Прах и безмолвие - Реджинальд Хилл

— Но Свайн избежал его?

— Да. Свайн получил компенсацию, как все совладельцы. Он разделял присущую всем Свайнам страсть — стать хозяином «Москоу-Фарм» и своей собственной жизни. Будучи приверженцем премьер-министра Тэтчер, он последовал ее призыву и решил открыть свое небольшое дело. Он выбрал строительство, во-первых, потому, что, приводя в порядок ферму, открыл в себе талант к строительному делу, а во-вторых, в этом выборе определенную роль сыграл Арнольд Стринджер.

— Это тот здоровенный рыжий парень, прораб Свайна?

— Партнер Свайна, — поправил Теккерей. — А также друг детства. Стринджеры жили в Куртуайте с тех же давних пор, что и Свайны. Они крестьянского сословия и, естественно, отличались от джентльменов-фермеров и посещали скорее часовню, нежели церковь, но такие различия никогда не довлели над молодежью. Местные предания гласят, что время от времени кукушка из гнезда Свайнов подкидывала свои яйца в гнездо Стринджеров. Как бы там ни было на самом деле, оба мальчика отлично ладили и вместе ходили в школу. Позднее, конечно, их пути разошлись. Стринджер уже в пятнадцать лет работал на «Москоу-Фарм», а женившись в восемнадцать, решил, что это занятие не имеет будущего, нашел работу на стройке и с течением времени открыл свое маленькое дельце. На том и остановился. О нем, конечно, не станут писать статей, как о примере успеха политики миссис Тэтчер. Он по сей день живет в одном из сохранившихся коттеджей «Москоу-Фарм». Вполне естественно, что, когда Филип занялся фермой, Стринджер постарался, чтобы реконструкция строений началась с его стороны. Так же естественно и то, что Филип, заводя собственное строительное дело, должен был прибегнуть к помощи фирмы своего школьного друга. Деловой опыт Стринджера и связи Свайна потенциально были вполне выигрышной комбинацией.

— Ты ее одобрил? — спросил Дэлзиел.

— Он мог вложить деньги и во что-нибудь похуже, — осторожно ответил Теккерей. — Он же — Свайн в конце концов, и я опасался, что он может бухнуть всю свою компенсацию в какую-нибудь уже отработанную золотую шахту.

— А с тех пор? — спросил Дэлзиел, наполняя стаканы.

— С тех пор — что?

— Эта выигрышная комбинация — нельзя сказать, чтобы принесла богатые плоды. Их фирма не стала опасным конкурентом даже для самой захудалой строительной конторы, так? Насколько я понимаю, наша автостоянка и гаражи самая большая работа, какую им когда-либо заказывали. И скажу тебе, мой парень, Паско, думает, что и в банке у них совсем немного денег. Хотя, возможно, все изменится теперь, когда его жену отослали в лучший мир.

— Эндрю, — резким тоном предостерег его адвокат.

— Просто мысли вслух, — пояснил Дэлзиел. — Еще одно поражает: так хорошо устроившись, будучи женатым на дочери этого семейства, он был, верно, безнадежным бездарем, если Делгадо уволили его как рядового служащего.

— Вот тут ты не прав, — возразил Теккерей. — Я случайно узнал, что Свайну был предложен пост исполнительного директора с отличным жалованьем в головном офисе в Лос-Анджелесе.

— Но он не мог оставить солнечный Куртуайт, да?

— Отчасти — да, — серьезно ответил адвокат. — Но есть и еще кое-что, что может помочь тебе понять характер этого человека. Поскольку Делгадо не доверяли Филипу, опасаясь его пристрастности к землякам, они не посвятили его в свои планы. Когда же стало известно о закрытии, он был в бешенстве.

— Правда? Ой, мне кажется, он отличный актер.

— Это не было игрой, поверь мне, — настаивал Теккерей. — Поинтересуйся в профсоюзах, которые занимались этим делом. Там не потерпят ни одного плохого слова, сказанного о Свайне.

— Ты пытаешься доказать мне, что Свайн оставил свою синекуру у Делгадо из чувства солидарности со своими втоптанными в грязь товарищами?

— Эндрю, я не пытаюсь тебе ничего доказать, — ответил Теккерей, до которого вдруг дошло, как легко он позволил заставить себя выложить всю подноготную своего клиента. — Я просто стараюсь занять время до того момента, когда исчезнут некие препятствия, мешающие мне встретиться с моим клиентом. Будь на твоем месте другой офицер, я мог бы уже заподозрить неладное. Но, если один член «Клуба джентльменов» не доверяет другому, к чему же тогда движется этот мир? Кстати, о «Джентльменах», как я понял, ты ведь еще не взял выделенные тебе билеты на бал, поэтому я захватил их для тебя. Вокруг них настоящий ажиотаж, так что, если тебе некого пригласить, мы их без труда распределим. Билет на два лица стоит двадцать пять фунтов, так что с тебя двести пятьдесят фунтов.

