Мы из спецназа. Заложники - Андрей Щупов

- Что значит «действительно»? - Лепехов возмутился. - Это же оценочные характеристики! Грубее не бывает! И если даже они отслеживают количественный перекос, то никаких сомнений быть не может.

- То есть?

- То есть речь идет о постоянном нефиксируемом оттоке молодых девушек. Если навскидку - это может быть около полутора сотен жертв только из одного нашего города.

- Тогда почему нет никаких заявлений? Почему никто не хватается за голову?

- Во-первых, заявления есть. И за голову, кому надо, тоже хватаются. Иначе не было бы этой статистики. Но, увы, реалии таковы, что дела у нас разваливаются сами собой. Не выгодно следственным органам заниматься бесперспективным поиском. Кроме того, отток чаще всего объясняется не похищениями, а причинами более банальными. Ушла из дома и не вернулась, уехала в гости к любимому - и сделала родным ручкой. Кто-то якобы устраивается на работу за рубежом, кто-то - в соседней области…

- Якобы?

- Ну, бывает и не якобы. Оттого и возникает путаница. Чем больше мутной водицы, тем проще прокручивать подобные дела.

Крякнув, Лосев поднялся.

- Честно говоря, не знаю, что и сказать. Хотя… - Он рассеянно потер челюсть. - Если кто-то и впрямь занимается подобными делишками у нас под боком, хотелось бы выйти на этих мудрил. Можешь как-нибудь их вычислить?

- Да сколько угодно! - Лепехов пренебрежительно хмыкнул.

- Нет, Саня, ты не понял. Сколько угодно мне не надо. Мне нужны те, кто крадет девчонок. Блондинок там или брюнеток - не суть важно. Взять несовершеннолетнего человека и переправить его за кордон - не так уж просто, и абы кто этим заниматься не будет. А если речь идет о десятках и сотнях - тем более.

- Предлагаешь сотрудничество?

- Точно. - Тимофей кивнул. - А то ведь совсем закиснешь среди своих циферок.

- И если я сумею кого-нибудь найти…

- Мы их прищучим. Да так, что не помогут никакие адвокаты.

Глаза Лепехова азартно блеснули.

- А если таких контор окажется несколько?

Лосев покачал головой:

- Сомневаюсь, Сашок. Я ведь сказал: с таким проворством и в таких объемах этим могут заниматься лишь серьезные людишки. А таковых в преступном мире много не бывает. Ищи крутую контору. Такую, от которой несло бы настоящим душком, усек?

Лепехов кивнул.

- Чем быстрее получится, тем лучше. В любом случае держи нас в курсе, сообщай даже о самых незначительных мелочах.

- Появился денежный заказ? - Аналитик понимающе улыбнулся.

- Хуже. - Тимофей ответил ему улыбкой не менее загадочной. - Как выражаются в подобных случаях - это уже дело чести, Сашок. Мы ведь все-таки мужики, правильно? Кто же вступится за наших бабенок, если не мы сами?…

Глава 10

Словно кораблик у причала, «нива» скромно приткнулась к заборчику, отгораживающему частный сектор от общественного. Неподалеку хищным зевом смотрел в небо котлован - опять что-то там строили, намереваясь, очевидно, стереть частный сектор с лица земли. На дне ямищи копошились дети - возможно, искали золото, по сию пору встречающееся на Урале, а может, играли в путешественников Обручева.

Неподалеку от харитоновской машины стоял потертый «опель». Рядом сгрудились напомаженные, голоногие фифы. Профессию дамочек можно было отгадать, не обладая телепатическими способностями. На сей раз путаны виновато глазели в землю, неловко поджимали под себя ноги. Видно было, что мерзли, но в машину их не сажали - проводили очередное воспитательное «партсобрание». Мораль читал чернявый толстогубый сутенер.

- Ты мои деньги истратила, въезжаешь в тему? Я, понятно, чихал на эти бабки, но ты, коза, в котел общий залезла. Мой котел, прикидываешь?

- Суренчик!…

- Слушай, пока я говорю, кошка драная! Стой и молчи! Ты за бабки, понятно, отработаешь, но я хочу, чтобы все вкурили: своими деньгами распоряжаюсь только я сам, ясно?

Раздался звук пощечины, голова провинившейся путаны резко дернулась. Дмитрий осуждающе причмокнул губами, нехотя обернулся. Увы, за происходящей во дворе сценой широко раскрытыми глазами наблюдала стайка ребятишек лет восьми-девяти. Вот уж действительно агитация - наглядней не придумаешь! И попробуй воспитай доброго самаритянина, когда кругом такая позорщина…

Дмитрий со вздохом взглянул на часы, повернул в сторону чернявого воспитателя. Времени было в обрез, а потому тянуть резину он не стал. С ходу ухватил толстогубого сутенера за шею, сжал что было силы.

