Без шума и пыли - Светлана Алешина

— Доброе утро, — поздоровалась я. — Меня зовут Бойкова Ольга, я фотокорреспондент газеты «Свидетель». — Я достала из кармана куртки удостоверение и хлопнула корочками перед самым носом у этого важного молодого человека.

— Очень приятно, — несколько озадаченно сказал он. — Чем могу быть полезен?

На его лице не промелькнуло ни тени улыбки. Он явно принадлежал к числу педантов и неулыбчивых зануд, еще в детстве приобретающих облик маленьких старичков, которых невозможно ни рассмешить, ни растрогать.

— Мне нужно поговорить с вами о вашей подруге Лиле Терещенко, — невозмутимо произнесла я, изо всех сил борясь с безотчетной антипатией, которую внушил мне Лилин ухажер.

— Простите, но я сейчас занят, — сухо ответил он, опуская взор в тетрадь.

— Дело не терпит отлагательства, к тому же обещаю, что разговор много времени не займет.

— А откуда, простите, вы меня знаете?

— От Сони, подруги Лили, — сказала я чистую правду.

— От Сони? — удивился парень.

Ну наконец-то хоть что-то смогло его вывести из состояния коммерческой сосредоточенности.

— Лиля вчера не вышла на работу. Вы не знаете, где она может быть?

— А вы что, тоже подруга Лили? — недоверчиво спросил парень.

— Да нет, просто наша газета проводит одно расследование, а Лиля является важным свидетелем.

— А-а, — протянул Олег, но его взгляд не стал ни более теплым, ни более доверчивым. — Понятия не имею, — беззаботно пожал он плечами.

— Вы давно ее видели? — Я пристально посмотрела на него.

— А что? — равнодушно отозвался Олег.

— Соня сказала мне, где она живет, но, сколько я ни звонила, ни ждала, Лиля не появилась.

Я не прекращала следить за выражением его лица, на котором, впрочем, не дрогнул ни единый мускул.

— А я-то тут при чем? — с оттенком раздражения в голосе спросил он.

— Вы же были… — я осеклась. — Вы же друг Лили.

— Вот именно, что был… — слабо усмехнулся он. — Я не видел ее целую неделю… Да и вообще, то, что было у нас, если уж вы так хотите вызвать меня на откровенность, трудно назвать…. как бы это сказать…

— То есть вы хотите сказать, — зацепилась я за последнюю реплику Олега, — что ничего серьезного между вами и Лилей не было?

— Вот-вот. — Во взгляде Олега мелькнуло что-то похожее на признательность.

Признательность за мою догадливость, саркастически решила я, за то, что я избавила его от поиска подходящей формулировки.

— А из-за чего вы поссорились? — спросила я его в лоб.

— Вам и это известно? — с вызовом спросил он.

— Представьте себе. Ведь именно эта ссора и оказалась решающим обстоятельством для прекращения отношений между вами.

— А вы неплохо информированы, — насмешливо произнес он, — даже лучше, чем я.

— Не думаю. — Я старалась подавить свою неприязнь, которая только усилилась, когда я убедилась, что Олег тоже пытается не давать воли своей враждебности по отношению ко мне.

Я не понимала, что женщина может найти в этом сухаре, что может чувствовать с ним в постели. А он сам… Мне почему-то стало смешно при мысли, что этот так хорошо контролирующий себя субъект способен получить сексуальное наслаждение и доставить его женщине. Представить его член в состоянии эрекции было выше моих сил. Я непроизвольно улыбнулась своим мыслям, что не осталось незамеченным моим неприветливым собеседником.

— Вам весело? Может, подыщете себе другое место для веселья? — язвительно сказал он тоном строгого школьного учителя.

На него не действовало даже мое удостоверение, мой журналистский статус, который у обычного обывателя вызывал, как правило, если не уважение, то уж любопытство — точно.

— Мне совсем не весело, потому что Лиля убита, — направила я на него ледяной пронзительный взгляд.

— Что-о?! — Он оторвался от кассовой книги и открыл рот. — Что вы такое говорите?

Он захлопал глазами, что плохо вязалось с его недавней безучастностью.

— Убита, — растерянно повторил он, тупо глядя куда-то перед собой. — Вы нашли ее в квартире?

— А вы откуда знаете? — насторожилась я.

— Просто так, предположил… — Он тяжело вздохнул.

— Лиля была застрелена, — хладнокровно уточнила я, — днем, у себя дома.

— А что же вы тогда мне лапшу на уши вешали, если все знаете? — раздраженно спросил он.

— Не хотела вас расстраивать, хотя, принимая во внимание «несерьезный» характер ваших отношений…

— Замолчите! — неожиданно вскочил Олег, на глазах у него заблестели слезы.

