктатура встала на путь массовых политических убийств. Помимо Хулио Антонио Мельи, жертвами кровавого террора пали многие патриоты. Формальным поводом к усилению репрессий для мачадистов послужило оформление организованной оппозиции режиму даже внутри правящих классов.

Группа деятелей либеральной партии во главе с К. Мендиэтой сформировала новую партию — Националистический союз. Объявленная вне закона организация начала действовать в подполье. В знак несогласия с политикой Мачадо вышли в отставку два члена его кабинета. С протестом против режима выступил даже такой реакционер, как экс-президент Кубы генерал Менокаль.

Правда, буржуазная оппозиция не связывала свои планы с серьезными революционными преобразованиями. Она лишь рассчитывала на устранение Мачадо путем интервенции США на основе «поправки Платта».

С иных позиций выступали трудящиеся страны.

По размаху и степени охвата масс революционные выступления на Кубе в период мирового экономического кризиса превосходили все другие революционные выступления тех лет в Латинской Америке. 1 мая 1929 г. Гавана стала свидетельницей грандиозной демонстрации трудящихся, участники которой провели первомайский митинг в Регле, на Ленинском холме, где росло посаженное в честь Ленина оливковое дерево. Следующий год был ознаменован на Кубе многочисленными демонстрациями, стачками. В частности, по призыву Национальной конфедерации рабочих Кубы 20 марта прошла всеобщая стачка, во время которой наряду с экономическими выдвигались требования политического характера, в том числе об отставке Мачадо.

Забастовкой руководил Рубен Мартинес Вилъена, и она охватила более 200 тыс. человек в Гаване и других городах страны. Забастовка явилась первым серьезным предупреждением кубинского пролетариата «тропическому дуче».

Напуганные размахом борьбы, власти приняли меры. По участникам первомайской демонстрации 1930 г. войска открыли огонь. Они обстреляли студентов и преподавателей, направившихся в сентябре 1930 г. к дому Энрике Хосе Бароны, оппозиционно настроенного к режиму. В результате был убит популярный студенческий лидер Рафаэль Трехо.

С ноября 1930 по май 1931 г. продолжалась стачка гаванских рыбаков, бастовали металлисты, рабочие трамвайной компании. Последних поддержали участники всеобщей забастовки в августе 1931 г. Следующий год был отмечен забастовками табачников, рабочих крупного сентраля «Провиденсиа», докеров и работников городского транспорта.

Росло недовольство и среди крестьянства. Поджоги плантаций сахарного тростника постепенно сделались одной из основных форм стихийной борьбы тружеников кубинского села. Они проводили и так называемые «голодные походы» в города.

К 1931 г. кубинское студенчество разделилось на две группировки. Радикально настроенные студенты — Левое крыло — выступали за объединение усилий с рабочим движением, за перерастание антиимпериалистического движения в демократическую революцию под руководством пролетариата в союзе с крестьянством и радикальной мелкой буржуазией. Большинство членов Левого крыла находилось под влиянием марксизма, видную роль в нем играли коммунисты. Одним из его лидеров был молодой литератор Рауль Роа, ставший вскоре после победы в 1959 г. кубинской революции министром иностранных дел Кубы (ныне заместитель председателя Национальной ассамблеи народной власти).

«Студенческий директорат» представлял правое крыло движения и действовал под руководством буржуазных националистов». Основным методом борьбы с диктатурой «Директорат» считал индивидуальный