Сплошное свинство - Алексей Онищенко

— Ты убьешь меня? — с трудом ворочая распухшим языком, спросила девушка.

— Я открою тебе ворота рая, — сказал мужчина и захлопнул люк.

Возвращаясь домой по ночному городу, он постоянно улыбался и даже включил радио, чего обычно не делал. Его сердце пело от радости, пальцы выстукивали бодрый марш по краю руля. Ночь сегодня удалась на славу. Возможно, эта была самая важная ночь в его жизни.

Поставив машину в гараж, мужчина поднялся к себе в квартиру. Спальня по-прежнему дышала уютным теплом. Мужчина тщательно вымыл руки, бросил испачканные джинсы в корзину для грязного белья. Затем вернулся в спальню, погладил влажный лобик спящего ребенка и поцеловал жену в плечо. Пробормотав что-то сквозь сон, женщина отвернулась к стене. Мужчина заботливо прикрыл ее одеялом и пошел в кабинет. На экране компьютера мерцала заставка — медленно проявляющаяся эмблема его партии. Мужчина допил остатки холодного чая и взялся за мышь. Почтовый ящик загрузился мгновенно: за окнами уже светало, в такое время народу в сети немного и система работает без перегрузок.

Мужчина еще раз пробежал свое письмо глазами. Тщательно, не торопясь, напечатал в нужной строке адрес получателя. После чего нажал кнопку «Отправить» и блаженно улыбнулся. По экрану компьютера поползла синяя полоса, свидетельствовавшая о том, что процесс отправки сообщения начат. Экран стал увеличиваться в размерах и заполнил собою все вокруг. Изображение снова распалось на пазлы. Пазлы стали медленно терять свою яркость и вскоре превратились в темноту. Темнота потекла куда-то вниз. Присутствие закончилось.

В мои глаза бил яркий свет. Я перестал видеть мужчину с его компьютером и осознал, что сижу за рулем «лексуса». Мое тело покрывал холодный пот. Руки дрожали. Опустив глаза вниз, я увидел рыло Свина между моих широко расставленных ног.

— Неужели Кристина А. сменила ориентацию? — спросил я пересохшими губами.

— Посмотри на дорогу, шутник, — прошипел Свин.

Я послушно посмотрел в лобовое стекло. Весь обзор заслоняла собою задняя часть огромной грузовой фуры. Кажется, я разбил ей фонарь капотом «лексуса». Из кабины фуры вылезал толстый мужик в зеленой ветровке. Судя по выражению его лица, разговор предстоял серьезный.

Но на самом деле мы еще легко отделались. Во время Присутствия я полностью терял контроль над собой, и наша машина, летящая по шоссе со скоростью сто пятьдесят километров в час, оказалась абсолютно неуправляемой. Бедный Свин! Представляю, сколько усилий потребовалось ему, чтобы перекинуть свою грузную тушу на переднее сиденье, пробраться между моих ног и надавить задницей на педаль тормоза…

Между тем водитель фуры грубо стучал в боковое стекло. Я открыл дверцу. Водитель в довольно красноречивой форме высказал все, что думает о японских автомобилях вообще и моем «лексусе» в частности. После чего подробно разобрал стиль моего вождения, при этом крайне невысоко отозвавшись о моих умственных способностях, и выразил глубокое сомнение в порядочности всех моих родственниц по женской линии. Вместо ответа я вынул из портмоне пачку зеленых купюр и сунул ему в руку. Пересчитав деньги, водитель успокоился, признал, что японцы все-таки умный народ, а тяжелые дни случаются у каждого, и ретировался к себе в кабину.

Решив проблему, я помог Свину выбраться на пассажирское место.

— Присутствие? — спросил он, натягивая на себя зубами страховочный ремень.

Я молча кивнул.

— Потом расскажешь, — скривился Свин. — Нет. ну что за день? Все снаряды в одну воронку…

Он не поинтересовался, что именно я увидел в Присутствии. Он знал, что хороших видений у меня отродясь не бывало.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Я сидел в душевой кабине уже около часа. Специально включил воду погорячее, в результате сверху, снизу и даже с боков на меня хлестал почти стопроцентный кипяток. Сначала немного затрепыхалось сердце и покраснела кожа, но затем я привык. Горячий душ — вот единственное, что спасало меня в мире, где все нарушают обещания, подставляют друг друга и бросают проституток в подвалы. Еще я прихватил с собой бутылку джина и периодически протягивал руку из кабины, чтобы приложиться к горлышку. Мне обязательно нужно было расслабиться после Присутствия — и я выбрал душ с джином. Не крутить же педали на велотренажере…

Скрипнула дверь. Громко чихая от клубов пара, в ванную вошел Свин, стянул зубами с вешалки большое махровое полотенце и, бросив его на кафель, примостился возле кабины (несмотря на толстую шкуру, он постоянно мерз; а посему подкладывал под задницу что-нибудь теплое).

— Ну как ты? — спросил он, поводя из стороны в сторону своими маленькими глазками.

Я неопределенно пожал плечами и отхлебнул из бутылки. Джина в ней оставалось самую малость — глотка на два, не больше.

— Шок от Присутствия уже прошел?

— Нет, — честно признался я.

Когда мы вернулись домой, я рассказал Свину об увиденном. Так что он был в курсе.

— Не можешь выбросить из головы? — допытывался Свин. — Или не хочешь?

— А как определить, не могу или не хочу?

— Если ты не хочешь, то будешь думать о том, как найти место, которое предстало перед твоими глазами. Ты ведь думаешь о том, чтобы спасти девушку? Думаешь, да?

— Любой нормальный человек на моем месте… — начал я, но Свин резко прервал меня:

— Мы — не нормальные люди.

Возразить ему я не мог.

— Послушай, Гаврила, — вздохнул Свин, — всем в Отделе известно, что ты любишь проституток.

— Да при чем здесь, проститутка она или нет? — вспылил я. — Она прежде всего человек. Разве не в интересах таких вот пешек мы пахали десять лет?

— Для того чтобы соблюсти интересы таких пешек, как ты их называешь, надо пахать не десять лет. И не сто. А, может, и не тысячу. Во всяком случае, нам двоим это не под силу. Просто тебе понравилась эта Даша…

— Катя…

— Ну извини, Катя, и ты хочешь ее спасти. Потому, что тебе близок ее мир.

Я замолчал. В словах Свина был определенный резон. Я действительно лояльно относился к проституткам. Не только и не столько в смысле, который соответствовал их профессиональной деятельности. Просто я хорошо знал, что такое оказаться на обочине. И что такое сидеть на наркоте, когда вся жизнь превращается в короткие промежутки отдыха от боли. И что такое быть готовым на все ради того, чтобы увидеть, как снова восходит солнце. Истины эти я, конечно, познал не на улице, а в более суровых условиях. Тягучий, исполосованный лезвиями путь привел меня, в конце концов, в Отдел. Но я слишком хорошо помнил, с чего начинал. И старался, по возможности, помогать тем, кого считал людьми, даже если они готовы были стать раком за очередную дозу.

— Ты ведь даже не знаешь, когда происходили события твоего видения, — продолжал Свин. — Может, это случилось пять лет назад, а может, случится через два месяца.

— А что, если это происходит сейчас?

— Опять двадцать пять, — недовольно хрюкнул Свин и, сокрушенно покачав головой, произнес: — Ладно, допустим, что эти события происходят сейчас. И что ты предлагаешь? Ты хоть приблизительно представляешь место, где находится девушка?

— Нет.

— Ты запомнил номер машины, на которой вез ее этот придурок?

— Нет.

— Тебе знакомо его лицо или логотип партии, светившийся на экране компьютера?

— Нет.

— Итак, — резюмировал Свин, — чтобы найти ее, нам надо прочесать все леса вокруг Москвы. Даже если бы мы решились на эту авантюру, ты представляешь, сколько времени это займет? И какова вероятность, что к концу поисков мы обнаружим ее живой? Я уже не говорю, что мы похерим задание Ангела и наши кресты можно будет использовать разве что в качестве сережек…

Я допил остатки джина и запустил бутылку в стену. Обиженно звякнув, бутылка разбилась. Осколки посыпались вниз. Облегчения мне это не принесло.

— Пойми, — продолжал свои увещания Свин, — мне тоже жаль эту девушку. Но ты же прекрасно знаешь, что случайных жертв не бывает. В мире всегда так: кто-то корчится от боли, а кто-то вопит от радости. И изменить данное положение вещей никому еще не удавалось.

— Ненавижу этот мир, — сказал я, поудобнее устраиваясь в углу душевой кабины, — со всем его дурацким положением вещей.

Литр спиртного уже вовсю давал о себе знать: в голове шумело, веки слипались, стены ванной плыли перед глазами. Я хотел провалиться куда-нибудь, где нет никого и ничего. Ни правил. Ни причин и следствий. Ни наказания за грехи, ни слова «обязанность».

— Да, — удрученно хрюкнул Свин, — вижу, ты уже не способен адекватно реагировать на окружающую тебя действительность. Придется перейти к плану «Б».

С этими словами подлое животное захлопнуло носом дверь кабины. Через полупрозрачные стекла я видел, как Свин ударил копытом куда-то под раковину. Спустя мгновение я понял, что он отключил кран, через который поступала горячая вода. Мое распаренное тело подверглось бомбардировке холодных колючих струй. Ощущение не из приятных: дыхание перехватило, сердце подскочило к подбородку. Дрожа от холода, я попытался подняться на ноги и выключить воду. Но джин все еще шумел в моей голове, поэтому я поскользнулся и больно ушиб колено. Когда я наконец сумел дотянуться до клавиш, отвечавших за поступление воды, ледяная дрожь уже вовсю била меня, сведя на нет почти часовое блаженство в струях кипятка.