— Боже мой! — возмутился Дэлзиел. — Когда мы были помоложе, можно было пойти на танцульку, да еще и с гарантированным развлечением после, если не было дождя, всего за фунт и шесть центов! И она платила за себя сама!

— Это было так давно, во всяком случае, достаточно давно, чтобы нынешнее развлечение уж совсем бы тебе не понравилось. Рассматривай это как капиталовложение.

Дэлзиел подписал чек, не сводя с адвоката злобного взгляда. «Джентльмены» выступали спонсорами весеннего благотворительного бала, который организовывала мэрия. На этот раз средства перечислялись в фонд помощи приютам. Он швырнул чек через стол и сказал:

— Пойду посмотрю, что там так долго.

— Не торопись, — ответил Теккерей, потянувшись к бутылке «Айлей».

В комнату номер два для проведения допросов Дэлзиел вошел, чувствуя сильное раздражение. Все шло негладко. Во-первых, полицейский врач приехал поздно, и из-за этого пришлось занимать Теккерея, что обошлось Дэлзиелу в двести пятьдесят фунтов и море выпивки. Во-вторых, от Паско поступила информация, что на ферме все чисто. И в довершение всего, по телефону ему сказали, что ни физическое, ни психическое состояние Свайна не предполагает, по мнению врача, возможности употребления им наркотиков.

Строительный подрядчик выглядел усталым, но полностью владел собой. Дэлзиел, зная, что встреча Теккерея с его клиентом неминуема, сразу перешел к делу.

— Как долго ваша жена употребляла наркотики, мистер Свайн?

Свайн не попытался изобразить на своем лице ни потрясения, ни негодования. Он покачал головой и проговорил:

— Так вот в чем дело.

— Значит, вы знали о ее пристрастии, не так ли?

— Бог мой, она была моей женой. Как же я мог не знать? У нее были эти проблемы, но она избавилась от них.

— Патологоанатом придерживается другого мнения.

— Хотите сказать, она опять начала нюхать? Нет, я не знал.

— Нюхать? Нет, парень, не нюхать! У нее на венах дырок не сосчитать, — преувеличил Дэлзиел.

Реакция была неожиданной. Свайн недоверчиво уставился на Дэлзиела.

— Вы что?! Она кололась?! О Боже! Вот ублюдок! — воскликнул он и ударил кулаком левой руки по правой ладони так, что на ней остались следы от костяшек. Это уж точно не было фарсом. «Интересно, кому предназначался этот удар», — подумал Дэлзиел.

— Этот ублюдок кто? Вы имеете в виду Уотерсона? — вкрадчиво спросил детектив.

— Что? Нет. Конечно нет. На него это не похоже. Не может быть, чтобы это был он. — Ответ Свайна прозвучал не особенно убедительно.

— Не может быть, чтобы он поставлял наркотики?

— Да. Мне бы найти того ублюдка.

— Вот как? Поздновато для мести, не так ли? Хочу сказать, что она уже рассталась с этой дурной привычкой, в чем ей немножко помогли друзья.

Свайн посмотрел на него с нескрываемой ненавистью.

— Где мой адвокат? — требовательным тоном заявил он. — Почему мне до сих пор не предоставлена возможность повидаться с моим адвокатом?

— Потому что вчера ночью вы не хотели тревожить его сладкий сон, — парировал Дэлзиел. — Кто был лечащим врачом вашей жены? Может, он больше знает о ее проблемах, чем вы.

Свайн не поддался на эту провокацию.

— Доктор Герберт, он и мой врач тоже. Но она никогда к нему не ходила. Он бы мне сказал. Мои отношения с ним — всего лишь отношения пациента и врача, но мы давно друг друга знаем.

— Он многозначительно подмигнул бы вам, а? — проговорил Дэлзиел и подмигнул, гримасничая. — Но, когда она сломала ногу, она же обращалась к какому-то врачу.

— Извините. Не могу ничего сказать.

— Выходит, ваша жена ломает ногу, а вы не знаете, кто ее лечит? Господи, я удивляюсь, что она вам голову не отстрелила!

Свайн вдохнул побольше воздуха.

— Я не намерен это терпеть, Дэлзиел, — спокойно произнес он. — Я понимаю, что, если вам удастся вывести меня из себя, у вас действительно будет повод для обвинений. Так вот, я вам не доставлю такого удовольствия. Я хочу видеть своего адвоката. Сейчас же!

— Ваша жена мертва, мистер Свайн. Зачем мне искать какой-то еще повод для обвинения? Сейчас я позову мистера Теккерея. Думаю, он вам очень нужен.

У самой двери он задержался.

— Вы мне так и не сказали ничего про этого врача.