Вот это да!.. Что же это, выходит, я его недооценила?

— Успокойтесь, — решительно сказала я.

— Вам легко говорить, вам на все наплевать. — Олег упал на стул. — У нас ведь все было не так…

Его стеклянный голос треснул, мне даже послышался всхлип — надо же, какая чувствительность!

— Вы сказали мне неправду? — Я чувствовала себя хирургом с холодным острым скальпелем в руке.

— То, что мы знали друг друга только месяц, ничего не доказывает, вернее, доказывает, — сбился он. — Доказывает, что и такого небольшого срока порой хватает, чтобы… — он замялся —…чтобы, — Олег закрыл лицо руками, — мы… мы… полюбили друг друга, — наконец выговорил он, запинаясь. — Но Лилька, она предала меня в конце концов — вернулась к своему кутюрье, будь он неладен!

«Вот так взрыв эмоций», — мысленно прокомментировала я его реакцию.

— А теперь, — продолжал он, подавленный и сникший, — какое теперь все это имеет значение?

— Вы поссорились из-за Замуруева?

— Да, — бросил он.

— Он ведь тоже убит…

— Туда ему и дорога, — механически произнес Олег. — Все равно они бы…

Внезапно он замолчал. Теперь он сидел с безучастным видом, который был вызван не равнодушной отчужденностью, а потрясением.

— Вы сказали, что Лиля решила вернуться к Замуруеву. Когда это было?

— Что? — Он поднял на меня отрешенный, затуманенный слезами взгляд. — Дней восемь назад.

— То есть после того, как Лиля сообщила вам о своем решении вернуться к Замуруеву, вы еще раз виделись с ней?

— Да ничего она не сообщала, — потерянно, с тайной горечью сказал он, — ей, как она выразилась, меня было жаль… Она не хотела бросать меня, но страсть… Это все из ее путаных объяснений. Это я потребовал определенности, потому что не люблю, когда меня за нос водят. — Голос Олега стал опять жестким. — Она долго кривлялась, пыталась и волков накормить, и овец сберечь. Только ничего из этого не вышло. Да мне сразу друзья сказали, что все манекенщицы одинаковы, путаются все как одна хрен знает с кем, по мужикам шастают. Она сама ко мне пришла, прощения просить, ха-ха! — недобро ухмыльнулся он. — За дурака меня принимала, что ли? Только я ее направил… Мне такие су… Простите, нервы сдают.

— Ничего, я вас понимаю, — сказала я, хотя мои симпатии были на стороне Лили. — Значит, после того, как вы объяснились, вы еще один раз все-таки виделись?

— Куда это вы клоните? Я же сказал: она сама пришла… И вообще, почему это дело не расследует милиция?

— Расследует, только ведь вам известно, что у нее таких дел уйма, иногда не успевает она…

— А вы, значит, успеваете? — с вызовом спросил Олег. — Или какие-нибудь особенные дела расследуете? Сенсационные. За славой дешевой гоняетесь? — В его глазах закипала ненависть. — Хватит, вы меня и так полчаса интервьюируете, а я, дурак, выложил вам все, расчувствовался, — саркастически произнес Олег.

— Ну зачем вы так? — укоризненно посмотрела я на него. — Я сама присутствовала на последнем показе, где демонстрировались модели Замуруева, на моих глазах он упал с пеной у рта, в страшных судорогах, я первой обнаружила труп вашей подруги и вызвала милицию…

— Какой героизм! — сардонически усмехнулся Олег. — Мне работать пора, до свидания.

— Всего хорошего. — Я поняла, что двери, образно говоря, закрылись.

Глава 7

Теперь мой путь лежал на улицу Лунную. Я надела темные очки, потому что солнце слепило немилосердно. Я двигалась в потоке машин, которые спешили выбраться из центра, по длинной кишке Ленинского района, на развилке одни устремлялись в сторону завода техстекла, другие взбирались на Соколовую гору. Наверняка соседей Терещенко уже проинтервьюировала милиция. Особенно ни на что не надеясь, я все же решила сделать то же самое — вдруг кто-нибудь что-нибудь слышал или видел.

К Александру я не стала заходить, а прямиком направилась на седьмой этаж. Меня интересовали жильцы квартиры номер двадцать шесть. Они обитали как раз над головой Терещенко. Позвонив в дверь, я минуты три ожидала ответа, но его не последовало. Тогда я спустилась на пятый этаж. Позвонила в дверь квартиры, располагавшейся под квартирой, где жила Лиля. Дверь тут же открылась. В проеме стояла маленькая седенькая старушка интеллигентного вида. На ней был аккуратный пестрый халатик.