Вес в этом мире - Хосе-Мария Гельбенсу

Да, конечно. И Армстронг был ошеломлен…

Пожалуйста, без дерзостей. Разумеется, он не был ошеломлен, но сказал, что если я хочу работать над этим серьезно, он сумеет найти способ взять меня в свой колледж. А это значит, что я могу рассчитывать на все его знания, на все, чем он располагает; иначе говоря, речь идет о возможности обосноваться на небе, чтобы написать работу об ангелах.

И все это за одну-единственную неделю. А ты еще говоришь, что не ослепила его. Ладно, скажем так: ты соблазнила его. Или сама поддалась его непреодолимому шарму.

Не надо мерить всех по себе.

Ладно, дорогая, не злись. Так, значит, ты ослепила его всего за неделю?

Всего за неделю? Я же рассказываю тебе о событиях двухлетней давности. С тех пор я не раз бывала там, и даже как-то летом, во время отпуска, мы некоторое время жили там, в коттедже, куда более симпатичном, чем этот твой паршивый дом. А кстати, я не говорила тебе, что у тебя отвратительный вкус, а еще — что ты старый и лысый?.

Рюмочку бренди?

Что это такое?

То, что ты назвала бы коньяком.

Я не понимаю тебя.

И не нужно. Так ты хочешь?

Если тебе все равно, я предпочитаю виски.

Виски у меня абсолютно вульгарное, зато бренди — кстати, оно произведено в Ламанче — столетней выдержки.

В вопросах, касающихся напитков, я тоже достаточно вульгарна, так что давай свое виски. Оно, случайно, не из Сеговии?

Нет, довольно-таки шотландское.

Как раз то, что требуется.

Скажи мне одну вещь. На что ты живешь?

Я могу узнать о причине этого вопроса?

Никаких причин. Очень простой вопрос. Мне интересно, хватает ли тебе денег, чтобы жить так, как тебе хочется.

Уж не собираешься ли ты уклониться от темы нашего разговора?

Ни в коем случае. Просто я вижу тебя в этом доме, в окружении этих вещей… вот мне и пришло в голову спросить.

Ты хочешь сказать, что моя скромность граничит с нищетой.

Скромность? По-моему, этот дом весьма неплохо обустроен. Это тот же дом, где вы жили?

Да, его купила Сара. Я сам не смог бы.

Должна сказать, что дом вполне хорош, и, если не считать беспорядка, свойственного тебе как представителю мужского пола, и еще кое-какой дряни, скромностью в нем и не пахнет. Скорее наоборот.

Тогда зачем ты спросила, хватает ли мне денег?

Я тебя спросила об этом?

Ну, ты ведь примерно это имела в виду.

Ты хоть отдаешь себе отчет, до какой степени ты подозрителен? Я могу задать этот вопрос любому знакомому, и он мне преспокойно ответит. А у тебя просто какой-то извращенный ум.

Возможно, я чересчур старомоден, но я никогда не задал бы человеку вот так, в упор, подобного вопроса.

Прости, но мне ты задавал и куда худшие вопросы. Видишь ли, я для тебя по-прежнему — студентка, ученица, а не друг и, следовательно, не имею права задавать такие вопросы профессору.

Ладно, ладно, извини. Полагаю, я просто не умею избегать этого антипатичного тона, я не привык, я не знаю, как это сделать без насилия над собой, так, чтобы не звучать фальшиво. И притворяться не буду, мне это было бы трудно, и вообще я терпеть этого не могу. А кроме того, ты ведь хорошо меня знаешь, отчего же ты так удивляешься?

Действительно, я и сама не понимаю, почему до сих пор удивляюсь. Хотя, с другой стороны, в любом случае неприятно, когда с тобой разговаривают подобным тоном.

Ну ладно, давай оставим. Я постараюсь, чтобы хорошее отношение перевесило привычку, посмотрим, насколько естественно это у меня получится.

Как говорил Чарли Браун[17]: мне в голову приходят сотни слов, исполненных сарказма.

Стоп! Цитируй себе на здоровье Йейтса, Китса и все это сборище английских поэтов, но Чарли Браун — мой.

Что, начнем все сначала?

О, о… Мы остановились на том, что Армстронга приятно впечатлило направление твоих исследований. Так вот, раз уж мы возвращаемся к этой теме, могу сказать тебе, что мне отнюдь не кажется драматическим тот факт, что ты, возможно, решишься принять его предложение. Только пойми меня правильно: я употребил слово «драматический» безо всякого злого умысла. По-моему, эта разлука окажется не прелюдией разрыва, ломки твоей жизни, а просто одной из тех трудностей, которым иногда приходится противостоять, но которые в итоге всегда приводят к счастливому финалу.

Да, но тогда почему мне страшно?

Всякий риск порождает страх.

