Бремя Верности (ЛП) - Голдинг Лори

– Полагаете, этот план ошибочен? – прошипел Агатес-Гамма.

– Вы предлагаете спровоцировать крупномасштабное вторжение нерожденных в паутину, а затем направить его в одну точку, где можно будет уничтожить его энергию и материю. В лучшем случае, это временно уменьшит давление на наши силы в туннелях. То же самое, как пустить кровь больному лихорадкой, или позволить огню полностью сжечь лес. Это не исцеление.

Туал отвернулся и взялся за прикрепленный к доспеху шлем. Жест своей бесповоротностью напоминал опускающийся клинок.

– Очень хорошо, – сказал кустодий. – Мы благодарны вам за уделенное время, префект. Мы изучим другие варианты.

– Я не говорил, что мы не ответим на вашу просьбу, – сказал Гидрагирум.

Туал хмуро взглянул на него. Агатес-Гамма дернулся, щелкая в замешательстве сервоприводами и шестернями.

– Смысл вашего предыдущего заявления противоречит тому, что вы только что сказали.

– Я изложил факты, а не выразил отказ, – ответил Гидрагирум, наклонив голову, чтобы взглянуть на техножреца. – Я надеялся, что представитель вашей касты поймет это.

«Так вы пойдете с нами?» – жестом спросила Варна.

– Нет, – ответил он. – Мы не пойдем с вами. Я пойду один. Когда придет волна, я встречу ее, пока вы будете делать то, что необходимо.

– Но… – начал техножрец.

– Все ваши силы сыграют свою роль – звери должны быть завлечены в зону поражения. А я стану жнецом.

«Почему?» – спросила Варна.

– Почему я согласился или почему я говорю, что пойду один?

«И то и другое».

– Я согласился, потому что никто не сможет сделать то, что вам нужно, потому что вне зависимости от роли, уготовленной для вас нашим повелителем, вас создали не для истребления, потому что Ордо Синистер существует для сражения с таким врагом. И я согласился, потому что Он бы этого хотел, даже если бы не отдал приказ.

После этих слов наступила тишина. Нуль-дева, кустодий и техножрец напряженно смотрели на него. Затем один за другим согласно кивнули.

– Ордо Синистер пойдет, – добавил Гидрагирум.

Паутина – настоящий момент

Пламя окутывает «Бореалис Фоон». На обшивке пузырится черный лак. Демонический змей изрыгает огонь, кружа вокруг титана. Волна меньших демонов устремляется вперед, подобно тому, как смелеют шакалы и падальщики при виде истекающего кровью льва.

Внутри черепа титана Гидрагирум чувствует, как по коже растекается обжигающий жар. Он – психическая пустышка, но соединен с «Бореалисом Фоон» нейронным интерфейсом, и повреждение машины причиняет ему боль. Воздух дрожит от вращающегося размытым пятном горнила.

Префекту нужно время. Он бьет по двум кардинальным элементам горнила в соответствии с тридцать четвертым гексаграмматичным резонансом, и пламя в костях «Бореалис Фоон» остывает. Его пузырящаяся обшивка мерцает, повреждения исчезают, словно их никогда не было. Демонический змей шипит, и из его глотки льется пламя, раскаленное до синевы в центре и белизны по краям. Там, где огонь омывает обшивку титана, образуется лед.

Дорога мертвецов трясется. Колонны чужих раскалываются и падают, осколки рассыпаются и пылают в психической буре. Меньшие демоны кружат в воздухе и на стенах туннеля, их глаза светятся страхом и жаждой. С «Бореалиса Фоона» хлещут болты и лазерные лучи, вырезая круг в волнах тварей, что бушуют вокруг титана.

На голодисплее Гидрагирума встает дыбом демонический змей. Рука префекта выхватывает из воздуха проносящуюся мимо руну железа. Железо – самый базовый элемент из тех, что есть в распоряжении Гидрагирума, он представлен в виде куска сырой руды. Ее поверхность исчерчивают грубые линии, образуя слова, которые были мертвы для человечества более тридцати тысячелетий.

