Секретный сотрудник - Хуан Мирамар

– Grazie,[36] – сказал он официанту, который принес кофе, и продолжил свою попытку если не осмыслить происходящее, то по крайней мере попытаться «разложить все по полочкам».

«Но тут, – думал он, – у этого Разума промашка вышла:

под действием каких-то сил, поля какого-то, – он вспомнил, как Шварц говорил про поле, – под действием этого поля стали возрождаться люди из прошлого, эти самые «потерянные». Но промашка ли это или есть в этом какой-то смысл – тоже вопрос. И еще вопрос: произошло ли превращение боевого оружия в лазерные игрушки только на Островах или везде, где воюют? Что-то слишком много вопросов».

Он допил кофе и собрался уже звать официанта, чтобы расплатиться, как вдруг вспомнил одну теорию, о которой когда-то давно читал. Почему-то ему казалось, что читал у Лема, но уверен он не был.

По этой теории люди были не чем иным, как роботами, заброшенными на Землю. Роботы эти были развитые, способные действовать автономно, производить себе подобных и изменять свое поведение под влиянием среды, но все же их действиями сначала руководил мощный суперкомпьютер. Но вот случилась какая-то катастрофа, и роботы остались без руководства.

Автор этой теории (наверное, все-таки Лем) полагал, что именно потеря связи с этим суперкомпьютером и объясняет постоянные поиски бога и возникновение разных религий и культов – роботы ищут утраченную связь.

«Выходит, – думал Кузниц, – что этот суперкомпьютер исправили и он опять начал руководить». Тут он наконец заметил, что возле его столика стоит официант, протянул ему деньги, еще раз сказал «Grazie» и вышел из кафе.

На улице было полно солдат – «воины Христовы» бесцельно бродили, заглядывая в бары и бесчисленные сувенирные лавки, открывшиеся, как по мановению волшебной палочки, едва прекратились боевые действия.

«Закончилась война, – думал Кузниц, шагая в густой толпе, – теперь идет «войнушка» – та, в которую играют дети с игрушечными пистолетами. Пиф-паф! Ой-ой-ой! Умирает зайчик мой. Только «зайчики» не умирают, а отделываются пятнами на мундирах. Привезли его домой – оказался он живой».

Солдаты с черными пятнами на светлой летней форме встречались довольно часто – у некоторых было по два-три пятна, а один встретился весь заляпанный мелкими черными пятнышками, как будто его обрызгали чернилами.

«Граната, наверное, или осколочный снаряд, – подумал Кузниц, – странно все-таки, что после такого и никаких последствий. А может быть, этот «зайчик» не такой уж и живой?»

Гонте-то в спину попало, вдруг вспомнил он. Позорное ранение, драпал, видимо, Гонта от «правоверных». И тут увидел самого Гонту.

Капитан сидел на ступенях у входа в штаб и наблюдал, как отрабатывают приемы самбо солдаты роты охраны. Дела там были явно не ахти – драли глотку красномордые сержанты, а солдаты, разбитые на пары, вяло топтались на площадке, ухватив друг друга за мундиры. Кузниц хотел незаметно пройти мимо, но капитан заметил его, встал со ступенек, подошел и спросил:

– Ну, что думают в IAO?

– О чем? – уточнил Кузниц.

– Да обо всем об этом, – Гонта явно был настроен выяснить «мнение иностранных товарищей».

«Все они такие, – подумал Кузниц, – иностранцев не любят, но не могут без «руководящих указаний» – типичное отношение лакея к барину: в душе ненавидит и презирает, но лакейская душа жаждет пряника».

– Ничего не думают, – ответил он, – о чем тут думать, когда война закончилась?!

– Говорят, это только у нас закончилась, а на Ближнем Востоке вовсю идет, – в голосе капитана слышались какие-то совсем не свойственные ему меланхолические нотки, – да и здесь, как посмотреть, вот час назад в Нижнем городе на базаре одного американца зарезали. Подошел какой-то то ли араб, то ли местный, сунул ему нож в живот и скрылся. Теперь еще хуже стало – ни пистолет, ни автомат не защитит, разве что эти самбисты.

Гонта криво усмехнулся и кивнул на плац, где продолжали топтаться солдаты.

– Так твой шпионский начальник ничего тебе нового не сказал? – опять спросил он, и Кузницу опять почудились в его голосе меланхолические нотки.

«Сдал капитан, – подумал он, – а может быть, это оттого, что он «условно мертвый»? – и тут же мысленно поправил себя: – Слишком это тонкие для него материи».

– Ничего, – ответил он Гонте, а потом подумал: «Почему бы и не рассказать – ведь Эджби не просил меня никому не рассказывать?» – и добавил: – Тут «потерянный» объявился, украинский казак. Эджби просит меня поговорить с ним по-украински.

– Правда? – оживился Гонта. – Возьми меня с собой, а?

– Не знаю, – засомневался Кузниц, – как Эджби на это посмотрит. Давайте встретимся с ним, а там, как он скажет.

– Спасибо, лейтенант, – просиял Гонта, – очень интересуют меня эти «потерянные», а тут еще наш, украинец, – очень интересно будет с ним побалакать.

– Побалакать едва ли удастся, – сказал Кузниц, – он, должно быть, на старославянском говорит или на старотюркском каком-нибудь – не известно ведь, из какого времени он к нам попал.

– Там видно будет, посмотреть на соотечественника из другого времени и то интересно, – Гонта не скрывал своей радости. – А кстати, ты не знаешь, лейтенант, как это получается, что эти «потерянные» из другого времени в наше попадают? Ты ведь образованный, и друзья у тебя образованные.

– Не знаю, ~ Кузницу совсем не хотелось начинать научный диспут с капитаном украинской разведки, – поле, говорят, какое-то. А образование у меня – сами знаете – совсем не то, что здесь требуется.

– Ну ладно, – не настаивал Гонта, – не знаешь, так не знаешь. Ты когда с ним встречаешься, с Джеймсом Бондом этим?

– В восемь в центре, – ответил Кузниц, уже жалея, что проговорился, – давайте возле штаба в половине восьмого.

Он опять козырнул на английский манер и пошел в штаб, а Гонта опять уселся на ступени и, презрительно прищурившись, продолжил свои наблюдения за успехами Malta Coalition Force[37] в деле освоения боевых единоборств.

В комнате переводчиков обстановка была привычной – Хосе с Ариелем, как всегда, спорили, как всегда, об Украине и, как всегда, горячо и на грани драки.

– Joder![38] – кричал Хосе. – Joder! Твоя Украина всю дорогу и нашим, и вашим, пока кто-нибудь ее не завоюет от нечего делать: Россия, Польша или Германия.

Ариель молча сверлил Хосе взглядом, казалось, готовый наброситься и разорвать оппонента на куски.

– Предлагаю дуэль, – с порога заявил Кузниц, – на мясорубках – мясорубки, кажется, еще не утратили своих боевых качеств. Могу быть секундантом. Вторым возьмите капитана Гонту – он настоящий джентльмен, chevalier sans peur et reproche[39] – немедленно настучит начальству.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});