Фронт над землей - Николай Кузнецов

Служить поблизости от Ленинграда и в самом деле было завидно. Город-красавец, город-музей, город славы и национальной гордости, центр мировой науки и культуры. Вот почему с восхищением вспоминал Новиков довоенную армейскую пору.

И вот однажды Георгия вызвали на командный пункт и приказали подготовить группу летчиков для прикрытия наших наземных войск. Надо было видеть, как волновался лейтенант.

- Вот какая задача! - рассказал он мне и другим ведомым.

Задача как задача, мы не раз выполняли такие. Однако Георгий, по всей видимости, задумал нечто особенное. А что именно? Наконец он посвятил нас в свой замысел.

- Видите вот этот дом, первый от аэродрома? - показал он чертежик, сделанный на тетрадочном листке. - Здесь я жил, в среднем подъезде, на третьем этаже. Если позволит обстановка, штурманем.

Шестерка истребителей взлетела и взяла курс в заданный район. Вражеские самолеты крутились поодаль, не решались подходить в квадрат, где барражировали наши звенья. Когда дежурство в воздухе закончилось, Новиков повел нас в район военного городка.

На фоне догорающей осени городок, залитый солнечным светом, выглядел прекрасно. А по его аллеям ходили чужие люди, по асфальтированным дорогам сновали чужие повозки и машины, над каким-то большим зданием виднелся чужой флаг.

С крыши новиковского дома ударил крупнокалиберный зенитный пулемет, поблизости хлопнуло орудие (видно, важный объект, если так охраняется!).

Мы сделали круг. Звено Новикова нацелилось на крайний дом. Из-под крыльев истребителей скользнуло восемнадцать огненных метеоров. Все они врезались в окна третьего этажа. Мне и моим ведомым уже не рассмотреть ни среднего подъезда, ни тех окон, из которых когда-то любовался красотой городка Георгий со своими друзьями. Реактивный залп моего звена пришелся уже по очагу пожара. Пламя охватило весь дом. Занялись огнем машины и соседние здания. Пропадите вы пропадом, ненавистные пришельцы!!

Вылезая из кабины, я увидел улыбающегося Зайчикова. Николай подал мне письмо.

- Из Ленинграда, от отца, - проговорил он.

Из дому писали, что живут по-прежнему в землянке, что отец, как и другие рабочие, выполняет срочные заказы для фронта и нередко не уходит с завода по двое-трое суток, что вместо мужчин у станков все больше появляется подростков и женщин. Все бы ничего, только одна беда: продовольственный паек стал еще меньше. Нет, отец не жаловался, просто писал, не скрывая трудностей. Зачем и перед кем скрывать? Город живет, работает и борется, но городу и людям становится все тяжелее.

Я сел за ответное письмо, однако тревога помешала закончить его. Стало известно, что восемь бомбардировщиков прорвались к Ленинграду и разбили Бадаевские продовольственные склады. Всю ночь полыхало злое зарево, всю ночь летчики ворчали и отчаянно ругались. Да и как можно было оставаться равнодушным, если только за сентябрь фашисты совершили двадцать три групповых налета на Ленинград! Особенно ожесточенными были бомбежки 19 и 27 сентября. В первый раз гитлеровцы предприняли четыре дневных и два ночных налета с участием около двухсот восьмидесяти самолетов, а во второй раз днем группы общей численностью до двухсот самолетов трижды обрушивали свои удары на город и близлежащие аэродромы...

Невыспавшиеся, хмурые, мы встали и, проглотив по сухарю с кипятком, затемно отправились на аэродром, где техники и механики уже прогревали моторы.

Готовность номер один объявили группе лейтенанта Грачева. Летчики надели парашюты и сели в кабины. Те, кто были в готовности номер два, остались у машин, остальные ушли в землянку.

Часа полтора-два было спокойно, подозрительно тихо. И вдруг в настороженной тишине послышался нарастающий гул моторов, тяжелый, зловещий, надсадный гул. Дежурные летчики запустили моторы, и те из них, чьи машины стояли рядом с торцом взлетной полосы, тотчас взмыли в небо. Командир эскадрильи Георгий Жуйков не сидел в кабине, однако успел выбежать из землянки и тоже взлетел.

К аэродрому подходили желтокрылые, с черными крестами "Мессершмитты-110" и "Мессершмитты-109". На окраине летного поля от вражеских снарядов закипели фонтанчики земли и дыма. Кое-кто бросился в спасительные щели.

После взлета капитан Жуйков шел некоторое время над лесом, и немцы не заметили его. Набрав высоту, Георгий развернулся и соколом бросился в огненную круговерть. Короткая очередь - и "мессер" перевернулся, камнем упал на окраину аэродрома.

В схватку вступили Иван Грачев и Василий Добровольский, успевшие набрать скорость и высоту, необходимые для маневра. Бешено завертелся клубок самолетов - одиннадцать вражеских и пять наших. Вспыхнула машина Георгия Новикова, бесстрашного вожака истребителей, боевого стража штурмовиков. Вслед за И-16 смерть швырнула с высоты второй "мессершмитт". Потом с борта, объятого пламенем, выпрыгнул раненый командир эскадрильи.

В этом бою мы потеряли три машины и двух летчиков - Жору Новикова и Колю Косаренко. Однако в последующих воздушных схватках однополчане с лихвой компенсировали потерю.

- Запишите, сбил "юнкерса" у мыса Осиповец, - доложил Василий Добровольский начальнику штаба.- Пошлите за подтверждением.

- Приплюсуйте еще один бомбовоз. Утопил в Ладоге, - вынув трубку изо рта, сказал Вадим Лойко.

- Алло! - гудел Радченко в телефонную трубку. - Товарищ полковник, уточняю: в ленинградском небе полк уничтожил девяносто шесть немецких самолетов. А?.. Да, да, именно за это время.

В конце сентября в командование 7-м истребительным авиационным корпусом ПВО вступил полковник Евгений Ефимович Ерлыкин, сменив на этом посту С. П. Данилова. Однажды новый комкор приехал в наш полк, чтобы познакомиться с летчиками. Полковник был озабочен чрезвычайно напряженной обстановкой и, вероятно, в силу этого показался нам несколько резковатым.

В беседе он рассказал, что за сентябрь в налетах на Ленинград участвовало более двух тысяч семисот самолетов противника, но к городу прорвалось только четыреста восемьдесят. При этом вражеская авиация понесла значительные потери. Летчики нашего корпуса сбили сто двадцать воздушных разбойников, а зенитчики сто пятьдесят два.

В заключение полковник Ерлыкин сказал, что корпусу еще предстоят нелегкие испытания, и надо быть готовыми к ним.

Когда уехал командир корпуса, у летчиков выдался небольшой перерыв, и они рассказывали друг другу истории своих поединков и схваток с фашистскими бомбардировщиками и истребителями.

- Василий, как ты таранил вражеский самолет? - спросил Добровольского Герман Мамыкин.

- Расстрелял весь боекомплект - отогнал целый косяк "юнкерсов" от грузовых барж в Осиновце. А тут один нахалюга лезет и лезет. Ну, и я в азарте ненароком зацепил крылом за его хвостовое оперение. - Добровольский показал двумя ладонями, как это произошло.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});