Рабыня с подвохом (СИ) - Ласковый Павел

Настолько разбитым говном я себя ещё не чувствовал. Член упал сразу же, как я перестал слышать её стоны. Мне даже не хотелось больше секса. Слишком это было не приятно. Нужно выпить ещё вина. Пошёл взять ещё одну бутылку из погреба. Что-нибудь попроще, не для празднования. Благо и такое вино у меня было. Нашёл, взял стакан с кухни, вернулся в зал и включил телевизор. Сделал по громче, чтобы ненароком не услышать стоны и начал пить. Я не хотел ни о чем больше думать сегодня. Слишком много мыслей хотели ворваться в мой разум, но я успешно глушил их и заливал всё большим количеством вина, поглощая бокал за бокалом.

Утро следующего дня разбудило меня лучами солнца, словно прожигающими моё лицо. Не успел даже открыть глаза, а первой мыслью было лишь: «Да какого хрена то такое похмелье?!». Духота, сушняк, недотрах. Что вообще может быть хуже? С одной стороны, я даже было подумал, что с такими проблемами от похмелья, мне некогда думать об Агате. Решить, хорошо это или плохо, в данный момент моей жизни, было невозможно. Вообще, мне всё больше начиналось казаться, что я живу в аду.

Было около 7 часов утра. Словно в тумане я направился в сауну, чтобы хоть как-то вывести из организма алкоголь, ну или его последствия. Не знаю, зачем я принял такое решение, но в тот момент оно казалось мне максимально верным. Настроил температуру на максимум, но перед заходом окунулся в прохладный бассейн. Стало немного легче. Голова всё равно оставалась чугунной.

— О, бог виноделия, за что ты так со мной? — Задавал я себе этот риторический вопрос всё начавшейся утро.

Зашёл в парилку, прилёг и отрубился. Как ни странно, я проснулся минут через тридцать от дикого удушья. Хорошо, что вообще проснулся. Дышать было нечем, вокруг пар и температура под восемьдесят градусов. Встаю и сразу падаю. Голова кружится от недостатка кислорода. Ползу к двери. Приоткрываю. Глотаю воздух. Ощущаю немного энергии, после глубокого вдоха. Наконец, нахожу в себе силы выползти полностью. Лежу на полу перед дверью в сауну еще минут десять, осознавая, на каком волоске я был от наитупейшей смерти. Не хотелось бы, чтобы в моём некрологе было написано: «Удушился, заснув в бане после похмелья». Самому смешно становится. Хотя, в тот момент, вообще было не до смеха. Думаю, Агата будет дико смеяться, если я поведаю ей эту историю. Но лучше умолчать.

Оклемался. Встал с мыслью: «Как бы теперь, случайно, не утопиться в бассейне». Прыгнул в бассейн. После такой парилки надо было мощно остыть. Вода прохладная, 20 градусов. Идеально чтобы плавать после парилки. Особенно после такой лютой. Вода обтекает тело. Какое это прекрасное чувство. Потратив на это ещё минут 15 я уже не мог бороться с сушняком. Нужно было срочно что-то попить. Голова всё равно была чугунная. По-моему, стало ещё хуже. Баня совершенно не помогла. Только больше давление подскочило и глаза чувствовали пульсацию вен. Я чувствовал сердцебиение всем своим телом. Тук-тук. Тук-тук.

Глава 12

Выпив стакан апельсинового сока, я взбодрился. Наконец-то, что-то мне начало помогать. Чувствовал я себя всё ещё паршиво, но всё же лучше. Если это похмелье с утра оценить по десятибалльной шкале, где 1 это легкотня, а 10 это мысль «лучше умереть, чем чувствовать это похмелье», то это было, явно, на твёрдую десятку.

Не надо было пить дешёвое вино, ещё и в таких количествах. Я же не зря всю жизнь пил только дорогие бренды, так какой чёрт меня дёрнул взяться за это дерьмо? Остатки нужно выбросить. Чтобы я ещё раз это выпил?! Да никогда в жизни! Лучше разориться на дорогое вино, чем пить это пойло.

