Крыса из нержавеющей стали спасает мир - Гарри Гаррисон

Следующее утро не принесло никаких сложностей – нужно было лишь достать машину и откопать деньги. Правда, при этом пришлось заставить уснуть прямо на работе нескольких переодетых полицейских. Перетащить деньги назад, в Соединенные Штаты, было даже проще. Еще до полудня я появился в конторе «Чиэзнер Электроникс Инкорпорейтед» в Сан-Диего. В результате я получил большую и хорошо оборудованную лабораторию с маленькой приемной, в которой сидела не слишком любопытная секретарша. Устроился я неплохо. Теперь пришла очередь браться за дело профессору Койцу.

– Вы понимаете, проф, – сказал я, обращаясь к маленькому металлическому ящичку с его именем на крышке, – все устроено и готово к работе. – Я потряс ящик. – Однажды вы мне расскажете, как ваши воспоминания могут существовать в этом аппарате, когда вас самих нет и не будет никогда, потому что ОН и его психи уничтожили Корпус. А лучше – не говорите ничего. Я совсем не уверен, что хочу это знать.

Я поднял коробку и обвел ее вокруг себя, показывая комнату.

– Лучшее оборудование, которое можно достать на краденые деньги. Все современные исследовательские инструменты, до которых я мог добраться, запасы всевозможных запчастей, запасы сырья. Каталоги всех электронных и прочих фирм. Большой счет в банке, чтобы покупать все, что понадобится, и куча подписанных чеков, которые только и ждут, чтобы их заполнили. Тщательно записанный лингафонный курс языка. Инструкции. История всего, что случилось.

Передаю все это вам, проф, и обращайтесь хорошо с этим телом. Оно единственное, которое у нас с вами осталось.

Не давая себе возможности передохнуть, я лег на кушетку, прикрепил контакт ящика воспоминаний сзади шеи и повернул выключатель.

– Что случилось? – сказал Койцу, проскальзывая в мой мозг. – Много всякого. Вы в моей голове, Койцу, так что не делайте ничего опасного.

– Исключительно интересно. Да, действительно, ваше тело. Перестаньте вмешиваться. На самом деле, почему бы вам не уйти на время, пока я посмотрю, что происходит?

– Я не уверен, что хочу этого.

– Ну, вы должны. Глядите, я нажимаю.

– Нет! – закричал я, но без толку.

Накатилась бесформенная темнота, и я полетел вниз по спирали, в огромную пустоту, отброшенный электронноусиленными воспоминаниями Койцу.

Время тянется так медленно.

Моя рука сжимала черный ящик, на нем грубыми большими буквами было написано «Койцу», пальцы лежали на переключателе «выключено». Память вернулась. Я мысленно затрясся и стал искать стул, чтобы присесть. И заметил, что уже сижу, и уселся еще плотнее.

Я был в отпуске, и кто-то другой управлял моим телом. Теперь, снова обретя контроль, я заметил слабые следы-воспоминания о работе, о долгих днях, возможно, неделях напряженной работы. На пальцах были ожоги и мозоли, а на тыльной стороне правой кисти – новый шрам. В это время завертелся магнитофон – должно быть, на нем был таймер, – и со мной заговорил профессор Койцу.

– Первое – не делайте этого снова. Не позволяйте записанной памяти моего мозга обрести контроль над вашим телом. Потому что я все помню. Я помню, что больше не существую. Эти мозги – в коробочке – может быть, все, что у меня когда-нибудь еще будет. Если я поверну этот выключатель, я перестану быть. Может оказаться, его никогда не включат снова. Вероятно, так и будет. Это – самоубийство, а я не самоубийца. Невероятно тяжело коснуться тумблера. Я думаю, что сейчас мне это удастся. Я знаю, какова ставка. Что-то неизмеримо большее, чем псевдожизнь этого законсервированного мозга. Так что я приложу все усилия, чтобы повернуть тумблер. Сомневаюсь, удастся ли мне это во второй раз. Повторяю: не делайте этого больше никогда. Помните!

– Помню, помню, – пробормотал я, выключая магнитофон, ища сначала, чего бы выпить. Койцу – хороший человек. Его бар был снабжен так же, как и при мне. Стакан солодового виски тройной очистки со льдом выгнал из головы часть тумана. Я уселся и снова включил аппарат.

– К делу. Как только я начал осматриваться, стало очевидным, почему эти темпоральные преступники выбрали эту эпоху. Общество только что ворвалось в технологическую эру, но люди психологически остались в темных веках. Национализм, – какая глупость; загрязнение среды, преступления, всепланетная война, безумие…

– Достаточно лекций, Койцу, ближе к делу.

– …но нет никакой необходимости читать лекции по этому поводу.

Достаточно сказать, что все материалы для темпоральной спирали здесь есть. А обстановка в обществе такова, что можно успешно скрывать большие предприятия по манипулированию временем. Я построил темпоральную спираль, и она взведена и настроена. Я также построил аппарат для зондирования времени и с его помощью определил временное положение этого создания по имени ОН. По причинам, известным только ЕМУ, он действует теперь в эпохе, находящейся в далеком прошлом этой планеты, примерно 170 лет отсюда. Я могу только предполагать, но мне кажется, что его теперешние действия – только ловушка – несомненно, для вас. Каким-то способом – я не мог разобраться – он возвел темпоральный блок перед 1805 годом, поэтому вы не можете вернуться в достаточно ранний период, чтобы захватить его, во время создания его теперешнего предприятия. Будьте осторожны, ОН, видимо, работает с большими силами. Я поместил рычаги управления так, что вы можете выбрать любой год из пяти после 1805 года, в течение которых проявляется их активность. Город называется Лондон. Выбор за вами, желаю удачи.

Я выключил магнитофон, и подавленный, снова пошел за выпивкой. Вот такой выбор – выбери год, в котором тебя пришьют. Отправляйся назад в дикарское общество и стреляйся с ЕГО подручными. Даже если я выиграю, что тогда?! Я буду заперт там на всю жизнь, застряну во времени. Безрадостная перспектива. По сути, у меня лишь иллюзия выбора. ОН выслеживает меня в 1975 году, и, очень может быть, ЕМУ в следующий раз удастся стереть меня в порошок. Много лучше драться с НИМ самому. Весело. Я налил себе еще и потянулся за первой книгой, стоящей на длинной полке.

Койцу не тратил времени даром. Кроме изготовления всего оборудования, он собрал небольшую отличную библиотеку об интересующих меня годах, печальной декаде 19-го столетия. Место моего назначения был Лондон, и коль скоро это стало ясно, величайшую важность приобретало имя одного человека.

Наполеон Буонапарте. Наполеон I, император Франции, большей части Европы, едва не ставший императором всего мира. Странно, как мало отличалась мания величия этого человека от ЕГО собственных амбиций. Это не могло быть совпадением. Тут должна была существовать связь. Я еще не знал пока, какая.

Но был уверен, что скоро узнаю. Тем временем я стал читать все подряд, касающееся этого периода, до тех пор, пока не почувствовал, что разузнал все необходимое. Единственным светлым пятном в этом деле было то, что Англия говорила на разновидности того же самого языка, что и Америка. Так что мне не пришлось возвращаться к мучительным для моей головы урокам с мнемографом.