Последняя торпеда Рейха. Подводные асы не сдаются! - Вильгельм Шульц

— Диего де Кальвадо.

— М-да… — протянул бывший атташе, — пошловато, прямо скажем… С другой стороны, может, именно поэтому и проскользнет. Ну посмотрите на себя, ну какой вы Кальвадо… Скажите, только честно — вы член Партии?

— С 41-го года.

— Хм, — Густаво смерил Ройтера недоверчивым взглядом, — мне почему-то казалось, раньше.

— Ну, у военных это как-то не было принято…

— А в каких войсках вы служили?

— Я — летчик, — соврал Ройтер.

— Ну да, в Люфтваффе — там было все по-другому… Элита, блин… То ли дело мы, торговцы.

Ройтер нащупал зашитый в подкладку значок, которым он завладел во время мятежа. Знал бы этот хрен, чей значок у меня сейчас в подкладке!

— Я понял, когда вы тогда нож кинули. У вас видна специальная подготовка. И ни из каких вы не Люфтваффе. Вы служили в СС. Причем в боевой части. Могу себе представить, какое досье на вас у британцев. Но не в этом дело. Документы вам будет сделать не так чтобы уж очень просто, но можно. Вы хотите быть гражданином Аргентины?

— А есть варианты?

— Варианты всегда есть. — Густаво развалился в плетеном кресте и налил себе еще кофе. — Сейчас распоряжусь, чтобы принесли мате. Так вот варианты есть всегда. Вопрос только, насколько вы готовы их таковыми воспринимать. На мой взгляд, вам бы более подошел паспорт лица без гражданства. Сейчас это просто обосновать. Есть множество перемещенных лиц, лиц отказавшихся от гражданства, антифашистов и всякой такой шушеры… Можно и вас определить в эту компанию. Это очень выгодно. Перемещаетесь по миру беспрепятственно и ответственности никакой. Но это стоит денег, — как бы спохватившись, добавил бывший атташе по культуре.

— Я понимаю. Все стоит денег, герр Густав.

— Ну да. Ну да… Аргентинцы любят деньги. Вообще это довольно своеобразный народ. Они очень ленивы, очень дружелюбны и вместе с тем очень агрессивны, если дело заходит о войне. Выжигают целые деревни, всех женщин насилуют, потом убивают…

— Убивают-то зачем?

— Ну, как вам объяснить? Чтобы не мучились, скажем так. Испанская культура — обесчещенной женщине лучше не жить.

— Какой странный обычай…

— Их нельзя мерить нашей меркой. Они наивны как дети, искренни как дети, и жестоки как дети. Дети вообще самые жестокие существа на свете. Он не понимает, что птичка, расстреливаемая им из рогатки, тоже ощущает боль. Для них это просто игрушка. У вас есть дети?

— Был… Сын. Не знаю, где он сейчас. Мне не удалось вывезти его из Берлина. Но это мне. Тесть мой был достаточно влиятельный человек — может, он как-то… Не знаю, короче, что вам ответить.

— Я тоже очень тяжело переживал 45-й. Вам, военным, не понять. Думаете, я здесь ром пил? Здесь все тоже начало сыпаться. На мне же была вся резидентура, и все это в одночасье рухнуло. А выстраивал я ее — годы.

— У вас остались какие-то связи в этом мире?

— Есть, знаете, такая шутка. Не бывает бывших разведчиков.

— А можно было бы выйти на какого-нибудь серьезного человека в русском посольстве…

Густаво посмотрел на Ройтера очень подозрительно.

— На хрена вам это удовольствие?

— Ну… я бы хотел ему… им… кое-что предложить…

Атташе по культуре расхохотался.

— Ха-ха-ха! Боже мой, что вы хотите им предложить? Вы выкрали чертежи секретных «Фау», реактивных «Мессершмитов»?

Ройтер молчал.

— У них сейчас и так все, что хотите. Целая экономика страны… Да и потом, зачем такой сложный заход?

— Что вы имеете в виду?

— Ну зачем заходить через русских? Это все равно, что при заходе на посадку, уж коли вы, мой дорогой, — летчик, перевернуться кверху шасси… Почему не выйти сразу на англичан?

— Потому что то, что я хочу им предложить, как раз может им помочь против англичан…

— Боже, как же вы наивны… — Густаво смахнул слезы с глаз, которые навернулись, пока он хохотал. — Россия и Британия — это же одно и то же! Только Британия — метрополия. Ну, если что-то предлагать, например, хозяйке этого ранчо, то надо обращаться явно не к конюху, а хотя бы ко мне, управляющему.

Ройтера несколько раздражало то, что его собеседник говорит о вещах, мягко говоря, спорных, как о само собой разумеющимся, всю войну только и разговоров было, что не сегодня завтра союзники сцепятся между собой, а тут оно вон как оказывается! И он вынужден был задавать вопросы.

— Вы, я надеюсь, понимаете, что Россия не самостоятельна с 1917 года? Практически это протекторат Его Величества, с той лишь разницей, что власть Британской короны там не афишируется. Вы же не станете продавать оружие против Британии, ну, например, индусам?

— Почему же? Если они колония — они будут биться за независимость.

— Это если они ощущают себя колонией. Обратите внимание, как ловко британцы все устроили в Индии? «Даровали» независимость! Даровали! Обалдеть! Поставили своих марионеток и ловко так ушли. Такие же марионетки есть и в России. А с виду… с виду это даже как будто и враждебно настроенные им персоны. Идет пропаганда, рисуют Черчилля в виде свиньи, а реально управляют британцы. Это такой фирменный стиль английский. Вспомните судебные процессы в России — там через одного все английские шпионы.

— Получается, их выявляли и довольно жестко уничтожали?

— Да не совсем. Просто нужно знать британцев. Это лицемеры из лицемеров. Лицемерие их кровь и плоть, их второе я. И первое тоже. У них так заведено. Если кто-то заявляет о себе, что он защитник животных, — это первый живодер и есть. Если кто говорит о тяжелой судьбе сирот и финансирует дома призрения — можно со стопроцентной уверенностью сказать — педофил, извращенец, практикующий детское рабство, и так во всем. Причем, если вы его вдруг поймаете на этом и обличите — он все сделает, употребит все свое влияние, газеты, связи для того, чтобы педофилом признали именно вас. Такой английский юмор. Нас, немцев, они обвинили в расизме, а сами — расисты, каких поискать еще… Кто создатель расовой теории? Чемберлен! Гитлер просто заимствовал его идеи. А какие эксперименты на людях они ставят в Индии! Менгеле, которого заочно осудили просто инфантильный подросток! Военные преступники? Да у британцев весь генералитет, все как один, военные преступники. И никто их в этом никогда не обвинит. А вот Дёница — его сделали пугалом. Так что все эти процессы над «английскими шпионами» — только форма установления английского контроля. Да, конечно, есть какие-то противонаправленные векторы, но результирующий? Вы проанализируйте ход войны! Какие еще нужны доказательства? Англичане — это люди, которым не знакомы химеры совести и чести…

— Ну, тут я бы с вами не согласился, — перебил Ройтер, — я сталкивался с британцами в бою — это люди чести и достойные солдаты.

— Это вы не с теми британцами сталкивались. Кто там был против вас в таком же самолете, как вы? — Пешки! Я говорю про аристократию, про сливки британского общества. У этих ни чести ни совести нет — точно. Вспомните, как фюрер все пытался сделать эффектный жест. Тот же Дюнкерк! И что? Оценили это британцы? План Моргентау — помните?

— Так он вроде американец…

— Он американец, так сказать, по гражданству. А кукловоды у него в Лондоне сидят. А миссию Гесса? Страшно подумать, какие секреты знает этот человек! А то, что его не убили, лишний раз доказывает, он кому-то нужен. Нужен именно для того, чтобы дать показания. Я следил внимательно за Нюрнбергским процессом. Очень слабая доказательная база, много обвинений просто голословны. Если бы кто-то нашел архивы против Черчилля, или Чемберлена, или Хейза! Вот был бы процесс так процесс! Но где теперь эти архивы? А они были, и были у СС.

— И что, такой архив может дорого стоить?

— Уверяю вас, куда дороже, чем все «Фау» и атомные бомбы, вместе взятые! Это — настоящее оружие. Тихое, бесшумное, но очень мощное.

— А если бы вы нашли такой архив?

Густаво внимательно посмотрел на Ройтера. Отпил кофе. Еще раз посмотрел.

— Я очень не завидую тому человеку, кто его найдет. Придется сражаться с половиной мира. Лучшее, что может быть, это его просто застрелят. Чтобы играть с такой информацией, нужно иметь опыт и связи. Моих — недостаточно. Гиммлер бы мог, по рангу, но не по характеру. У него не хватало никогда фантазии. Борман — вот профессиональный интриган, но он мертв, говорят. Геббельс понимал цену информации, но работал с ней очень грубо. Британцы же, в конце концов, переиграли его.

— И что делать?

— Вы Льюиса Кэрролла читали? «Алиса в стране чудес» — очень английская сказка. Так там Алиса спрашивает, и куда же мне идти? — А куда же ты хочешь попасть, детка?

— Я хочу уничтожить Англию…

— В таком случае вам нужно — сущий пустяк — объединить усилия определенных кругов Германии, России и США, ну в Америке это еще Мексика, ну и вот, да, пожалуй, Аргентина. Бразилия — вся английская. Но тут есть загвоздочка маленькая. Дело в том, что британцы последние 50 лет только и делают, что тратят неимоверные усилия на то, чтобы все эти субъекты пересрались между собой. И им это довольно неплохо удается. Русскими в Германии еще не один десяток лет будут пугать детей, после всего, что было. Американцы вам, наверное, представляются как нечто очень похожее на Англию?