Что ж, прошло 2 часа с момента, как я проснулся. Сейчас состояние оценивалось в восемь баллов из десяти возможных. Это означает только одно — мучиться мне ещё долго. Пойду полежу в погребе, там прохладно, мне сейчас это более чем нужно. Спустился по большой, длинной, деревянной лакированной лестнице глубоко под землю. Тусклый свет обволакивал дубовые бочки и стеклянные бутылки с вином. Прилечь негде, посижу на лестнице. Это единственный вариант посидеть спокойно с комфортом здесь. Ведь не стоять же.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Написал пару сообщений «друзьям», с которыми я отмечал день рождения. Спросил не приходили ли к ним копы. На что они ответили отрицательно и очень настойчиво просили рассказать, от чего у меня к ним такой интересный вопрос. Я не стал ничего рассказывать, лишь сказал позвонить мне, если вдруг копы нагрянут. А если не нагрянут, то хорошо, расскажу как-нибудь при встрече. Но рассказывать я конечно же ничего не собирался. Копы до них не добрались, не успели. Дело закрылось раньше и это отлично. Ведь они точно сдали бы меня с потрохами.

Я отключил телефон и облокотился на лестницу полежать. Неудобно, но терпимо. Проснулся от дикой боли в спине. Что за дичь?! Оказалось, что я снова отрубился и проспал некоторое время на лестнице. Как это возможно то вообще? Спина просто в шоке, болит ужасно. Не мог и представить себе до этого, что могу так уснуть. Позвоночник и рёбра не скажут мне за это спасибо. Еле встал и поплёлся наверх. То ли прохладный воздух погреба мне так помог, то ли похмелье отошло на второй план от такой сильной боли в спине, но в голове я чувствовал изменения в лучшую сторону. Будто бы стало в разы лучше.

Выбравшись из погреба и посмотрев на часы, я осознал, что пролежал там около часа. В доме пахло едой. Я не мог подумать, что Агата готовит, но по всей видимости, так оно и было. Кстати, похмелье в данный момент времени я бы оценил на 5 из 10 баллов.

Я вошёл на кухню и увидел, как моя малышка вертелась у плиты, напевая что-то у себя под носом. Босиком, на тёплом полу. Короткие шёлковые чёрные шортики обхватывали её попку. Такой же чёрный шёлковый топик на лямках прикрывал грудь и оголял животик. Кроме этого, на ней ничего не было. Она заметила меня.

— Уильям, я не знала, что ты тут. Я искала тебя по всему дому, но так и не нашла. Думала, ты уже сбежал от меня. — Язвительно произнесла она вторую часть предложения.

— Я был в погребе, Агата. Прятался от похмелья, так сказать. — Голова всё ещё немного гудела.

— Серьёзно? Прятаться в винном погребе от похмелья. Это прямо-таки самоирония какая-то. — Со смехом выдавила Агата.

— И правда, смешно вышло. — Осознал я и продолжил диалог вопросом. — А ты что, готовишь здесь?

— Ага, вот, котлетки жарю. Нашла фарш в морозильной камере. — Указала лопаткой, которую держала в руке, на холодильник.

— Отлично, детка, я так голоден, мне так плохо сегодня. — Я уж было решил, что всё налаживается.

— Не-не-не-не-не — Резко отрезала Агата. — Это только для меня, себе готовь сам.

— Но Агата, я ведь вчера приготовил шикарный ужин нам с тобой вдвоём. Как ты можешь быть такой? — Удивлённо и немного в шоковом состоянии спросил я.

— Слушай, пупсик, я же тебе прямо сказала уже давно, что да, я тебя использую, ты моя игрушка и не более. Собачонка, преданная моя. Скули, но делай свою работу. Я снова тебе повторю, в чём она заключается. — Без пауз, тараторила Агата. — Всё очень просто. Ты делаешь мою жизнь максимально комфортной, ты мой раб, ты делаешь абсолютно всё что я скажу и быть может, за свои старания, ты иногда будешь получать это.

Агата спустила шёлковые шортики до колен, развернулась и нагнулась прям перед моим лицом, так как я успел присесть на стул, за время её длинного монолога.

Её киска была в полуметре от моего лица. Член загорелся в мгновенье. Как же странно, мне так плохо физически от похмелья, я ничего не хочу, еле нахожу в себе силы жить вообще, но только Агата кидает мне кость, и я сразу же хочу её съесть без раздумий, в каком состоянии бы ни был. Она полностью права, она овладела мной. Я принадлежу ей. Даже когда я один и думаю, что смогу с этом справиться, стоит ей пройти рядом, я готов служить и всегда быть рядом, как та собачонка, с которой она меня сравнивает. Она права во всём.

Агата натянулся шортики обратно, развернулась, не отрывая ступней от кафеля. Таким образом, она скрестила ноги, посмотрела на меня сверху вниз с дичайше язвительной улыбкой и сказала: