Призрачный рай - Mila Moon

слез Джи. Я слышу это. Точно. Но она не скажет, что плачет.

— Прости… Просто это отстойно… Это реально так отстойно, черт возьми… Дерьмо.

— Все нормально. Ты классный, Оззи, никогда не думай, что ты плохой. Просто они не знают твою хорошую сторону. Ее и не должны все видеть, но те, кто всё же разглядят, будут знать, что ты офигенный друг и парень.

— Ты слишком меня возносишь на пьедестал, любовь моя, — хрипло смеюсь, слушая ее уверенный голос. Какой же Эванс баран. Думаю, можно было бы избежать той херни и не отпускать ее. Не хочу лезть, пусть разбираются сами.

— И включи что-нибудь повеселее, не подходит тебе этот репертуар, — фыркает девушка, и на губах появляется широкая улыбка.

— Прилетишь ко мне на день рождения? — спрашиваю и, пошатываясь, выхожу на балкон, допивая грусть со вкусом виски. Как хорошо, что балкон выходит на сад, а не на проезжую часть и стоящих возле входа поклонниц.

Джи несколько секунд молчит. Конечно, она не прилетит, даже, если сильно хочет.

— Оз…

— Я запру его в комнате, ради тебя. Хотя, он и так вечно там торчит, либо на студии, — насмешливо произношу, впуская в легкие не горький дым, а свежий осенний воздух. Джи смеется, я тоже смеюсь, потому что она заставляет меня быть лучше, чем есть на самом деле.

— Не в этом причина…

— Ага, кто-то врет.

— Нет, правда. Мы улетаем в Европу.

— Это хреново. Ты пропустишь мои двадцать?

— Ты же пропустил мои двадцать.

— Да? Черт, точно, пропустил, — взъерошиваю волосы, рассматривая небольшие разноцветные фонарики, освещающие сад внизу. Они похожи на светлячков. — Давай тогда потом как-нибудь нажремся в хлам, а? — я покачиваю стеклянный бокал в воздухе, и не чувствую, что стою. Я парю. Незабываемое чувство…

— Да, как-нибудь сделаем это, — зевает в трубку Джи. — Ты убрал игрушки?

— Ага, убрал, — взгляд падает на почти пустой стакан с темно-коричневой жидкостью. — Лежу в кровати уже.

— Тогда спокойной ночи? Я надеюсь, что так и есть, или я расстроюсь, — сонливо говорит она.

— Да, пока, малышка, — улыбаюсь, слышу ее «Пока» и тишину.

Смотрю вниз и думаю о том, что птицей быть очень удобно. Но я не птица и не полечу. Это только иллюзия от наркоты… Хотя эффект стоит того, чтобы ощутить чувство полета. Но это ложь.

Птицы свободны. Они могут расправить крылья и улететь. Моя свобода заперта в клетке. И крылья давно обрезаны…

Я закрываю балконную дверь, выключаю музыку, сбрасываю одежду и падаю на кровать, закрывая лицо ладонями и находясь точно не в номере. Этот наркотический транс завел в Страну Чудес. Да, дым согревал мою холодную душу. Он помогал освободиться тем эмоциям, которые стоило иногда выпускать. Сегодня был именно тот момент.

«Это самый одинокий день в моей жизни, и я запрещаю ему возвращаться», — мелькает где-то вдалеке мысль. Я отключаюсь.

Глава 8. Колючка очень проблемная

Мне не нравится, что моя голова забита лишними проблемами. Хотел бы я замедлить все вокруг, хотел бы отпустить, но в панике так комфортно. И я просто свожу себя с ума, думая, что всё имеет ко мне отношение. Да, я просто свожу себя с ума, потому что не могу преодолеть силу притяжения. Я держусь. Почему всё так тяжело? Держусь, ведь я способен нести на своих плечах гораздо больше. Я продолжаю таскать за собой всё, что меня подкашивает. Если бы я просто отпустил, я бы стал свободен. Держусь. Почему всё так тяжело?

Linkin Park feat. Kiiara «Heavy»

Ливия

Вечером мне позвонила Роза и сказала, что Коди попал в больницу. Температура резко повысилась, и он потерял сознание. У него было слабое здоровье с детства и пониженный иммунитет, но в последнее время младший брат часто болел. Родители решили, что это очередная простуда. Они ошиблись, все оказалось гораздо хуже.

— Почему ты не отвела его на обследование?! Я же давала деньги! — кричала я в трубку, хотя понимала, что криками и слезами горю не поможешь. Роза ведь работала в больнице! Неужели она не видела, что Коди выглядит совсем нездоровым?! Черт, что за безответственность!

— Лив, ты не представляешь, сколько это все стоит, — плакала в трубку женщина. — Тех денег не хватило бы и на одни анализы.

Конечно, в этой жизни все упирается в деньги: есть они — вас вылечат, только платите, нет… что ж, рано или поздно все уходят на тот свет. Люди умирают каждый день. Сотни. Тысячи. Как говорил Зигмунд Фрейд: «Миром правят жажда власти, секс и чувство голода». И деньги. Много, много денег.

— О Боже… О Боже… — невнятно твердила я, прикрыв глаза и упираясь головой о спинку кровати. «Думай, Лив, думай». — У меня ведь есть страховка, надо ей воспользоваться.

«Нет, это слишком мало, черт побери. Это крошки, копейки».

— Страховка может не покрыть даже расходы на лекарства.

— Мы что-нибудь придумаем, мам, — беспомощно пробормотала я. — Все будет хорошо, Коди поправится. Я постараюсь приехать в больницу. Держись, ладно?

— Хорошо, — всхлипнула она.

Новость повергла в шок. Я была потеряна и находилась, будто в прострации. Рука с трубкой безвольно опустилась, на том конце провода раздавались протяжные гудки. В голове крутился только один вопрос «Что делать?» Я попала в тупик, горечь жгла грудную клетку, не давая ясно соображать. Первый раз я не могла найти нужные мысли, они будто рассыпались, как карточный домик. Разбежались. Исчезли.

Слезы готовы были вот-вот хлынуть из глаз, но я с силой сжала их и глубоко вздохнула. Это не жизнь, это выживание, будто меня проверяют на прочность, когда же я все-таки сломаюсь, дам слабину, сдамся, перестану бороться. Он хочет проверить мою силу воли?

«Выход есть, Лив, но тогда ты потеряешь свое достоинство и гордость», — с желчью произносит в голове внутренний голос, напоминая о неприятном инциденте с кое-кем и посылая образ бирюзового подонка.

— Ради Коди я от них откажусь. Мне не нужна гордость, если я потеряю брата, — шепчу в ответ.

Да… Только проблема в том, что звездный мальчик может меня вышвырнуть и лишить работы, в чем я уверена. Более того, этот чертов эгоист способен на большую подлость: доложит начальству, и меня уволят.

— Ничего невозможного нет, Лив, ты справишься.

На следующий день я зашла в номер и сразу зажала нос двумя пальцами. «Что за вонь?» В помещении витал едкий запах, который разъедал, казалось, глаза. «Фу, блин. Наркоман недоделанный». На столе стояла недопитая бутылка виски, а пепельница была полна