- А ну, стоять, педрила! Руки из карманов! Быстро!

Командный голос произвел должное воздействие. Чернявый даже не подумал трепыхаться, руки послушно вытянул по швам. Только занозисто поинтересовался:

- В чем дело, начальник?

- Полиция нравов, - коротко объяснил Харитонов. - Слыхал о такой?

- А чего мы делаем-то? Стоим, никого не трогаем.

- Насчет «трогаем» ты в другом месте объясняться будешь.

- Да это наши темы, начальник, чего ты, в натуре!

- Я сказал: стоять! Еще раз дернешься, голову откручу.

- Не имеешь права!

- Имею, губастик! Слышал небось, что нынче решили в Москве делать с сутенерами? По глазам вижу, что нет. Так вот, радость моя, поскольку статей для вас до сих пор толковых не придумали, то с декабря месяца власть официально разрешила кастрацию.

- Чего-чего?

- Того самого! Если ты смотритель гарема, то обязан и соответствовать должности по всем статьям. Такие вот заморочки, евнух мой разлюбезный, и если желаешь, могу сопроводить тебя в одно место с жутко хирургическим названием.

- Елы-палы! Я же ничего! - Глазки чернявого юрко забегали по сторонам. - Мы же просто стоим болтаем. Это подружки мои. Катя, Вера и Надя. Какие проблемы?

- Проблемы будут, не сомневайся. - Дмитрий как следует тряхнул чернявого. - А сейчас вали со своими подружками, и чтобы уже через минуту духу тут вашего не было!

- Понял, начальник. Сказал бы сразу, мы ведь все люди - тоже понимаем, когда нормально объясняют.

- Вали, вали, понятливый!

Разжав пальцы, Дмитрий демонстративно зачерпнул снегу, тщательно вытер руки. Приблизившись к «ниве», забрался в кабину, чуть поерзал, приводя нервную систему в прежнее успокоенное состояние. Пошарив в кармане, достал вырванный из блокнота листок, поднес к глазам. Прочел вслух, что нередко делал, когда пребывал в полном одиночестве:

- Значит, так… Веселова Жанна Аркадьевна, четырнадцать лет, учится в специализированной английской школе. Хмм… Это пропускаем. Папа с мамой нас тоже не интересуют, а вот номерком телефонным воспользуемся - и, пожалуй, прямо сейчас…

Ему повезло. Жанна оказалась дома. Правда, взяла трубку лишь после восьмого или девятого гудка.

- Да…

Голос был низкий, словно говорил основательно простуженный человек. На мгновение Дмитрий даже усомнился - туда ли он попал.

- Говорите, я слушаю вас!…

На этот раз в голосе прозвучали панические нотки, - тишины девушка определенно боялась. Наверное, это и подсказало Харитонову верный тон.

- Але, Жанночка! Приветствую! Друзья Маши тебя беспокоят. Только, пожалуйста, не вешай трубку. Ты ведь говорила с отцом Маши, правда? А он попросил о помощи нас. Такая вот катавасия.

- Кто вы такой?

- Я - тот, кого тебе ни в коем случае не следует бояться. Зовут Дмитрий Игоревич, но можно без отчества - как тебе будет удобно. Дело в том, что я очень хочу найти Машу. Думаю, и ты будешь не против, если она отыщется.

- Я не хочу с вами разговаривать.

- Знаю. О таких вещах сложно говорить. Только, Жанночка, выхода у нас другого нет. Ты-то вернулась домой, а Маша нет. И время играет против нас. Кроме того, тебе ведь требуется конфиденциальность, верно? Мы можем ее обеспечить.

- Кто вы? - снова повторила Жанна, и страха в ее голосе явно добавилось.

- Хорошо, буду откровенен. Я директор охранного агентства. Люди у нас крепкие, надежные, так что бояться тебе никого не придется. Помимо охраны, как ты, наверное, уже поняла, мы занимаемся иногда и розыском пропавших людей.

- За деньги?

- Бывает - за деньги, бывает - и без. Все зависит от того, кого именно мы ищем. Чтобы сразу расставить все точки над «и», скажу, что в данной ситуации мы согласны работать и без гонорара.

- Это почему же? - Жанна явно была настроена задиристо.

- Очень уж дельце щекотливое. - Дмитрий поморщился. - Видишь ли, Жанночка, даже в воровском мире насильников давят и топят. Вот и мы в этом смысле проявляем некоторую щепетильность.

- Все, что я вспомнила, я уже рассказала Матвею Игнатьевичу. Больше ничем помочь не могу.

- Можешь, Жанночка, очень даже можешь!

- Я больше не хочу с вами разговаривать, слышите?!

- Жаль. Я-то считал, ты девушка разумная. Сама рассуди, если на дом к тебе заявятся следователи, начнут опрашивать родителей, соседей, думаешь, будет лучше?