Воплощение мечты - Сидни Моултон

По дороге Мишель вспоминала время, когда они с Конрадом были неразлучны. Несколько раз он брал ее с собой, когда ездил навестить своего прадеда и бабушку Сару Мудрую Сову. Ее лачуга стояла недалеко от большого ущелья.

— Бабушка время от времени спрашивает о тебе, — неожиданно сказал Конрад, бросив на Мишель быстрый взгляд. — Если хочешь, мы можем заехать к ней в один из ближайших дней.

Мишель молча кивнула. Ей очень нравилась эта стройная худая индианка с прямыми седыми волосами и живыми темными глазами.

Они проехали еще несколько миль. Наконец Конрад, чтобы заполнить тишину, стоявшую в салоне автомобиля, включил радио.

До Мингмактока они добрались около четырех часов. Директор школы Сидни Робсон уже ожидал их в своем кабинете.

— Входите, входите! ~ Он расплылся в улыбке. — Мы всегда рады видеть вас, мистер Уэйн. Должен сказать, мы вам очень благодарны за спортивное оборудование, которое вы подарили в прошлом месяце, не говоря уже о книгах по математике и истории…

Прервав поток его благодарностей извиняющимся жестом, Конрад представил Мишель как «друга и коллегу».

— Насколько я понимаю, сестра Мэри объяснила вам цель нашего приезда, — сказал он, выдвинув стул для Мишель.

— Да-да, конечно. — Директор школы снял трубку телефона и что-то тихо сказал в нее. — Через минуту она будет здесь с Чаком Идлаутом, — сообщил он гостям. — Думаю, будет правильным предупредить вас, что мальчик отказался сообщить нам что-либо об этом инциденте.

Конрад и Мишель обменялись взглядами.

В следующую секунду открылась дверь и в кабинет вошли сестра Мэри и худой долговязый подросток с копной непослушных черных волос.

— Кто она? — спросил Чак, кивком указав на Мишель.

— Друг, который заинтересован в совершении правосудия, — ответил Конрад. — Я адвокат Джона Акана. Ты, наверное, знаешь, что его обвиняют в убийстве. У меня есть сведения, что ты можешь подтвердить слова Джона о том, чем он занимался в определенный промежуток времени, это очень важно для его алиби.

В глазах мальчишки сверкнул воинственный огонек.

— С какой стати я буду помогать ему?! — с вызовом осведомился он. — Моему дяде пришлось перегнать овец на плохое пастбище, потому что правительство отдало наши земли их селению. И вообще… я ничего не знаю.

Конрад пытался разговорить парня, объяснял, что если он не поможет, то невинный человек проведет много лет в тюрьме среди убийц и извращенцев, но Чак твердил одно и то же. Нет, он не обращался к Джону ни с какой просьбой, они с друзьями выкурили только несколько сигарет. Нет, он не назовет адвокату их имена, потому что это будет считаться доносом.

Сидни Робсон беспомощно развел руками.

— С прискорбием должен признать, что у некоторых из наших учеников отсутствует чувство христианского и гражданского долга, — печально произнес он.

Сестра Мэри, взглянув на директора школы, прошептала что-то на ухо Конраду.

— Сестра предлагает, чтобы мы с Чаком побеседовали с глазу на глаз, — объявил он. — Как мужчина с мужчиной.

Директор явно не верил, что из этого может выйти какой-нибудь толк, но тем не менее дал согласие.

Мишель наблюдала из окна кабинета, как Конрад и упрямый подросток пересекли двор и остановились в тенистом углу. Ей показалось, что мальчишка ведет себя уже не так вызывающе.

Минут через двадцать Конрад тепло пожал руку мальчику, очевидно выражая свою благодарность. Вернувшись в кабинет, он поблагодарил Сидни и сестру Мэри и, попрощавшись с ними, вместе с Мишель покинул школу.

— Насколько я поняла, он рассказал тебе все, что ты хотел узнать от него, — сказала Мишель, когда они уже сидели в пикапе. — Как тебе удалось расколоть его?

— Я рассказал ему о Колине и о том, что с ним случилось в тюрьме. Объяснил, что он избежал бы жестокой участи, если бы в свое время нашелся свидетель, который помог бы доказать его невиновность. Чак не выдержал борьбы со своей совестью и все рассказал. Он фактически подтвердил слова Джона. Парень, который отключился, близкий друг Чака. Он живет со своей бабушкой в отдаленном селении, я знаю это место. Там практически отсутствует дорога, я уж не говорю о телефоне. Так что мы не сможем предупредить их о нашем приезде.

Уже приближались сумерки, но Конрад надеялся, что Мишель согласится поехать с ним.

— Чего мы тогда ждем? — спросила она.

Конрад порывисто обнял ее одной рукой в знак признательности и включил зажигание. Это короткое объятие раздразнило Мишель, но она приказала себе быть разумной.

К тому времени, когда они достигли хижины, расположенной у подножия небольшого холма, было уже совсем темно. Машину сильно трясло на ухабистой дороге, они чувствовали себя побитыми и измотанными. Мишель удивлялась, почему Конрад не выходит из пикапа, чтобы постучать в хижину или окликнуть хозяев, предупредив их о появлении нежданных гостей.

— Когда живешь среди такой абсолютной тишины, то слышишь приближение визитеров за несколько миль, — объяснил он, отвечая на ее незаданный вопрос. — Кроме того, у индейцев не принято просить разрешения войти в чье-либо жилище. Это считается грубым и невежливым. Вупи Боаз знает, что мы здесь. Если она захочет встретиться с нами, то сама даст нам знать.

Мишель показалось, что они ждали минут десять, хотя на самом деле прошло не более трех минут, когда на пороге хижины, из которой вился дымок, появилась хрупкая женщина с заплетенными в косы седыми волосами и жестом пригласила их войти.

Конрад подал Мишель знак, чтобы она следовала за ним, и вылез из машины.

— Извините нас за беспокойство, миссис Боаз, — уважительно произнес он. — Я — Конрад Уэйн, адвокат Джона Акана, а это мой друг Мишель Паркер. Я не ошибаюсь, если думаю, что вы слышали об убийстве, которое произошло на фестивале народного танца?

Вупи Боаз качнула головой, подтверждая его слова, но ее морщинистое лицо осталось бесстрастным.

— Мой внук Дэвид находится в хижине, — сказала она. — Вы можете зайти и поговорить с ним.

Она все знает, подумала потрясенная Мишель, входя вслед за Конрадом в небольшое жилище, в середине которого в углублении горел огонь. Когда Конрад сел на стопку старых одеял, она опустилась рядом с ним, скрестив ноги.

Из темного угла хижины вышел мальчишка лет тринадцати. У него было расстроенное лицо — видимо, переживал, что не мог смыться от ночных гостей. Хотя бабушка не проронила ни слова, Дэвид прекрасно понимал, что она требует от него содействия. Парнишка, конечно, боялся, что его накажут за плохое поведение на фестивале, и кроме того не хотел ввязываться в историю с убийством. И в том, что он все-таки заговорил, решающую роль, совершенно очевидно, сыграло воспитанное с детства уважение к авторитету старой женщины. Дэвид, правда, попытался увильнуть от расспросов, но Вупи посмотрела на него таким взглядом, что слова сами стали слетать с его губ. Мишель вынула из кармана блокнот и начала записывать наиболее важные детали рассказа.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});