Бремя императора: Скрытое пророчество - Иар Эльтеррус

Дрожащими руками Раха приняла из рук Тинувиэля горящий серым светом шнурок и долго смотрела на него, все еще не в силах поверить, что все это происходит с ней. Не с красавицей и умницей сестрой, а с ней – нескладной, неуклюжей, малорослой и некрасивой. Шнурок повис на левом плече и обжег кожу даже сквозь блузку. Орочка настороженно прислушивалась к его песне, а он пел, вот только эту песню, кроме нее самой и, похоже, наставника, никто не слышал. Мир открывался перед девушкой тысячами новых граней, до сих пор непредставимых. Что-то в душе переворачивалось, менялось раз и навсегда. Она понимала, что цена всего этого окажется немалой, но готова была эту цену платить.

– Гмырхово подхвостье дорхоту под нос… – почти неслышно сказал император. – Ты такое видал, дружище?

– Что? – не понял Кертал.

– Девчонка магом становится… Скрытый дар. Я о таком только читал, сам не встречал.

– То есть, она сейчас не только ученицей горного мастера, но и ведьмой стала? – нахмурился старик.

– Именно так. Но ей пока об этом говорить рано, придет время – научу всему, что нужно. Мальчишек я завтра отсылаю на Манхен, в одну из диверсионных групп – может, инициируются, жду этого с нетерпением. А девочку гоняй так, как этих обормотов гонял. Ни минуты роздыха не давай.

– Сделаю, твое величество.

Кертал с интересом изучал застывшую у ограды балкона Раху и отмечал про себя, какие упражнения и формы ей придется давать в первую очередь. Задачка та еще. У девочки очень плохая координация движений, дикая неуверенность в себе – явно родители постарались. Нелегко ей придется, даже труднее, чем Храту в свое время. Главное – заставить поверить в себя. На нее же и накричать толком нельзя, забьется в угол и плакать станет, вместо того чтобы побороть свою слабость. Ох, стар он уже, похоже, для всего этого. Пора на покой уходить. Девяносто два года – это вам не двадцать, не сорок и даже не шестьдесят.

Когда все вернулись в башню, Раха впала в обычное состояние полного неверия в себя. Создатель Миров, это ради нее сам элианский император сейчас творил непредставимую магию? Было бы ради кого… Девушка покосилась на пододвинутый ей Тинувиэлем стул и боязливо села на самый краешек. Даже не краешек, а на уголок. Стул, естественно, едва не перевернулся. С трудом удержавшись от визга, орочка судорожно уперлась руками в другую сторону сиденья и начала осторожно, рывками сдвигаться ближе к середине. Почему-то казалось, что все вокруг смотрят только на нее и смеются втихомолку. Она отчаянно покраснела, окончательно смутившись, и уперлась взглядом в пол. Стыдно-то как. Надо же было так опозориться перед императором…

Маран в самом деле незаметно посмеивался, глядя на девушку, но из-под маски этого не было видно. Он сам вырастил трех дочерей, поэтому прекрасно понимал метания Рахи. Вот отцу ее за такое воспитание морду бы набить не мешало. Какого дорхота ему понадобилось вбивать в мечтательного ребенка такой комплекс неполноценности? Неужели не понимал, что девочка отличается от других, и к ней неприменим обычный подход? Похоже, не понимал. Дурак. Дитя, судя по всему, очень талантливо, но страшно боится привлечь к себе внимание. Наверное, только насмешки и шпильки дома получала. Ей сейчас очень нужно понимание и душевное тепло, надо будет сказать Керталу… Хотя, что это он? Уж мастер-наставник понимает такие вещи не хуже, опыта старику не занимать, сотни учеников вырастил. Сумеет добиться доверия обиженного ребенка.

Тинувиэль сунул в руки Рахе чашку с лартом. Девушка покорно взяла ее, только вот руки так тряслись, что горячий ларт плеснул на штаны. От неожиданности она выронила чашку, разбившуюся со звоном, показавшимся орочке похоронным звоном по ней самой. Девушка с ужасом уставилась на лужу у своих ног в полной уверенности, что ее сейчас вышвырнут не только из дворца, но и из учениц. Лицо Рахи было, наверное, настолько красноречиво, что многие не удержали смешка. От этих смешков орочка сжалась еще сильнее, из ее глаз крупным горохом посыпались слезы. Император задумчиво хмыкнул, щелкнул пальцами, и лужа вместе с осколками бесследно исчезла, а перед девушкой появилась новая чашка с парящим лартом.

– Не бойся, маленькая, – с сочувствием в голосе сказал его величество. – Теперь тебе нечего бояться, ты среди своих. Никто тебя не обидит. И меня бояться не надо, я к своим добрый. Раз уж ты в эту дурную компанию попала, то называй меня, как и остальные, на «ты».

– Я-а-а-а… – попыталась что-то сказать орочка, но не смогла, ее била крупная дрожь, да такая, что она едва не откусила себе язык.

Эльф встал, подошел и, ничего не говоря, обнял Раху. Девушка благодарно прижалась к нему, захлебнувшись давно прорывающимися наружу слезами. Тинувиэль что-то ласково шептал ей на ухо, орочка отчаянно рыдала, забыв, что на нее смотрит император, и никак не могла успокоиться.

– Напугали бедного ребенка до полусмерти… – неодобрительно проворчал мастер Кертал. – Слишком это все для нее было. Чем ее родители, интересно, думали, настолько зашпыняв девочку? Задницами? Похоже. Тини, передай ее отцу от меня пару ласковых сегодня вечером.

– Передам, – заверил его принц, продолжая утешать девушку. – Обязательно. И от себя тоже кое-что скажу.

Немного успокоившись, Раха вспомнила, где находится, и залилась краской стыда. Никто не стал выгонять ее из-за стола за разбитую чашку, как обязательно случилось бы дома. Странно, непривычно, непонятно. Девушка растерялась, прежний опыт не помогал в новых обстоятельствах. Да что там, он оказался вообще лишним, ненужным. Здесь все было по-другому. Императора – самого императора! – называли на «ты», высказывали ему нелицеприятные вещи, даже обзывали…

Обсуждали отправку ее наставника с друзьями на Манхен, заниматься диверсиями в тылу святош. Поняв, что эльфу, к которому орочка прониклась трепетной благодарностью, грозит реальная опасность, она снова испугалась. За него. Это ощущение, бояться не за себя, а за кого-то другого, было непривычным, но в чем-то даже приятным.

Раха удивилась самой себе – Создатель, и что за чушь у нее в голове бродит? Нужно думать о том, что ее завтра начинает тренировать этот вот пугающий до безумия суровый старик, а не о красивом эльфе, при взгляде на которого сладко кружилась голова и слабели ноги. Да и не питала орочка никаких иллюзий по поводу себя – за ним, наверное, толпы красавиц бегают. Она даже не знала, насколько права…

По Волчьей улице двигалась небольшая процессия. Во главе шел череп знаменитого егерского полка Диких Котов с двумя подчерепами, все трое были изрядно навеселе. За ними следовали два горных мастера элианской империи – эльф и орк, тоже в подпитии. Многие узнавали прославившегося в последнее время Храта Сломанного Клыка и восторженно замирали при виде живой легенды. К эльфу жалась миниатюрная орочка, которую здесь хорошо знали, – дочь ткача Раста из восьмого дома. Соседи с недоумением поглядывали на нее, не понимая, что делает эта девица, которую в обычное время из дому и палкой не выгонишь, в обществе столь известных личностей, как командиры Диких Котов и горные мастера. Происходило что-то странное, и любопытствующие орки потянулись за процессией, всем было интересно узнать, в чем дело.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});