Ода на рассвете - Вирсавия Мельник

мгновение! Скорее бы! Скорей! … У нас будет опять мастерская… мастера и станки. Люди будут иметь дело и не будут голодать как сейчас без зарплаты. Отец будет приходить домой, а от него будет пахнуть древесиной. Он придет и сядет за стол, где мы все его будем ждать за липовым чаем со сгущенкой. После ужина мы проведем собрание. Все вместе, как всегда… О, как хорошо!»

Двор Марьи Петровны, напротив, переменился в лучшую сторону. Роман, взявшись за пилу и рубанок, поправил нянин амбар, построил гусятник и коровник. Ведь хозяйство их увеличилось. Саша был брату отличным помощником, да и не только брату, а и няне, и Лизе, и даже соседке Дуне. Мальчик повзрослел.

Бог благословлял их труд.

Роман пригодился и в деревне. Его всегда просили что-то смастерить, вырезать из дерева, подсобить в починке крыши и ворот. Чем бы Романа ни потчевали за работу, он всё домой приносил.

Огород Марьи Петровны тоже повеселел. Грядки с морковью, картошкой, свеклой заулыбались под узловатыми руками няни и огрубевшими Лизы.

Правда, туго в деревне стало без Лидии Ивановны. Вместо неё прислали другого врача из столицы, да толку с него было мало. Единственное, что соображала его голова делать, так это пить до беспамятства и посылать куда подальше людей, которые просили его о совете. Тут они бежали к Лизе: она ведь училась у лекаря когда-то, быть может что и скажет. Лиза помогала. Она делала что могла и как умела. То ногу вывихнули, то желудок скрутило, то сердце прихватило. Когда холодные времена сменялись солнцем, девушка чуть ли не каждый день шла в лес за травами для лечения. А чем ей ещё оставалось лечить? Медикаментов сюда уже пятый год не привозили. Так и справлялись.

Калитка скрипнула и во двор вбежала растрепанная, испуганная девчушка:

— Лиза! Помогите!

Елизавета, услышав крик, бросила тяпку на огороде и поспешила к нежданной гостье.

— Что случилось?

Девочка, лет одиннадцати, бросилась ей в руки:

— Помогите! Помогите, пожалуйста!

— Что с тобой? Объясни.

— Не со мной, а с мамкой моей, — заплаканная и запыхавшаяся, призналась та. — Она брюхатая у меня! Она рожает! Я не знаю, что делать и к вам побежала… Помогите!

— А бабки… повитухи? Почему ты их не позвала?

— Да они же на гулянке все, навеселе… Именины же сейчас у Мекишиных. Да я и туда бегала, но они… они сказали, что не пойдут к мамке принимать, потому что она… она нагуляла его…

«Боже мой, — взмолилась Лиза, — какой ужас твориться! … Я же никогда сама не делала, только помогала Лидии Ивановне когда-то… Что же мне делать? … Но раз Ты привёл эту девочку именно ко мне, значит Ты мне поможешь, значит на то Твоя Воля.»

— Где вы живете? — спросила Елизавета у девочки. — Покажи. С Божьей помощью мы справимся.

Девочка тут же встала и, схвативши Лизу за руку, ринулась на дорогу.

— Поздравляю тебя, дорогая моя, — сказала Лиза, выйдя из хижины, стоящей на пороге девочке, — у тебя родилась сестричка!

— Да? Сестричка?! — во мгновение ока ее серьёзное грязное до сих пор личико расплылось в широкой улыбке.

Елизавета была рада не менее ее. Это были первые принятые ею роды. От пережитого ее немного лихорадило изнутри. Это было что-то между страхом и счастьем, боязнью и благодарностью. Мокрая блуза и бешенное сердцебиение свидетельствовали о проведенной неравной борьбе за жизнь.

— Ты должна теперь помогать матери, пока она не поправится. Хорошо? Сейчас сестричка и мама отдыхают, а ты побудь с ними. И если что-то случится, зови меня.

— Хорошо. Спасибо, Лиза! — колокольчиком пропела девочка и протянула ей спрятанный за пазухой цветок цикория. — Это тебе!

— О, спасибо! — сказала тронутая подарком Елизавета. — Он такой красивый! Спасибо.

— Мне тоже нравятся такие цветы. Они мне напоминают васильки, а васильки я люблю, потому что маму зовут Василисой, — объяснила девочка.

— Надо же! А тебя как зовут?

— Асей.

— Значит ты Настя, да? Анастасия?

— Да, — довольно ответила девочка.

— Красивое у тебя имя. И ты такая большая и смелая! Молодец!

Личико девочки снова приняло грустный, серьезный вид.

— Что случилось, Ася?

— А что будет, если он придет?

— Кто он?

— Дохлый.

— А… кто такой дохлый? — изумилась Лиза.

— Так это-й наш дохтур. Его зовут просто так.

— А что он лечил твою маму?

— Да. Он много раз заходил. С того самого дня, почай, как приехал сюда. Лечил, наверное… Да я ему не верю. Не похож он на лекаря, вообще не похож. А вы похожи!

— И ты не хотела бы, чтобы он приходил? — вкрадчиво и растеряно спросила Лиза.

— Нет. Не хочу.

— Думаю, он исправится, Асенька, — нерешительно заявила девушка. — А теперь иди к маме. Ты нужна ей.

Настя послушно и уверено вошла в избу.

«Да, как же так можно?! О, бедное, бедное дитя! — думала про себя Лиза, возвращаясь домой. — Он же врач! Нельзя детей сиротами оставлять! Нужно с ним поговорить. Я обязана с ним поговорить. Он должен жениться на ней и сохранить и ее и своё имя (если таковое имеется). Может Романа попросить? … Нет, это дело деликатное. Это я должна буду к нему подойти и объяснить, что к чему. Да! Именно так я и сделаю! Но… уже солнце садится, — заметила Лиза заходящий за горизонт алый диск, — а он, наверняка, сейчас на гулянке этой и, наверняка, пьян и, даже если туда пойти, он ничего не поймет, и не ясно, что вообще из этого может выйти… Тогда завтра. Да!

Боже, спасибо Тебе, что Ты подарил миру эту прекрасную девочку, что родилась у Василисы. Спасибо за помощь. Надеюсь, если на то будет Твоя Воля, то образуется ещё и новая семья. Если только Твоя Воля…»

Лиза вошла в дом Марьи Петровны. Она разжала свой кулак, где хранила ценный подарок, и положила его на подоконник. Цветок напоминал ей Настю, эту открытую, ответственную девочку, такую маленькую, но такую осознанную. У нее в груди сжалось сердце. В таком возрасте Настя должна играть с подругами, бегать и плести веночки, а она… На нее взвалена ноша, какую и не всякий взрослый может понести.

«Но о таких детях, как Ася, Бог всегда заботится, — заключила Лиза. — Я уверена, что она будет счастлива.»

Приближалось время собрания. Стоит отметить, что оно у них значительно увеличилось. Теперь помимо няни, Ромы, Лизы, Саши, Василия Павловича и его жены стали приходить Дуня с детьми и некоторые мастера, которые работали у Мохова, в их числе и бывший управляющий, весёлый трудяга, Владимир.

Все собрались. Как всегда,