Гидрагирум сжимает железо и бьет. Окутанный огнем змей прямо перед «Бореалисом Фооном» струится, как шелковая лента на ветру. Силовой кулак титана устремляется вперед. Призрачный лед осыпается с пальцев размером с танковый ствол, когда они сжимаются вокруг глотки змея. Хлещут молнии. Со сжатого кулака срывается холодное пламя. Змей корчится, изрыгая пламя. Его тело мерцает, мышцы сменяются перьями, плоть – дымом. Титан давит, вливая свою сущность в хватку, душит тварь, пожирая ее.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Гидрагирум потеет. Через нейронный канал в черепе в него просачивается ответное воздействие варп-отродья. Текущая настройка горнила долго не протянет. Элементы разделяются. Вселенная ненавидит стабильность, а система управления пси-титана – это вселенная, очищенная и обращенная в символы, рычаги и движение. Префект держится, перекачивая энергию в кулак титана. Ему нужно продержаться еще немного.

Демон затихает в хватке титана.

А затем тварь превращается в увеличивающийся столб пламени и черного дыма. Он растягивается по Дороге мертвецов облаком в форме наковальни. Ударная волна разрывает меньших демонов, швыряя их куски в объятия циклона. «Бореалис Фоон» содрогается. Вместо правой руки обрубок искромсанного металла, из которого хлещет гидравлическая жидкость. Передняя часть машины пылает. В ранах корчится призрачный свет. Металл обшивки стекает, пытаясь снова соединиться, когда титан выпрямляется.

Гидрагирум истекает кровью. От ударной волны лопнули барабанные перепонки и мягкие ткани носа. Кровь залила белки глаз. Во рту стоит вкус влажного железа.

– Кустодий… Туал… – шепчет он по воксу.

– Префект, – приходит ответ с рычанием помех.

– Атака на Дороге мертвецов достигла своего пика?

В ушах шумят помехи. Пламя и дым перед «Бореалисом Фооном» еще раз превращаются в демона. Гидрагирум задумывается, кто будет носить его имя и имя его машины. Он никогда не понимал, что чувствуют обычные люди, когда говорят, что ими движет сиюминутное желание. И вот сейчас, на краткий миг, он осознает, что предпочел не быть в этот момент в этом месте.

– Численность нерожденных максимальна, префект, – сообщает Туал по воксу невыразительным и гулким голосом. – Можете отступить.

Но он остается.

Четыре кардинальных элемента выстраиваются вокруг Гидрагирума. Обсидиановая сфера в последний раз кружится на расстоянии вытянутой руки. У ног префекта бьется в конвульсиях Темнота, ее череп дымится. Затем она затихает. С гололитического дисплея исчезает образ демона.

– Нуль, – произносит Гидрагирум, и когда спадает пламя, «Бореалис Фоон» изрыгает чистую черноту.

Императорский Дворец – ранее

Небо меркло из синего в пурпурно-черное, когда Гидрагирум вышел из подножья башни Лунного Серпа и направился обратно на стены Дворца. Префект остановился. В темнеющих небесах перемигивались огни звездолетов и небольших воздушных судов. Ореол окольцовывал самые яркие из ложных звезд, когда их свет пробивался через пелену смога. Настоящие звезды продолжали появляться, но свет Дворца скрадывал их блеск. Взгляд Гидрагирума блуждал между древними контурами созвездий, отмечая их взаимное расположение.

– Что вы видите в звездах? – раздался за спиной голос Туала.

Префект не повернулся. Под гул электрической мелодии доспеха кустодий остановился рядом с ним у парапета. Поднимающийся снизу ветер колыхнул красный плюмаж воина.

– Я вижу… – начал Гидрагирум. – Вижу, что поднимаются ветра разрушения. Вижу, что на небосводе ярче всех Охотник. Вижу, что все меняется и идет к своему концу.

Кустодий пошевелился, красные кристаллы линз шлема обратились к темнеющему небу.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Вы знаете, что большинство людей забыли искусство астромантии и астроматики, а многие сочли бы их отрицанием принципов Империума.

Гидрагирум пожал плечами.

– У каждого есть свое место в великом замысле, место, которому он принадлежит какое-то время. Так же, как когтистый Каркинос должен взойти, так и Свечник в этот момент должен закатиться. Они не вольные и не рабы, не добро и не зло. Просто они есть. Это не изменится, вне зависимости от того, забудут ли об этом или согласятся.