Путешествие дилетанта - Сергей Петросян

Оказалось, что Мишиного напора не хватило, чтобы одолеть работников валютного магазина Diplotienda. Он приобрел там самый мощный и громкий магнитофон для своих репетиций, но через месяц «шарманка», как выразился Миша, сгорела. Надо сказать, что в условиях военной неразберихи, гарантия на радиотехнику в Никарагуа составляла две недели. Миша долго орал на продавцов, отказывающихся принимать товар, пытался объяснить, что электричество к шатру подключили только неделю назад, и использовать аппарат не было возможности, но все было тщетно.

Пьер понимал, что он вряд ли будет убедительнее Миши, поэтому решил пойти другим путем. Надев белую рубашку, он повез циркача на прием в Министерство культуры. До Эрнесто Карденаля их, конечно, не допустили, но один из его заместителей любезно согласился написать «меморандум» в злополучный магазин с просьбой помочь.

Тон разговора у продавцов сразу поменялся – связываться с Правительственной Хунтой никому не хотелось. Магнитофон забрали назад, а Мише выписали чек на уплаченные им 200 зеленых.

– Наличными нельзя? – спросил Миша.

– Нет, сеньор, – ответили ему, – все возвраты только через банк.

В банке Мишу «послали» – для получения денег нужен был паспорт, а «филькину грамоту» принимать отказались. Пьер развел руками…

Через день Миша заявился к «танкистам» с двумя бутылками рома – благодарить.

– Как же ты деньги получил? – спросил Пьер.

– А что здесь сложного? – ответил циркач. – Поехал в бухгалтерию Экономической Миссии, написал заявление, получил паспорт на сутки и забрал свои зеленые.

Пьер задумался…

Сжечь Panasonic не составило труда – через вентиляционную решетку при помощи кусочка проволоки. Один конец – на базу самого большого транзистора, другим – потыкать в районе блока питания. Грозного письма из министерства не понадобилось – магнитоле было три дня от роду. Для получения паспорта, действительно, оказалось досаточно показать чек из Diplotienda и написать заявление.

Высотка Bank of America находилась посреди бывшего центра столицы, разрушенного землетрясением. Здание устояло под ударом стихии в 1972– м и теперь возвышалось над руинами как символ незыблемости банковского капитала. Пьер часто проезжал мимо, но внутри никогда не был. Он еще раз проверил, на месте ли деньги и паспорт, вышел из машины и направился в банк. Подумал: «Интересно, в „синем альбоме“ осталось еще что-нибудь, что я не нарушил?»

Процедура открытия счета заняла почти два часа. Пьер плохо понимал банковскую терминологию, и каждый шаг усталой сотруднице приходилось ему подробно объяснять. В итоге его познакомили с персональным менеджером – «теллером», который мог обслужить непонятливого клиента по предъявлению водительского удостоверения. Это было удобно. Кроме того, Пьер получил пластиковую карточку и чековую книжку в красивой сине-красной обложке. Оказалось, что снимать деньги можно в любой стране, где есть отделения Bank of America. Правда, в СССР их пока не было. После этого оставалось заехать в Banco de Nicaragua и получить деньги за магнитолу. Там процедура заняла 10 минут.

Через день позвонил Моторыгин:

– Твой ниссан стоял у американского банка. Ты что там делал?

– Деньги за магнитофон получал, – беззаботно ответил Пьер.

– Diplotienda работает через Никарагуанский банк.

– А я не знал. Так они меня туда и перенаправили.

– Ладно. Паспорт в бухгалтерию вернул?

– Сразу после банка и вернул.

Моторыгин повесил трубку. Теперь в потолочном тайнике лежали чековая книжка и пластиковая карточка.

* * *

Моторыгин не звонил уже третью неделю. Зато при очередном визите на рынок Уэмбес улыбчивый владелец сувенирной лавки попросил пройти в подсобку и подождать. Налил огромный стакан кофе из чайника, принес банку с желтым тростниковым сахаром. Пьер из вежливости отхлебнул предложенный напиток и отставил в сторону. Никарагуанцы варили кофе очень слабым и лили его в себя стаканами. Он так и не привык пить эту бурду.

Через полчаса в подсобку вошла мулатка в пятнистой униформе.

– Меня зовут Мария, – представилась она, – с вами хочет встретиться сеньор Эчаварийя. Я отвезу вас к нему. Пожалуйста, пройдите через рыбные ряды к задней стене рынка и выйдите через ворота для тележек. Там будет ждать красная Lada.

Она вышла. Подождав минут пять, вышел и Пьер.

