Неискушенные сердца - Вирджиния Хенли

Она потянулась к нему, коснулась губами его шеи.

— Дорогая моя, я дам освобождение твоей плоти, но тебе стоит восхититься моим умом, — добавил он насмешливо.

— Что ты имеешь в виду?

— Если я брошу в тебя семя и ты забеременеешь, подумай только, в каком положении я окажусь! Ты назовешь отцом своего ребенка Магнуса, и он женится на тебе в туже минуту. Я — его наследник, но, если у дядюшки появится сын, все переменится, и я сам себя лишу графства.

— Парис, что за ужасные слова ты говоришь! Если у меня будет твой ребенок, я никогда не стану выдавать его за дитя Магнуса. Я закричу на весь мир, что он твой, и ни за кого не выйду замуж, кроме тебя! — страстно поклялась она.

Парис погладил плечо Маргарет.

— Я любил бы сына больше всех на свете, Маргарет, но ты забываешь, у меня есть жена.

— Мы так похожи, Парис, никто из нас не потерпит ее на своем пути.

Он откинул одеяло, и Маргарет с удовольствием увидела, как он возбужден. Выскользнув из сорочки, она юркнула к нему в постель. Парис гладил ее спину, груди, бедра.

— Я дам тебе освобождение, — снова прошептал он, — но потом ты уйдешь, обязательно, Маргарет!

Она почувствовала его отяжелевшую плоть у бедра, и ей страстно захотелось ощутить ее внутри себя. Но Парис не сделал попытки войти в нее, и она теснее прижалась к нему. Парис остановил ее рукой, его пальцы скользнули в теплую влажную глубину, где все пульсировало и звало. Он твердо и уверенно надавил, и Маргарет, едва не задохнувшись от страсти, достигла пика наслаждения. Он нежно гладил ее. Еще какое-то время она судорожно и хрипло вздыхала, потом задрожала и расслабилась. Парис продолжал ласково целовать Маргарет, и скоро она стала снова отвечать на поцелуи с нарастающей страстью. Он поднял ее ноги к себе на плечи и склонился над ней.

Парис встал до восхода солнца, чтобы не завтракать с Магнусом, и уехал с первыми его лучами. На полпути остановился в гостинице поесть и дать отдых лошади, а потом поспешил в городской дом в Эдинбурге. К одиннадцати утра это был совсем другой человек: роскошно одетый, красивый и представительный. Он решил правдиво рассказать адвокату обо всем происшедшем, кроме одного — где сейчас девушка. Только дал понять, что не в городе Проницательный человек, сидевший по другую сторону стола, и бровью не повел, внимая посетителю, лишь значительно кивал, слушая подробности похищения. Наконец он заговорил.

— Я сегодня же свяжусь с Абрахамсом. А потом мы проработаем детали.

— Нет, — очень твердо заявил Парис. — Меня не должны здесь видеть. Успех плана всецело зависит от моего инкогнито. Все детали мы обсудим здесь и сейчас.

— Очень хорошо. Тогда я хочу, чтобы и моя работа была оплачена сегодня же.

Парис иронически посмотрел на адвоката.

— Я принимаю ваше предложение, — сказал он.

Маккейб поморщился, что для него было равнозначно улыбке.

— А примете ли вы мое условие относительно суммы, которую я запрошу?

— Вы обычно просите десять процентов. Я удваиваю. Четыре тысячи. Идет?

— Вы меня удивляете, — пробормотал тот саркастически.

Парис протянул ему банковскую расписку. Он был удовлетворен и заплатил бы даже пять тысяч. Потом достал из кармана камзола еще один лист.

— У меня есть письменное заверение горничной, неусыпно охраняющей похищенную, что товар в целости и сохранности. Лично я не буду подписывать никаких документов. Но вы должны поставить свою подпись и подтвердить от моего имени, что невеста возвращается в том же состоянии, в каком была взята.

— А куда следует доставить золото? — поинтересовался Маккейб.

— В Англию. Бервик-он-Твид. Я укажу точное место, дом, где в обмен на золото получат леди. И все будут счастливы.

— Каков последний срок?

— Я не думаю, что Абрахаме станет зря тратить время, пытаясь вернуть ее. Ему не составит особого труда найти двадцать тысяч золотом.

Маккейб налил шотландского виски в хрустальные бокалы, и они выпили за успех сделки.

— Моя сестра Шеннон скоро приедет в Эдинбург. Это я на случай, если вы захотите мне что-то сообщить, — сказал Парис на прощание.

Парис купил подарки домочадцам, как делал всегда, и выехал из города. Наслаждаясь быстрой ездой, до замка он долетел за два с половиной часа. Перед ужином он отправил своих людей на круглосуточное дежурство. Одного — к конторе Коллама Маккейба, другого — к дому Максвелла Абрахамса, а третьего — к банку Абрахамса со строгими инструкциями докладывать о каждом, кто входит и выходит.

После ужина семья собралась у камина, все любили такие вечера. Дамаскус играла на лютне и так чудесно, что у Тэбби на глаза навернулись слезы. Александр читал наизусть известные стихи Мердока Маклина «Тартан», а Парис начал свою любимую «Балладу об охоте». Все остальные подхватили, каждый читал по четверостишию, пока баллада не кончилась. Тэбби с наслаждением слушала Париса, красивого, мужественного, сильного, остро ощущая его притягательность. Ее сердце стремилось к нему помимо воли. Все чаще и сильнее у нее возникало смешанное со страхом искушение узнать, что он за мужчина… Все чаще ловила она на себе его ласкающий взгляд.

Семейство затеяло игру: один читает две начальные строчки четверостишия, а другой заканчивает его. Тэбби попыталась отвлечься от Париса и сосредоточиться. Она слушала остальных, с изумлением отмечая про себя, какие же они все образованные, находчивые, красивые, прекрасно одетые, умные и сообразительные! Сама же она, когда подходила ее очередь, лишь беспомощно качала головой и пропускала реплику. Но Парис пожалел Тэбби и прочитал:

В волшебную страну ведет дорога,

Что средь зеленых папоротников вьется…

Тэбби благодарно улыбнулась и закончила:

В волшебную страну,

Где с милой проведем мы эту ночь.

Потом он обошел кружок сидящих у камина и встал у нее за спиной. Сердце Тэбби забилось как сумасшедшее. А когда он положил руки ей на плечи, она подскочила, будто к ней прикоснулись горячим утюгом. Он склонился к Тэбби и прошептал:

— Я знал, что ты ответишь мне.

Она ничего не соображала, парализованная его близостью. И вдруг все снова выжидательно посмотрели на Тэбби. Она поняла — опять ее очередь. И, расстроившись, Тэбби пробормотала по-французски:

— Я ничего не знаю.

— О, как здорово! Ты говоришь по-французски! — воскликнула Дамаскус.

— Парис провел год во Франции и Италии, но больше никто из нас нигде не был, — пожаловалась Шеннон.

— Кстати, насколько я помню, ты так и не рассказал нам, что делал в Италии, — упрекнула его Венеция.

Парис подмигнул:

— Я подхватил итальяночку и очень хорошо провел с ней время.