Это не тот страх. Я живу как в бреду. У меня началась бессонница, я часто просыпаюсь среди ночи, так что приходится уходить в гостиную и хвататься за книгу. Почему? Что меня так тревожит?

Я не знаю, да и не могу этого знать. Есть что-то еще?

Есть решение, которое терзает меня так, словно от него зависит вся моя жизнь, и я не понимаю, отчего. Вполне логично, что я обеспокоена, потому что принимать решения всегда бывает нелегко, однако нелогично, что я живу вот так, в этом нет никакого смысла.

Скажи мне одну вещь: ты правда счастлива со своей семьей?

Правда.

И ты не боишься, например, потерять ее.

Нет. Когда я вернусь, все они будут — в этом у меня нет ни малейшего сомнения. И потом, разумеется, я буду приезжать.

Тогда, возможно, дело просто в чувствительности, в сильном перевозбуждении. Поверь мне: нет повода искать в этом нечто большее. Опираясь на свой педагогический опыт, могу сказать, что тебе не стоит ждать слишком многого от своего пребывания в Англии. С другой стороны, раз уж все это так беспокоит тебя, лучше всего тебе съездить и посмотреть, что к чему. Если получится, возьми академический отпуск, и пусть все идет своим чередом.

Но это не то, что… Впрочем, все равно. Мы проговорили целый день и, думаю, оба выдохлись. На самом деле в такой час лучше всего лечь спать. Ты хоть понимаешь, что мы весь день только и делаем, что разговариваем и бродим туда-сюда?

И это было неплохо. В любом случае, если ты заинтересована в продолжении разговора, я вполне в форме.

Знаешь, думаю, что нет. Думаю, что сейчас предпочла бы сесть перед телевизором и расслабиться. Там есть что-нибудь интересное?

Полагаю, очередной фильм со взрывами и языками пламени. С некоторых пор я переношу только конкурсы, и чем они глупее, тем лучше.

Что ты говоришь? Мне просто не верится.

Да, они весьма интересны. Ты видишь людей, которые приходят на них? Я имею в виду не только конкурсантов, но и зрителей. Это люди, которых я никогда не узнаю; мой собственный вкус, мои естественные наклонности, мои эмоции… всё, абсолютно всё отдаляет меня от них. Это мажоритарная масса, которая копошится по всей стране, обзаводится детьми, ездит летом в отпуск… да мало ли еще что! У них имеются надежды и чаяния! Они — люди! И они ужасающи, просто ужасающи. Так что единственная для меня возможность узнать их, убедиться, что они существуют, — это телевидение. Оно позволяет мне приблизиться к ним, не будучи при этом вынужденным вступать в контакт, понимаешь? Телевидение — великое изобретение, дорогая. Представь себе: оно освобождает меня от необходимости общаться с этими кошмарными созданиями, но в то же время я констатирую их существование, они не чужды мне. Это любопытно. Это играет решающую роль.

Действительно, ты просто сноб.

Да и ты, думаю, не очень-то общаешься с ними, дорогая моя.

Зависит от обстоятельств. Интересные люди есть везде.

Гм, гм, гм. Любопытно наблюдать в тебе подобную реакцию, свойственную просвещенным прогрессистам. Ведь ты днюешь и ночуешь на своем факультете и видела, какой скот приходит в аудитории. Притом это лишь самый избранный скот — те, кто прошел сквозь сито, так что давай не будем пытаться представить себе, каковы те, кто оканчивает школу. Так вот, они происходят из своих домов, своих семей, от своих родителей, а их родители в большинстве своем — публика с телеконкурсов. Нет, дорогая, этого я не ем. Мне очень хорошо здесь, в моем доме, где я с помощью пульта могу заставить их появиться или исчезнуть.

Ладно, давай, найди какой-нибудь фильм со взрывами или с убийцей-психопатом, может, мне повезет, и я рухну.

К моим ногам?

Слушай, так тебе хватает твоей пенсии?

Что, опять ты за свое? Что за навязчивая идея. Хватает. Да. Более или менее.

Гм. Я не имею в виду — хватает ли тебе на пропитание и все такое прочее. Например: ты ведь, в общем-то, меломан, верно? Ты можешь покупать диски, которые тебе нравятся? Или приехать прогуляться в Мадрид? Или махнуть на выходные в Лондон?

Я почти нигде не бываю. Точнее, совсем нигде. Но, полагаю, дело не столько в деньгах, сколько в лени. Я ужасный лентяй. У меня тысячи книг, сотни дисков. Я больше не выискиваю их, как прежде, не вынюхиваю. У меня много всего.

Послушай, я ведь не пытаюсь сунуть нос в то, как ты организуешь свою жизнь, — ничего подобного. Я просто спрашиваю. На самом деле, похоже, дела у тебя идут неплохо. Я беспокоюсь о тебе.