Эчаварийя ждал его в китайском ресторане «7 Морей» на проспекте Симона Боливара. Мария проводила Пьера в дальний зал и сказала, что подождет на улице. Никарагуанец встал из-за стола, улыбнулся как старому знакомому:

– ¡Hola, hermano! (здравствуй, братишка! )

Обнялись.

– Я не стал бы тебя беспокоить, но вопрос очень срочный, – сказал Эчаварийя.

– Чем могу помочь?

– Что сейчас делает твой друг Владимир из посольства?

– Я не видел его уже недели три. Работает, наверное…

– Дело в том, что две недели назад он вылетел на самолете геологоразведки в порт Блуфилдс на Атлантическом побережье. Гостиниц там немного, но ни в одной из них наш друг не поселился. Обратных рейсов было два – на них Владимир не возвращался.

– На машине он уехать не мог?

– В это время года дороги размыты дождями, так что эта возможность исключена. Ходит катер по реке Эскондидо, но для посадки нужен пропуск, который выдает военный комендант. Не было его на этом катере. Мы обычно не вмешиваемся в дела наших советских друзей, но отъезд Моторыгина как-то странно совпал с началом операции по ликвидации ветеранов Длительной Народной Войны на всех уровнях.

– Хуан, извини мою неграмотность – а что это за ветераны?

– «Длительная Народная Война» была одной из фракций Фронта Национального Освобождения. Они отвечали за экспроприации, у них была самая мощная сеть нелегалов при Сомосе. ДНВ и сейчас располагает собственными средствами. Они стали «вещью в себе» в нашем правительстве. Именно на них и опирается сейчас «пятая колонна» лоббистов, о которых я тебе рассказывал.

– То есть, это – люди Серхио Рамиреса?

– Официально наш вице-президент никогда не входил в ДНВ. Но он беспрепятственно пользуется их счетами в Коста-Рике и именно из ветеранов ДНВ состоит его охрана. Те люди, которые пытались тебя убрать в Интерконтинентале, были одними из них. В Блуфилдсе их ячейки нет. Куда же мог деваться Моторыгин?

– Я слышал, что рядом с Блуфилдсом есть городок советских геологов. Там не искали?

– Это километров 20 от Блуфа. Мы не можем обыскивать советский городок без веских оснований. Кроме того, не хотим афишировать операцию. Президент Ортега сейчас в Европе – договаривается о кредитах на восстановление экономики. Лишний скандал не пойдет на пользу переговорам. Слушай, если мы найдем повод отправить тебя туда, ты мог бы проверить геологов?

– Кстати, – он улыбнулся, – Швейцарский Красный Крест запросил пропуск в Блуфилдс для твоей хорошей знакомой.

* * *

Маленький «Эмбраер» компании Aeronica летел над джунглями. Иногда далеко внизу, среди густых зарослей была видна река Эскондидо – узкая лента грязно-желтого цвета. «Речка, вроде нашей Фонтанки, только грязнее, – подумал Пьер. Кальдерон сидел впереди в окружении охраны. В аэропорту Сандино он даже не поздоровался с Пьером, просто скользнул взглядом и, окруженный свитой, прошел в самолет.

Звонок из Экономической Миссии раздался накануне. Егорыча просили «одолжить толмача», т. к. команданте, курирующий INE, собрался с инспекционной поездкой в Блуфилдс, где собирался посетить городок советских геологов. Машина – белая Нива с надписью Ministerio del Interior (МВД) приехала за Пьером в начале шестого утра. Вылет был назначен на 6:00, однако Кальдерон со свитой приехал в аэропорт только в начале восьмого. Вместе с Пьером вылета ожидали еще несколько человек, среди них – представившийся Николаем молодой веселый геолог из Москвы.

– Начальство не опаздывает, – подмигнув, заметил он, – оно задерживается. А не дерябнуть ли нам за знакомство?

И, приоткрыв клапан рюкзака, показал горлышко дорогого вискаря. «В Duty Free купил, – отметил Пьер, – и морда незагорелая. Значит, только из Союза прилетел». Но пить с новым знакомцем не стал – не хотелось предстать перед команданте с алкогольным запахом с утра.

В самолете, поняв, что Кальдерон с ним общаться не собирается, согласился на уговоры Николая и они, попросив у стюардессы пластиковые стаканчики, славно провели время. Лететь, по местным понятиям, было далеко – минут 40. Николай скучать не давал – всю дорогу травил свежие анекдоты. Пьер сначала пытался запоминать, чтоб пересказать танкистам, но потом махнул рукой и только старался смеяться потише, чтобы не привлекать внимания команданте и его свиты.

В Блуфилдсе Пьер, выйдя из самолета, остановился в растерянности. На него по-прежнему не обращали внимания. Кальдерон с охраной рассаживались во встречавшие их на летном поле автомобили. Один из солдат тронул Пьера за рукав: